Большая стратегия Трампа: назад в XIX век

В своем выступлении на Генеральной Ассамблее ООН президент США Дональд Трамп сознательно просигнализировал о решительном разрыве с интернационалистским консенсусом, которым США руководствовались в своей глобальной стратегии со времен Второй мировой войны.

«Мы никогда не отдадим суверенитет Америки никем не избираемой и никому неподотчетной мировой бюрократии, – провозгласил он.

– Суверенные и независимые страны – это единственные образования, которые бережно хранили свободу, дорожили демократией или лелеяли мир.

Поэтому нам в первую очередь нужно защищать свой суверенитет и свою независимость, которой мы так дорожим».

Его слова стали ушатом холодной воды для многосторонних соглашений и мирового управления, а в последовавших комментариях отмечалось, как резко послание расходится со словами его предшественников.

Однако стиль государственного управления Трампа на самом деле не сильно выбивается из большей части истории США.

Он просто несовместим с основными положениями внешней политики после Второй мировой войны, так как Трамп предпочитает старые представления о роли Соединенных Штатов в мире.

Как я доказывал на страницах этого журнала (“Столкновение исключительностей”), принцип «Америка прежде всего» глубоко корнями уходит в прошлое Соединенных Штатов.

Это призыв назад в эпоху, предшествовавшую Второй мировой войне – к более ранней версии американской исключительности и более старой разновидности государственного управления.

Враждебный настрой США к международным договорам, экономический протекционизм, отвращение к распространению демократии в мире, национализм с расовыми оттенками, искушение изоляционизмом – все эти аспекты подхода Трампа под лозунгом «Америка прежде всего» взяты из руководства по внешней политике, которую Вашингтон проводил на протяжении большей части своей истории до нападения японцев на Пёрл-Харбор.

Поскольку Трамп не славится глубиной и широтой исторических познаний, он, скорее всего, не основывает свою внешнюю политику на внимательном прочтении и трактовке истории.

Однако, похоже, он обладает уникальной способностью подыгрывать избирателям из глубинки Америки, которые чувствуют себя ущемленными глобализацией, иммиграцией и экспансионистской концепцией международных обязательств.

Именно поэтому Трамп жаждет возродить Соединенные Штаты давно минувших лет.

В своей речи на Генеральной Ассамблее Трамп раскритиковал многосторонний подход послевоенной эпохи и подчеркнул, что его высший приоритет – вернуть своей стране бескомпромиссный суверенитет.

Он подверг целенаправленной словесной бомбардировке все международные организации, включая Международный уголовный суд, Глобальный договор о миграции и Совет ООН по правам человека.

Та же тема была главной в его прошлогодней речи перед тем же собранием: он неоднократно призывал построить мир «сильных, суверенных стран», каждая из которых стремится поставить свои интересы на первое место.

Трамп подкрепляет эту риторику конкретными действиями, выводя свою страну из одного международного соглашения за другим – от Парижского соглашения по климату до Иранской ядерной сделки.

Он назначил советником по национальной безопасности Джона Болтона, хорошо известного своей враждебностью к договорам, посягающим на суверенитет.

Трамп враждебно настроен даже по отношению к тем организациям, в которые США не входят: он поддерживает выход Великобритании из Европейского Союза и солидаризируется с популистскими правительствами в Италии, Польше и Венгрии, враждебно настроенными к проекту европейской интеграции.

Односторонний подход Трампа означает резкий разрыв с недавним прошлым Америки, но это не делает его новым.

До Второй мировой войны Соединенные Штаты предпочитали быть в одиночестве, сторонясь различных международных договоров, включая и Лигу наций – детище президента Вудро Вильсона.

Как сказал Джордж Вашингтон в своей прощальной речи, «важное правило поведения для нас в отношении других стран – это расширение торговли с ними при минимальных политических контактах».

Трамп действительно главным образом сосредоточен на торговых отношениях, но предпочитает свободной торговле протекционизм и принцип взаимности.

В ООН он настаивал на том, что торговля должна быть «справедливой и взаимно обязывающей».

Трамп начал множество торговых войн, обложив пошлинами импорт, чтобы защитить американских производителей, и он хочет, чтобы торговые партнеры Америки расширили доступ американских товаров на свои рынки.

В этом тоже нет ничего нового.

Типовой договор, составленный, в основном, Джоном Адамсом и утвержденный Континентальным конгрессом 17 сентября 1776 г., содержал призыв к взаимно обязывающей, но не свободной торговле с другими странами.

А пошлины защищали растущую индустриальную базу США начиная с эры отцов-основателей до превращения страны в великую державу.

Взгляды Трампа на пропаганду демократии также больше напоминают более раннюю эпоху, нежели консенсус, сложившийся после Второй мировой войны.

Он удалился от подобного взаимодействия и призвал отдельные страны самостоятельно определять свой политический курс.

Как он сказал об этом в ООН, «я признаю право каждой страны, представители которых присутствуют в этом зале, придерживаться своих обычаев, убеждений и традиций.

Соединенные Штаты не будут учить вас, как нужно жить, работать или молиться.

Мы лишь просим вас в ответ уважать наш суверенитет».

Похоже, что Трамп даже питает определенные симпатии к автократии, предпочитая президента России Владимира Путина и верховного лидера Северной Кореи Ким Чен Ына демократическим союзникам, таким как канцлер Германии Ангела Меркель и канадский премьер-министр Джастин Трюдо.

Основатели американской нации не разделяли симпатий Трампа к автократии, но разделяли его скептицизм по поводу вмешательства во внутренние дела других стран: Соединенные Штаты будут маяком демократии, но не крестоносцем.

Будь то в Латинской Америке 1820-х гг.

или в Европе 1840-х гг., США упускали одну возможность за другой вмешаться ради поддержки либеральных реформ.

Логика была понятной и очевидной.

Вмешательство в дела других стран было несовместимо с ценностями Соединенных Штатов и связано с риском увязнуть в сложных конфликтах вдали от родных берегов.

Трамп всей душой поддерживает такой подход.

Представление Трампа об американской идентичности с оттенком расизма и враждебное отношение к цветным иммигрантам также имеют глубокие корни в истории Америки.

От войны эпохи Революции до эры Реконструкции, США постоянно пытались аннексировать Канаду (все попытки провалились) – отчасти потому, что она была населена преимущественно белыми людьми.

Однако в течение тех же десятилетий Конгресс отклонял одну попытку за другой расширить владения страны в южном направлении – например, на Санто-Доминго, Гаити или Кубу – в немалой степени потому, что американским политикам не нравилась перспектива интеграции «неполноценных народов» в политическую элиту.

Тем же принципам следовала и политика в области иммиграции.

Изоляционизм отцов-основателей, их вера в то, что в интересах страны, по возможности, избегать взаимодействия с иностранцами – хорошо вписывался в их представления о Соединенных Штатах как исключительной нации.

Интересы безопасности и защита уникального демократического эксперимента страны требовали держаться подальше от опасного мира.

Трамп ни в коем случае не вернул страну на позиции изоляционизма.

США при нем по-прежнему придерживаются своих стратегических обязательств и договоренностей во всем мире.

Однако у Трампа совершенно явные изоляционистские инстинкты, и он определенно склонен следовать своим инстинктам в управлении страной.

Трамп постоянно сетует на то, что союзники используют Соединенные Штаты в своих интересах.

Он заявлял о желании выйти из НАТО, Южной Кореи, Афганистана и Сирии.

Пока он не выполнил ни одну из этих угроз – по всей видимости, советники убедили его, что издержки возвращения американских войск на родину перевешивают возможные выгоды.

Однако Трамп оказывается достаточно надежным, когда речь заходит о выполнении ранее данных обещаний.

Посмотрим, что еще принесет миру его президентство.

Восхождение Трампа на политический Олимп совершенно точно опирается на его умение апеллировать к недовольному электорату, обещая ему повернуть стрелки часов назад в направлении суверенных, белых, индустриальных и отстраненных в геополитическом смысле Соединенных Штатов.

Тем не менее, его усилия по переориентации стратегии США посредством более ранней версии исключительности обречены на провал.

Его изоляционистские инстинкты и нападки на многостороннее сотрудничество, глобализацию, распространение демократии и иммигрантскую политику получают энергичную и эмоциональную отповедь на родине и за рубежом.

И это неслучайно.

Большая стратегия, разработанная для XIX века, не подходит для XXI столетия.

Трамп начал важную дискуссию о роли Америки в мире.

Но ответ не в том, чтобы пятиться назад, в прошлое.

Соединенным Штатам нужна обновленная версия исключительности для нового времени, а также соответствующая ей большая стратегия.

Автор – профессор международных отношений Джорджтаунского университета, старший научный сотрудник Совета по международным отношениям.