Теннис. Медведев: “Сейчас задача – завоевать главный приз Legend’s Trophy”

Капитан сборной Украины Андрей Медведев в интервью Большому теннису Украины вспомнил о своём главном успехе и одновременно неудаче – финалу “Ролан Гарроса”, в котором он упустил свой лучший шанс в карьере выиграть турнир “Большого шлема”.

– Андрей, прошло 20 лет с того незабываемого Roland Garros.

Какие чувства вызывает у вас возвращение в Париж?.

– Прежде всего чувство, что постарел на 20 лет (вздыхая).

Крутое было тогда время… Что до самого финала, то хочу сказать, зря я изменил тактику по ходу матча и в итоге проиграл матч, а с ним и титул.

Конечно, было бы куда приятнее возвращаться сюда не в качестве финалиста, а в качестве триумфатора.

Многие уважаемые теннисисты, организаторы, тот же директор турнира – все говорят: “Мы тебя всё равно считаем чемпионом – ты заслужил им быть”.

Но себя-то не обманешь.

Финал остается финалом.

– Осадок от поражения остаётся до сих пор?.

– Не буду скрывать – осадок поражения остался.

Тяжёлый ли осадок? Нет, не тяжёлый.

Я не вспоминаю тот финал с какой-то грустью, от которой хочется напиться.

Однако всё же здорово было бы оставить свой след в роли чемпиона.

И винить некого, кроме себя.

Ни корт, ни мячи, ни погода и ни соперник стали причиной поражения – сам виноват.

Со временем, когда появился опыт, жизненная мудрость, то понял, что совершил достаточно грубую ошибку.

Что ж, время лечит.

Сейчас задача – завоевать главный приз Legend’s Trophy.

А в более широком спектре – подготовить теннисиста, способного перебить моё достижение 20-летней давности.

– Как часто воспоминания возвращают вас в Париж 1999 года?.

– В общем-то, почти никогда не возвращают.

Кроме тех случаев, когда мои ученики делают похожую стратегическую ошибку.

– За 20 лет появилось целое поколение любителей тенниса – напомните нашим читателям, в чём она заключалась?.

– Ошибка заключалась в том, что я вёл 2:0, делая всё так, чтобы Агасси проигрывал.

Ставил его в неудобное положение, не позволял ему исполнять любимые удары.

Это он проигрывал по сетам 0:2, а не я выигрывал.

В концовке мне захотелось выиграть самостоятельно – самому забить несколько мячей.

Пустить пару своих коронных – слева по линии с приема.

Словом, хотел сыграть ещё и эффектно, чтобы можно было сказать – будто я сам выиграл матч.

К сожалению, эти розыгрыши я проиграл.

В теннисе есть такое понятие – momentum.

Подарив Агасси несколько очков, он почувствовал уверенность, вернул свой ритм.

За счёт этого он переломил ход и вырвал в борьбе третий сет, после которого была длинная пауза, позволившая ему перестроиться.

Он изменил полностью ведение игры.

Я пытался вернуться к прошлой тактике, вынуждая его ошибаться, но пропал ветер.

Изменилитсь кондиции матча, и эта тактика не работала.

В перестрелке удар на удар он меня переигрывал.

Так вот главный просчёт – изменение выигрышной тактики в самый неподходящий момент.

Причём против соперника, не прощающего такие неосторожности.

Мой поворот в финале – это преступление.

– Вы рассчитывали на то, что Агасси готов выбросить белый флаг?.

– Тогда мене казалось, что я могу и активно его одолеть.

Тем более, перед этим вчистую [в трёх сетах] обыграл Густаво Куэртена в четвертьфинале, а следом его соотечественника бразильца Фернандо Мелигени.

Удалось их перебить, то есть – активно победить.

Я имел право думать, что так же снесу Андре Агасси.

Но это было глупо.

Лучше бы доиграл до конца – дал бы ему на “меньше” сделать ошибку, не пошёл бы на более агрессивные действия.

И сейчас вы бы задавали вопрос, как я себя чувствую здесь спустя 20 лет после победы… Как бы ни было больно, это правда.

– Финал 1999-го оставил в тени ваш выход в полуфинал на RG-1993 – также пока недостижимой стадии украинцами на мэйджорах.

Насколько вы тогда были близки к завоеванию титула?.

– Ближе я был в 1994 году, когда проиграл Серхи Бругера в четвертьфинале.

Я должен был выигрывать тот матч и по факту, и по игре, но не сделал этого по собственной вине.

В 1993-м? Тогда меня перед финалом остановил тот же Бругера.

Но на этот раз стечение обстоятельств сыграли против меня.

Получилось, что четвертьфинал против Стефана Эдберга растянулся на два дня.

Бругера же свой матч сыграл вовремя и ждал победителя нашей пары в полуфинале.

Причём начало матча с Эдбергом – сказка.

Мы вышли на корт во второй половине дня.

Я уложил сет за 16 минут – 6:0, проиграв пять-шесть мячей.

Вышло изумительно.

Но пошёл дождь, и матч перенесли.

Нас поставили вторым запуском на следующий день, причём перед нами женщины играли два часа.

Начали мы где-то в 13.00 в условиях дикой жары.

После дождя корт стал мягким – подача и отскок в пользу шведа.

Вообще после паузы Эдберг показывал совсем другую игру, разумно изменив тактику – с двух подач шёл к сетке.

С приёма – шёл к сетке.

Мы провели ещё три тяжёлых сета.

Матч сложился куда тяжелее, но всё же в итоге в мою пользу [6:0, 6:7 (3), 7:5, 6:4].

– И на следующий день – Бругера.

– Жара поднялась ещё выше, как и отскок.

После двух дней резаных ударов Эдберга я просто не успел перейти на высокий крученый Бругеры.

Времени на восстановление, разумеется, не хватило.

Играли на “Ленглене” – как сейчас помню.

Тогда был молодой, не знал, как правильно рассчитывать энергию.

В общем, не справился.

Мне – 18 лет, какой титул? Играл матч за матчем.

С теннисной точки зрения – не повезло.

Так тоже бывает.

– Будучи не по факту, а по игре ещё ближе к титулу год спустя, значит, RG-1994 вы помните так же хорошо?.

– Не так чтобы хорошо, но проигранный четвертьфинал Бругере свеж в памяти.

Вот по близости к титулу всплыл еще RG-1997, когда я в пяти сетах отдал путевку в четвертьфинал Куэртену.

Дело в том, что пройди я бразильца – там не оставалось, с кем играть.

По тем ощущениям собственной силы я понимал, что матч 1/8 финала я проиграл словно финал.

Тогда соперник был в огне.

В пятом сете 0:40 на его подаче: три виннера справа и два эйса.

Я не ошибался – это он забрал матч.

Кстати, тот турнир Куэртен и выиграл.

– Судя по всему, ваши бои со стоящим рядом с нами Серхи Бругерой вы не раз вспоминали?.

– Он мне до сих пор не может простить финал Барселоны, в котором я отобрал у него титул.

Говорит, я готов отдать два титула Roland Garros за титул в Барселоне.

Бругера – каталонец, он мечтал о домашнем триумфе.

И он должен был становится победителем – однозначно был лучше всех.

Как я его обыграл в финале, до сих пор не понимаю.

Тогда ещё финал проходил в пятисетовом формате, но я вообще ничего не помню – ни счёт, ни кого и как я обыграл по ходу турнира.

Приехал после Эшторила уставшим, все матчи прошли тяжело.

Финал, разумеется, ещё труднее.

И сейчас, если напомним ему об этом, он будет явно не в восторге.

Он мне не раз говорил: “Всё могу тебе простить, но Барселону – никогда”.