«Киевская катастрофа». Когда Киев был дважды столицей

К концу лета 1919 года Киев оказался в плотном и запутанном узле стратегических планов, тактических операций и геополитических амбиций.

С разных направлений к городу с боями и мелкими стычками приближались объединенные армии УНР и ЗУНР, а также передовые части ВСЮР.

События, произошедшие 30-31 августа 1919 года, вошли в историю как «Киевская катастрофа», повлекшая за собой поражение белого движения и крах еще молодой и неокрепшей украинской государственности.

«Весь мир насилья мы разрушим».

Если первый «большевистский» период в Киеве продолжался недолго – всего лишь с 26 января по 1 марта 1918 года, то второй начался 5-го февраля и продлился всю весну и лето года 1919-го.

Всю прелесть диктатуры пролетариата киевские обыватели вкусили в комплекте с «военным коммунизмом», грабежами - «реквизициями» и «экспроприациями», вымогательством – «контрибуциями», преследованием инакомыслящих и представителей «социально-чуждых классов».

Сюда относились польские и украинские патриоты, «буржуи», государственные и муниципальные чиновники, архитекторы, инженеры, даже педагоги.

В Киеве действовало сразу три «чрезвычайных комиссии» - городская, губернская и всеукраинская.

К концу лета, когда положение на фронтах для большевиков катастрофически ухудшилось, и становилось ясно, что город не удержать, размах деятельности этих «стражей революции» резко усилился.

Для того, чтобы попасть в застенки и подвалы ЧК достаточно было иметь офицерскую выправку или быть прилично (по дореволюционным меркам) одетым.

По воспоминаниям очевидца этих событий, основанием для задержания и препровождения на допрос могли стать найденные при обыске «два фунта сахара или бензин для зажигалки».

Накануне освобождения.

В первой декаде августа с Южного фронта стали приходить радостные для киевлян и печальные для большевистских властей вести о том, что 1-й армейский корпус Вооруженных сил Юга России (ВСЮР) под командованием генерала Кутепова проломил оборону на стыке позиций 13-й и 14-й армии Рабоче-крестьянской Красной армии (РККА).

Для освобождения Киева был сформирован сводный корпус, общей численностью около шести тысяч сабель и штыков, командование которым доверили генералу Бредову.

Выбор на Николая Эмильевича пал не случайно – в освобождаемом городе о нем знали не понаслышке.

С сентября 1916 по январь 1917 года он исполнял дела начштаба Киевского военного округа, а с апреля 1918 года занимался штабной работой в Генштабе армии Украинской державы гетмана Скоропадского, а в конце того же года занимался формированием в Киеве добровольческих отрядов, влившихся в «белое движение».

В то время, как с юго-запада к Киеву приближались белогвардейские войска, с западного направления вели наступления армии УНР.

В состав группы войск, направленных на освобождение столицы, вошли первый и третий корпуса Украинской галицкой армии, и Запорожский корпус армии УНР, возглавляемый генерал-хорунжим Владимиром Сальским, под общим командованием генерала Антона Кравса.

И если Кравс был для киевлян чужаком, всего пять лет назад воевавшим на стороне противника в чине подполковника австрийской армии, то Сальский, как и Бредов в Киеве успел послужить – занимая командные и штабные должности в войсках Центральной рады, армиях УНР и Украинской державы.

Собственно, галичан и усилили Запорожским корпусом Сальского из «политических соображений», чтобы вошедшие в Киев украинские войска воспринимались киевлянами как освободители.

Еще в июле 1919 года Киев считался большевиками тыловым городом.

Крупных армейских подразделений в городе не стояло, а находились только штабные и тыловые подразделения 12-й армии.

Вести о приближении украинских и добровольческих войск вызвали в расплодившихся за лето партийных и административных советских учреждениях эвакуационные настроения, готовые превратиться в панические.

Попытка провести в Киеве мобилизацию успеха не имела – желающих взять оружие в руки и стать на сторону большевиков в городе оказалось ничтожно мало.

Когда надежд на то, чтоб удержать город не осталось, советские учреждения начали эвакуационные мероприятия.

Поскольку железнодорожные пути проходили по землям, контролируемым добровольцами или украинскими войсками, вывозить документацию, имущество и служащих -приходилось гужевым транспортом или речным транспортом - пароходами и баржами.

Вместе со скарбом совучреждений эвакуации подлежало имущество, которое им как бы и не принадлежало, но было крайне нужно «молодой советской республике».

На телеги и баржи грузили содержимое реквизированных складов и лабазов, станки и прочую заводскую оснастку.

Дошло до того что из больниц и госпиталей вывозилось подчистую все медицинское оборудование.

Разграбление Киева и разрушение городской экономики блекнут, и выглядят детскими шалостями на фоне того, что творилось за стенами ЧК.

В преддверии сдачи города палачи из чрезвычайных комиссий запустили смертельный конвейер, замучивая, забивая и расстреливая попавших в их застенки людей десятками.

По данным собранным в первые же дни после освобождения Киева, было установлено что жертвами «стражей революции» за последнюю неделю августа стало более 1800 человек.

Еще около трех тысяч заложников ожидали такой же участи, но в киевские предместья ворвались первые разъезды украинской армии, и чекисты поспешили ретироваться, отлично представляя, какого возмездия они заслужили за свои зверства.

30 августа подразделения украинских войск под командованием генерала Антона Кравса начали входить в Киев.

Сопротивления никто не оказывал – регулярные войска красной армии оставили город раньше, опасаясь попасть в окружение надвигающимися войсками УНР и ВСЮР.

В Киеве остался только отряд местной самообороны.

«Гражданская милиция» была создана Киевской городской думой буквально накануне с целью защитить город от грабежей и погромов.

После выяснения этого обстоятельства милиционеров разоружили и распустили по домам.

Но не всех.

Около 40 человек, оказавшихся по национальности евреями, от общей массы отделили и расстреляли….

Украинские части не торопясь втягивались в город и тут же терялись среди его улиц и площадей.

Среди галичан людей знающих Киев практически не было, карты были не у всех младших командиров, а имеющиеся были устаревшими или неточными.

По данным разведки, части добровольцев находились и вели боевые действия на расстоянии не менее восьмидесяти километров от городских окраин и подход частей ВСЮР ожидался не ранее 3 сентября.

Тем не менее генерал Кравс дал приказ взять под контроль мосты через Днепр, выйти и закрепиться на его левом берегу.

Но приказ командующего своевременно выполнен не был.

Возможно, они и планировали взять под охрану мосты позднее, но не успели.

Уже к вечеру 30 августа передовые дозоры и разъезды добровольцев, воспользовавшись неохраняемыми мостами, оказались на киевских улицах.

Казалось, что Украина вновь обрела столицу и теперь вновь сможет строить независимое и мирное государство.

Но, взятие Киева, на самом деле, реальную расстановку сил ничуть не изменило.

И советское правительство в Москве, и верховное командование Вооруженных сил Юга России, украинскую независимость даже как вариант рассматривать не собирались.

«Пролетарии всех стран соединяйтесь» с одной стороны и «Единая и неделимая» с другой стороны — не оставляла правительству Симона Петлюры не единого шанса.

«Киевская катастрофа».

Существует два основных мнения о виновниках «Киевской катастрофы».

Одни считают, что в разгроме украинских войск 31 августа 1919 года виноват Антон Кравс, который вопреки приказу Петлюры об отмене парада, все-таки решил его провести и разрешил эскадрону добровольцев принять участие в параде вместе с украинскими войсками, и установить трехцветный российский флаг рядом с ранее установленным украинским.

Другие утверждают, что если бы генерал Сальский не дал команду этот флаг сбросить и не топтал его конем, то кровавого инцидента, вызванного глумлением над этим символом белого движения, могло бы и не случиться.

Картина Леонида Перфецкого.

«Киев, 31 августа 1919 года».

И обходились они бескровно по той лишь причине, что галичане, получив четкие инструкции «огня не открывать и в стычки не вступать» считали белогвардейцев чуть ли не союзниками, отдавая им свое оружие и сдаваясь в плен, воспринимая это как досадное недоразумение, которое должно вскоре разрешиться.

Рано или поздно, пусть не 31 августа, а двумя-тремя днями позже ВСЮР бы заявил свои права на Киев.

Если галичане шли освобождать столицу Украины под лозунгом «через Киев на Львов», то и добровольцы сюда явились за обретением своей столицы.

Идеологи «белого движения» отлично понимали, что восстановить Российскую империю, не имея в качестве символа государственности стольного града, будет гораздо затруднительнее, чем при наличии такового.

Поскольку добраться до Москвы, а тем более до «колыбели русской революции» Петрограда пока не удавалось, в столицы выбрали Киев, внезапно вспомнив, что этот город не только административный центр Киевской губернии и всего Юго-Западного края, но и «первая столица».

С этой точки зрения всякие надежды украинского правительства договориться с руководством ВСЮР заранее были обречены на провал.

Затянувшиеся поиски союзника привели к окончательному краху УНР.

К сожалению, на тот период таких среди ближайших соседей у Украины не было, и быть не могло.

Попытка «подружиться» с Германией и Австрией, предпринятая гетманом Скоропадским, фактически закончилась немецко-австрийской оккупацией.

«Красные» и «белые» хотели только одного – проглотить и переварить.

1 сентября по всему Киеву были расклеены листовки с приказом генерала Бредова о том, что освобожденный доблестными войсками ВСЮР «отныне и навсегда Киев возвращается в состав единой и неделимой России».

Это «отныне и навсегда» продлилось всего лишь до 16 декабря 1919 года, с «перерывом» с 14 по 16 октября, когда Киевом в очередной раз завладели большевики.

Автор: Алексей Смолин; Большой Киев.