Что мешает общаться без насилия: четыре главных препятствия

Построение толерантного общества с помощью законов обречено на поражение.

Невозможно добиться от общества результата, просто закручивая гайки.

Майдан – это и есть пример того общества, которое раскрыло свой эмоциональный Ай-Кью и через него пришло к колоссальной самоорганизации.

Оно иногда вспыхивает, проявляется как чудо в отдельных небольших коллективах: на работе, в кругу друзей или среди родных.

Нам становится страшно комфортно в таком обществе, потому что там все заражены заботой друг о друге.

Эмоционально мы чувствуем глубокую связь и доверие к этим людям.

В редких случаях мы становимся свидетелями такого единения людей в больших масштабах – чаще всего, на религиозных собраниях (например, во время совместного паломничества), реже – в кризисные исторические моменты, как, например, во время Майдана в Украине или трагедии 11 сентября в США.

Независимо от масштаба, мы все имеем опыт открытых, дружелюбных отношений, когда любовь и симпатия легко перетекают из одного сердца в другое.

Однако значительно чаще мы инстинктивно ставим на пути этого перетекания дружбы определенные поведенческие блоки, которые буквально "замораживают" наши отношения, отдаляя от нас людей и резко понижая градус доверия и эмпатии в обществе.

Исследователи межличностных отношений выделяют четыре явления, которые гасят естественное проявление "общественного сочувствия".

Это наши маленькие манипуляции, с помощью которых мы делаем хорошо себе, но при этом причиняем большую боль окружающим.1.

Мы судим других.

Когда мы видим другого человека, мы всегда смотрим на него сквозь заготовленную призму.

Это украинец или россиянин? Патриот или предатель? Может, он еврей или мордвин? Гей? Логико-интуитивный экстраверт (для любителей соционики)? Замужем? Разведена? Бездетная? Православный или сектант? А, может, атеист? Нам крайне важно классифицировать человека, понять его слабые стороны.

Поставить человека на место в нашей классификации и когда нужно, сказать этому человеку о его недостатках.

Сегодня привычка поверхностных суждений больше всего прижилась в интернете.

Мы охотно судим незнакомцев, не зная их мотивов.

А зачем, собственно? У нас ведь есть для них готовый шаблон.

Вот — эгоист.

Вот лжец.

Вот продажная шкура.

Даже когда мы встречаемся лично с другим человеком, мы только ждем от него подтверждения того, что он вписывается в заготовленный нами клише.

Ждем, чтобы он проявил свои негативные качества, чтобы мы, наконец, получили возможность сказать о них.

Своим судом мы причиняем боль другим людям.

Даже когда мы это держим при себе — в общении это все равно чувствуется и разрушает наши отношения.

Часто мы судим людей еще и для того, чтобы вызвать в них чувство стыда: "Ты эгоист!", "Ты неблагодарный!", "Ты доверился не тому кандидату!" — надеясь, что таким образом люди более охотно будут выполнять то, что мы от них ждем.

Главный курьез состоит в том, что мы глубоко убеждены – именно так это и работает.2.

Мы требуем от других.

Почему Закон о языке вызвал такие волнения, вплоть до обвинения его сторонников в фашизме? Сам принцип требования – является по своей сути насилием.

Безусловно, государство – это инструмент насилия.

Нам стоит быть реалистами: государство всегда будет требовать и осуществлять насилие и всегда будут те, кто станут его жертвами.

Но мы можем избегать этого токсичного приема в личном общении.

Родители требуют что-то от детей.

Муж – от жены.

Государство от граждан.

Как только возникают отношения неравенства, появляется позиция требования.

И в требовании всегда звучит угроза: "Ты ДОЛЖЕН это делать! Ты ДОЛЖЕН!.." Часто угроза не озвучивается, но всегда подразумевается: "...а если не сделаешь, то тебе же будет хуже!".

Если суждения о других призваны пробудить в человеке стыд, то требование – это попытка пробудить страх.

Беда в том, что когда кто-то от нас что-то требует, у нас возникает естественное сопротивление.

Мы можем согласиться делать что-то под давлением страха, но через силу.

Мы будем делать это неохотно или же назло — наоборот: так часто делают дети.

Чем суровее требование, тем больше соблазн им пренебречь.

Строгие правила консервативности порождают фриковатые ЛГБТ-парады.

Давление со стороны либеральных сил ради "примирения" с ЛГБТ-парадами обостряет радикальную ультраправую реакцию.3.

Мы подкупаем других.

"Если сделаешь – вот награда, если не будешь слушаться – вот тебе наказание".

Когда отношения выстраиваются именно таким образом, у человека возникает ощущение, что каждое его действие имеет определенную цену, прейскурант.

Из этого рождается нарциссизм: "Я заслуживаю все-все-все, потому что я делаю ДЛЯ ВАС это, это и это".

Существующие методы внедрения либеральных норм толерантности, с их образцовым поощрением "послушных" и показательным наказанием "невежливых", породили целую эпидемию нарциссизма на Западе.

Уже выросло поколение американской молодежи, которое социологи считают даже более нарциссическим и самовлюбленным, чем "Поколение Я" (поколение 70-х, названное так писателем Томом Вулфом за его чрезмерно эгоистические установки) — потому этих молодых людей в шутку называют "Поколением Я-Я-Я".

Это поколение самовлюбленных людей, которые набивают себе цену и требуют платить им за это.

Реакция на появление молодого, нарциссического и при этом хорошо образованного, что важно, либерального поколения — это обострение малообразованного консерватизма.

Это мы, кстати, и видим в Соединенных Штатах.

В Великобритании именно спесь либерального нарциссизма стала одним из главных иррациональных раздражителей, который вызвал бурную реакцию отторжения политики либерализма и мультикультурализма в агитации за Брекзит.

Сами по себе либерализм и мультикультурализм – это вещи, преисполненные достоинства, однако принципы их внедрения, к сожалению, породили именно такие химеры.

В конце концов, на бытовом уровне мы это знаем — попытка строить отношения методом "кнута и пряника" порождает эгоцентрических чудовищ, которые и пальцем не пошевелят, если за это им не будет обещано какого-либо вознаграждения.

Может ли настоящая толерантность (читай – сочувствие) существовать в такой атмосфере? Ровно до тех пор, пока ей за это платят.4.

Мы делаем ответственность.

Это эмоциональное заболевание порождает в человеке чувство вины.

Например, несет ли данный конкретный немец ответственность за нацизм? Несет ли данный конкретный россиянин ответственность за Путина? Несет ли данный конкретный украинец ответственность за Волынскую резню? Теория о коллективной ответственности народа может существовать в рамках метафизики — и тогда мы можем говорить о Божьем воздаянии или национальной карме.

Коллективная ответственность также может существовать в плоскости международных отношений.

Однако имеем ли мы право, скажем, на личном уровне требовать от конкретного человека другой нации, которая стала причиной наших этнических и культурных катастроф, извинений, покаяния? Конечно, имеем - мы же свободные люди! Но следует понимать, что чувство вины, которое мы при этом будим в человеке или в группе людей, обязательно приведет к ухудшению наших отношений.

Поэтому, прежде чем требовать плату в виде раскаяния от других, стоит спросить себя – а достаточно ли чист (чистая) для этого я? Уполномочен ли я требовать дань с конкретного человека, группы, нации, расы? Манипуляция чувством вины — одно из самых опасных, потому что оно может поджечь бочку пороха, размеры которой мы даже не представляем.

Процесс исторической честности и коллективного покаяния важен для очистки совести наций, но, опять же, он возможен только в диалоге тех, кто призван эту нацию представлять.

Стыд, страх, чувство долга, чувство вины — это четыре эмоции, культивируя которые, мы культивируем нетерпимость в обществе.

Эти манипуляции, в конце концов, вполне нормальны - в том смысле, что чаще всего мы не знаем, как вести себя иначе.

Однако следует помнить, что это — игра с нулевой суммой: то, что выиграл я, ты – проиграл.

Формула общества сострадания другая: выиграл я - выиграл и ты.

Это называется Win-win.

Хоть и не имея доступа к нервам, которые раздражают весь социальный организм, мы можем приложить усилия, чтобы отказаться от игры с нулевой суммой и все чаще играть в ту игру, где выигрывает каждый.

И тогда, возможно, чудо проявления сочувствия в обществе, общества любви, будет случаться не в моменты трагедий или отчаяния, а станет доступным и постоянным.