История Вирджила Абло — основатель бренда Off-White

Последние полгода команда журнала System, партнера Buro 24/7, провела в поездках в Нью-Йорк, Сан-Паулу, Париж, Милан и Амстердам, где состоялись встречи Вирджила Абло с интересными собеседниками, среди которых ведущий арт-куратор и директор лондонской галереи Serpentine Ханс Ульрих Обрист.

Результатом стал этот разговор, который предоставлен эксклюзивно на Buro 24/7.

Первую часть интервью можно прочитать здесь.

Часть вторая.

Empty Gallery,.

Нью-Йорк 28 июля 2017 года.

— В августе я открываю здесь на Mercer Street собственный магазин Off-White.

И у меня сразу возник целый ряд вопросов по части арт-дирекшена.

Круто ли для нового, молодого бренда, который бросает вызов миру люкса, иметь собственный магазин? Ответ — нет.

Открывать магазин в 2017 году — это немного заносчиво.

Люди могут купить все онлайн.

Клиенты делают свой выбор в digital.

— Получается, необязательно иметь магазин?.

— Нет.

Поэтому я решил открыть галерею; она называется Empty Gallery.

— То есть это не магазин, это галерея?.

— Пространство брендировано вдоль и поперек, но это не магазин Off-White.

Я нашел на Mercer Street помещение со сгоревшим вторым этажом и, соответственно, высокими потолками и превратил его в галерею кубической формы с белыми стенами.

На входе установили гаражную дверь.

В первую очередь в пространстве появились произведения искусства, а потом уже одежда — иерархия именно такая.

Мы провели опрос на улице и получили представление о культуре шопинга, характерной для этого района.

Если десять лет ходишь мимо одного и того же магазина, зачем тебе туда заходить? В моем понимании мой бренд — из диджитал.

Люди знакомы с его визуальной составляющей, но они никогда не видят одежду вживую, и именно эту возможность я им предоставил в магазине.

Там отличный саунд-дизайн и арт-дирекшен, а первую инсталляцию я подготовил сам.

— А как насчет одежды?.

— Одежда представлена, но это вторично.

Я особым образом спроектировал полки и продумал размещение товаров.

Вы оказываетесь в особенном мире, где, кроме всего прочего, есть еще и одежда.

— Это первый магазин-немагазин.

Он завтра открывается? Я буду в Лос-Анджелесе.

— А я в Монтоке.

Меня даже не будет на открытии.

Я здесь работаю над этим и еще.

над несколькими проектами, у меня запланированы встречи.

Город сейчас заряжен энергией.

— Вы чувствуете, что здесь сейчас сконцентрирована энергия?.

— Да, чувствую.

Многие творческие молодые люди, которые сделали Нью-Йорк, переехали в Лос-Анджелес, поэтому город сейчас переживает креативную засуху, но есть творческие люди, которые принялись за дело.

После окончания хайпа вокруг Лос-Анджелеса, здесь стали происходить интересные вещи.

— Вам кажется, город оживился?.

— Он очистился.

Стали заметнее люди, которые всматриваются в суть вещей, ищут уровни 2.0 и смотрят на последствия влияния молодежной культуры.

Каждый, кто молод, - либо художник, либо дизайнер, либо креативный директор.

Сейчас мы видим поколение таких же, как я, 37-летних.

Я учился и работал, когда был подростком и когда мне было 20, а сейчас я по-новому применяю свои знания и навыки на практике.

— Вы по-прежнему живете в Чикаго.

Это осознанное решение?.

— Оно суперосознанное.

Когда ты живешь в таком городе, как Чикаго, ты вне "движухи".

В Нью-Йорке или Лос-Анджелесе сумасшедший ритм, поэтому, когда ты возвращаешься домой, ты снова проходишь проверку реальностью.

Путешествия помогают мне сравнивать и видеть вещи на контрасте.

Я вижу разницу в ходе мыслей 25-летнего европейца и 14-летнего жителя Нью-Йорка.

Они начинают анализировать мир вокруг, а я моментально реагирую.

Например, когда я пошел в галерею Serpentine и увидел работы Артура Джафы, мой мыслительный процесс запустился в считаные секунды.

В этом я и вижу настоящую ценность произведения искусства; в умении сформулировать свои идеи.

— Вам стоит создать коллекцию футболок вместе с Артуром Джафой.

— Я был бы счастлив.

Мне нравится, как Serpentine охватывает определенный сегмент современного искусства, озвучивает актуальные истории.

Так и творчество Джафы, его работы сверхсовременны.

— В череде ваших многочисленных коллабораций будет бренд очков?.

— Да, Warby Parker.

Я ежедневно работаю в вихре коллабораций.

Warby Parker взорвали рынок и поставили под угрозу благополучие Luxottica, предлагая оптику онлайн за $95.

Я часто вкладываю слишком много осмысленности в одежду.

Я отношусь к модному дизайну с архитектурной точки зрения, поэтому когда мне предлагали делать коллаборации, я всегда воспринимал бренды как клиентов.

Я спрашивал, что им нужно, и уже потом озвучивал свои предложения.

Чаще всего я мыслю демократично.

В данном случае: как создать дизайн пары очков? Не для одного человека, а целый сет.

Коллекцией можно изменить массовое сознание.

Сейчас есть новая тенденция на очки в духе 1990-х, с очень маленькими линзами.

Но всегда есть мейнстрим.

Поэтому я разработал одну оправу в стандартном размере, потом ее же уменьшил на 50%, а затем увеличил на 150%.

Поэтому получилась одна оправа в трех размерах: большом, маленьком и среднем.

Каждый сможет найти ту форму, которая ему подойдет, но оправа — одна и та же.

Главное — это идея.

Диагональные линии - язык бренда, это моя монограмма, как у тех же Louis Vuitton и Gucci.

Они воспроизводятся.

Это паттерн.

— То есть диагональные линии — ваша монограмма?.

— Да, точно.

Это универсально, так же как и знаки препинания — еще один инструмент брендинга Off-White.

Я стремлюсь охватить обыкновенное и общее.

У меня также есть теория относительно анонимности.

Анонимный дизайн часто встречается в мебели.

Так и преобладающая идея среди молодежи сегодня это нормкор.

— Вы знаете, что термин нормкор появился на лекции в Serpentine?.

— Это преобладающее настроение среди молодежи, моего поколения.

Эта идея, что "простое" — новое "крутое".

Быть анонимным — в порядке вещей.

И здесь я вижу параллели с моей работой, моей мебелью.

Если это выглядит как дизайн, то, скорее всего, это и есть дизайн.

В модной индустрии тенденции становятся такими повсеместными, что их становится легко дублировать, и люди повторяют их именно по этой причине, а не из эстетических соображений.

Мне нравится находить идеи под камуфляжем анонимности.

Я использую моду как канал коммуникации.

Мы потребляем картинки.

— Забавно, но его нет.

Я сознательно сделал такой выбор: мне хочется, чтобы покупатели естественно открывали для себя мой бренд.

Прошлой ночью я играл dj-сет и решил использовать его как звуковой эхолокатор.

Я провел эксперимент и играл шесть часов подряд в Бруклине с акустической системой Funktion-One, съемка на камеру была запрещена.

Я придумал этот сет-марафон как лакмусовую бумажку того, в каком состоянии сейчас находится музыка.

Такой способ мышления.

— Какую музыку вы играете на своих dj-сетах?.

— 80% из того, что я играю, — современная музыка, этого от меня и ждут.

Оставшиеся 20% — треки, которые вы любили, но забыли об этом, — чтобы пробудить сознание.

Например, какая-нибудь рок-н-ролльная песня - вы не знаете ее название, но помните слова.

Людей нужно постоянно встряхивать.

Вы играете один аккорд, который никто не ожидает услышать, и вот всем уже интересно.

— Что это за музыка?.

— Я играю техно, хип-хоп, рок-н-ролл, соул.

Я выставляю свой мозг напоказ.

Моя музыка так же эклектична, как мое самоощущение, то, кем я являюсь, то, как я взаимодействую с модой и искусством.

Я начал работать над масштабной скульптурой для моей выставки в чикагском Музее современного искусства.

Это будет мое первое произведение искусства, которое увидит публика.

Я делаю скульптуру Concorde из картонных коробок в натуральную величину.

По сути, это бумажный самолет.

Я изучал строительное проектирование, когда произошел теракт 11 сентября.

Во время занятия, на котором изучали, как рушатся сооружения, в своей голове я нарисовал картинку, в которой самолет врезается в здание.

Эта скульптура будет путешествовать по миру, но везде она будет взаимодействовать со зданиями.

Другой мой проект — для Nike, они поручили мне сделать редизайн десяти моделей кроссовок.

Это дизайн, а не модный проект.

Я переосмысливаю десять классических моделей Nike.

— Они заказали вам дизайн культовых кроссовок.

— Культовых кроссовок, которые я придумаю заново.

Старейшая технология Nike, пересобранная в коллаж.

Мне нравится демонстрировать процесс создания.

Порванные швы, необработанные края..

Показывать, что существует взаимодействие с человеком, что эти вещи не просто с фабрики, что это ручная работа, в которой искусство и ремесло смешиваются с промышленным производством.

В основе моей работы лежит внутренний голос, в нем есть немного иронии или юмора.

Надпись, которую вы видите на изнанке моей обуви, — надпись от руки в стиле шрифта Helvetica.

Мне нравится Helvetica.

Это самый простой шрифт.

Я его адаптировал, и теперь он мой.

— Какие еще скульптуры вы делали?.

— Много мебели, поэтому сложно сказать, что это — скульптура или стул.

В коллаборации с IKEA это тоже есть.

Я сам спроектировал и сделал кресло, переработал вещи под новое поколение.

— Как с Superstudio.

— Да.

Это мой ДНК.

Пять лет практической работы и никакого эстетического опыта, а потом три года в архитектуре, где все — эстетика, основанная на практике, поэтому мой мозг работает в обоих направлениях.

Я могу думать о структуре и быть эстетичным.

Я могу сократить дистанцию между ними.

Добавьте к этому мой теоретический анализ, и я смогу предложить новые провокационные идеи.

Красной нитью через мой ДНК проходит моя любовь к использованию готовых объектов.

Этот прием моментально вызывает эмоции.

То же самое и с музыкой, когда я играю треки, которые находятся у людей в подсознании.

Я использую линии дорожной разметки как паттерн.

Применяю как составляющую брендинга.

Я воспринимаю их как графику.

— У вас есть определение, что такое дизайн?.

— Вы знаете Боба Джила, графического художника? Я открыл его для себя на прошлой неделе.

Он говорит: "Забудь все правила, которые ты усвоил про графический дизайн, включая те, что находятся в этой книге".