"Сталкером вважається кожен, хто може самостійно пробратися в Зону і вийти звідти"

Марина Дымшиц живет и работает в Германии, приезжая в Украину преподавать «режиссуру монтажа» / фото УНИАН.

07:00, 18 ноября 2019.

Интервью.

О нелегальном туризме в Чернобыльской зоне отчуждения, как снять об этом фильм, а потом самой стать сталкером и прятаться от патрулей, в интервью УНИАН рассказала украинский режиссер, создатель документального фильма «Лед Чернобыля» Марина Дымшиц.

Марина Дымшиц живет и работает в Германии, приезжая в Украину преподавать «режиссуру монтажа» / фото УНИАН.

Молодой режиссер Марина Дымшиц живет и работает в Германии, приезжая в Украину преподавать «режиссуру монтажа» в Ukrainian Film School.

Три года назад у нее появилась еще одна веская причина для визитов на Родину – Чернобыльская зона отчуждения.

Тогда Марина впервые пошла в зону, чтобы снять документальный фильм.

А потом сама стала нелегально водить туда группы туристов.

Ее фильм «Лед Чернобыля» – это история о чернобыльских сталкерах, без привязки к глобальной катастрофе.

Сейчас он доступен онлайн на платформе Амазон и pantaflix в США, Британии, Австрии, Швейцарии и Германии.

Скоро фильм увидят и в десятках других стран мира.

По словам режиссера, в планах появление фильма для русскоговорящей аудитории на Megogo.

Недавно премьера фильма состоялась и в Украине.

К сожалению, это был уникальный показ.

Сейчас команда работает над тем, чтобы картину увидела более широкая украинская аудитория, в том числе, в кинотеатрах и на телевидении.

Когда украинцы смогут все-таки посмотреть фильм?.

Сейчас договариваемся.

Я позиционирую себя украинским режиссером, но живу в Германии и фильм изначально делался для заграничного зрителя.

В Украине у меня тогда не было необходимых контактов и знакомств.

Плюс, мне казалось, что здесь тема Чернобыля уже никому не интересна.

Оказалось, это не так.

Но ждать, к примеру, на фестивалях его не стоит?.

Нет, ведь фильм уже есть в онлайне.

Были сумасшедшие и неожиданные для меня овации / фото УНИАН.

«Лед Чернобыля» впервые был показан в Германии.

Каким был фидбек от немецкого зрителя?.

Были сумасшедшие и неожиданные для меня овации.

Для них этот фильм – шок и откровение одновременно.

Понимаете, у них представление о Чернобыле совершенно другое.

Это здесь он рядышком, можно «сгонять» по желанию.

А там считается очень страшным местом, особенно среди старшего поколения.

Мне там рассказывали такие истории: «Мне было восемь лет, пошел дождь, пришлось под столом прятаться.

Обувь намокла на веранде – выбросили».

удивительная реакция от немцев.

Они очень пугливые.

И в плане закона, и в плане истории с Чернобылем.

А киевский зритель реагировал спокойно?.

Я смотрела на них и видела интересную мимику на лицах.

Но до конца понять реакции все равно не могла.

С одной стороны, вроде бы относительно спокойно, молчаливо реагируют.

С другой стороны, фильм закончился, а они никуда не уходят и ждут какого-то продолжения.

Я не понимала: это плохо было или хорошо.

После показа меня обступила пресса, но несколько человек из зала смогли подойти.

Сказали, что фильм понравился.

Честно говоря, на премьере я с большей радостью с ними бы пообщалась.

Ведь премьера – это праздник команды и для зрителя, а не прессы.

Вам важна реакция зрителя?.

Лично мне важна.

Да, можно сказать, что режиссеры и актеры все делают для себя.

Но смысл что-то делать без фидбека? В театре, например, фидбек – это аплодисменты.

А для режисера лучше всего на свете – эмоциональный отклик от зрителей.

Наверное, это имеет какие-то наркотические свойства.

Сталкерам этот фильм нравится / фото УНИАН.

На показе в Киеве было много сталкеров?.

Друзья с друзьями пришли.

Сталкерам этот фильм нравится.

Хотя, не все мои знакомые сталкеры его видели.

Но, к примеру, приятель, с которым я познакомилась на крыше в Припяти, назвал его самым любимым своим фильмом про Чернобыль.

Это его мнение, но он повторял его столько, что могу процитировать.

Олег (Олег Шитов, киевский сталкер, – УНИАН), наш проводник, сказал, что ожидал худшего (улыбается).

Вы много раз говорили, что идея фильма о Чернобыле вам приснилась.

И каким был следующий шаг? Как решили незабыть просон, а развивать идею?.

Это было семь лет назад, и я не вспомню, что конкретно делала в последующие дни.

Помню, что пыталась заинтересовать идеей окружающих.

Но мы говорим о Германии, поэтому все боялись даже легальной поездки в зону.

В какой-то момент оставила идею, но она и дальше маячила.

Потом начала углубленно интересоваться темой, смотреть документальные и художественные фильмы о Чернобыле.

Потом с одной командой ребят снимали короткий метр и нормально сработалась.

Они же заинтересовались идеей снять Чернобыль.

И я такая: «Ура, кто-то не побоялся!».

Решила делать это сразу, мы быстренько создали концепцию, продумали идею, собрали какой-то бюджет на краудфандинге буквально за месяц, и еще через месяц поехали.

На фильм было потрачено 20 тысяч евро.

Это на что?.

Это на всю работу как таковую.

Изначально у нас было четыре человека в команде.

Нужно было добраться, арендовать какую-то технику (что-то было свое, что-то брали в Киеве), работа на постпродакшене, монтаж, музыка, цветокоррекция, юридические вопросы.

Изначально вы поехали в зону с легальной однодневной экскурсией?.

Да, походили с легальными туристами и даже что-то поснимали.

Потом вернулись, а на следующие сутки пошли нелегально, в ночь.

Провели в зоне пять дней.

Нас было пять человек – четверо из команды и наш провожатый Олег.

У тебя захватывает дух от того, что ты это делаешь, причем ночью и нелегально / фото УНИАН.

Каким был этот первый поход? Я представляю картину, как пробираетесь через высокую траву, на одежде остаются сорняки, в руках держите приборы ночного видения...

Это, наверное, самое волнительное за весь поход.

Ведь у тебя есть только общее представление, толком не понимаешь, куда идешь.

У тебя захватывает дух от того, что ты это делаешь, причем ночью и нелегально.

Плюс, мы пробирались через полузаброшенную деревню, где еще жили люди, лаяли собаки.

Нас могли услышать и поймать еще на самой точке входа.

Вода холодная, ты предварительно снял штаны, несешь в руках.

То есть, если какой-то патруль подойдет, а ты стоишь уже без штанов, то далеко не убежишь.

С собой у нас была очень чувствительная камера, которой можно при луне, без света снимать красивые кадры, но приборов ночного видения не было.

Мы шли через поля без света, очень быстро и тихо, не общаясь друг с другом.

Олег был в зоне десятки раз.

А ваш фильм именно о том, зачем люди туда все время возвращаются.

Он высказывал вам пожелания, что должно быть в фильме с такой идеей? Или, возможно, вы сами советовались?.

Он был тридцать четыре раза.

У нас в фильме еще есть интервью Маркияна Камыша (украинский писатель и сталкер, – УНИАН), который был больше сотни раз.

Конечно, перед тем, как пойти в зону, мы обсуждали с Олегом маршрут, планировали, где идем, что увидим, что хотим снять.

Помните моменты из этого первого пребывания в зоне, которые не удалось снять?.

Много таких было.

Опять-таки, у нас техника не позволяла все снимать, ведь мы ночью передвигались.

Днем сталкеры, как правило, прячутся и спят.

Еще у нас была одна забавная история, но ее невозможно было снять.

В Припяти группа рассоединилась, кто-то остался, а кого-то отправили за карточками.

Потом друг друга издалека увидели, но не узнали, и начали прятаться друг от друга по кустам.

К нам ночью лиса прибегала, а мы ее колбасой покормили / фото УНИАН.

Вы рассказывали, что сталкивались в зоне с другими сталкерами.

А как насчет диких животных?.

К нам ночью лиса прибегала, а мы ее колбасой покормили.

Это удалось заснять, поэтому есть в фильме.

В этом походе слышали, как в нескольких километрах выли волки.

Уже в следующих походах я слышала лося, оленей, ежиков, урчащих, как демоны (смеется).

Вообще ежи ночью издают страшные звуки, особенно, если идешь без фонарика и еще не слышал, как они орут.

А что для васбыло более страшным – непонятные звуки или радиация?.

У меня не было ощущения сильного страха.

Настоящий scream-эффект – это когда происходит что-то неожиданное.

Там же тишина невероятная, даже ветер редко гуляет.

Темно и тихо.

Идешь, задумавшись, а в нескольких метрах в кустах какой-то конь чихнет.

И это реально страшно.

Такая ситуация у меня была.

Вы уже рассказывали, что боялись попасться патрулю не из-за штрафа около пятиста гривен (за нелегальное посещение чернобыльской зоны предусмотрена административная ответственность), а из-за риска остаться без отснятого материала.

Был ли на этот случай план «Б»? Собирались предлагать взятку, убегать?.

В принципе, если группа более-менее опытных ребят идет ночью и попадается, то нужно бежать врассыпную, в лес.

Обычно охрана ночью в лес за вами не побежит.

Заранее договариваетесь, на какой точке и где пересекаетесь.

Можно прикинуться дурачком, типа, пришел первый раз, пожалуйста, не оформляйте.

Я так расстраивалась, что удовольствия от похода и процесса съемок не получала / фото УНИАН.

Для себя какой вариант рассматривали более вероятным?.

Именно прикинуться дурочкой, мол, я маленькая девочка, извините, потерялась.

Впервые вы пошли в зону нелегально, чтобы снять фильм.

А в какой момент работа перестала быть просто работой? Почему вы возвращаетесь в зону, уже группы водите?.

Знаете, очень важно понимать, с кем ты туда идешь.

Физически к этому можно более-менее подготовиться, а вот морально и психологически – нет.

Хотя, психологический климат в группе очень важен.

В экстремальных условиях у всех может испортиться настроение, могут вылезти капризы и тараканы….

С ребятами, которых я взяла, мы плохо знали друг друга.

Несмотря на то, что отсняли предыдущий проект.

Так получилось, что, на фоне чужих капризов, поняли: работа не идет.

Я так расстраивалась, что удовольствия от похода и процесса съемок не получала.

И уже в самом походе пообещала себе обязательно вернуться, чтобы прочувствовать, как следует.

Сколько раз были в нелегальных походах?.

Всего шесть.

Уже считаете себя сталкером?.

Сталкером считается всякий, кто может самостоятельно туда пробраться и выйти.

Фильм был о моем первом походе.

А со второго похода я самостоятельно туда захожу и выхожу, вожу новичков - друзей и знакомых, за компанию.

А готовы пойти в одиночестве?.

Со второго похода мечтаю сходить соло, но постоянно кто-то напросится, за компанию.

В этом сентябре в мой последний поход, нет, в крайний, со мной попросилась одна девочка.

Уже в зоне у нее загноился палец, пришлось эвакуировать – в Припяти я встретила знакомого, который как раз собирался выходить.

Он и забрал ее с собой.

На какое-то время я осталась сама, и это было здорово.

А вообще, редко там никого не встречаешь.

За семь дней крайнего похода у меня поменялось четыре компании, встретила, не договариваясь.

Еще и с новыми познакомилась.

Самый минимум таких походов – четыре-пять дней / фото УНИАН.

За время ваших нелегальных походов уже после съемок, наверняка, набралось историй, которые хотелось бы добавить в фильм.

Например, когда за нами гнался патруль на машине.

Мы только свернули с грунтовки в сторону поля, чтобы дойти до брода.

Полная луна, туч нет, идешь, как под прожекторами.

И видим – вдалеке, по дороге, с которой мы свернули, едет машина.

Первая реакция – ложимся, притворились «кустиками».

Но это не вариант, ведь слишком светло.

В итоге, залезли под ель и сидели там минут сорок.

Кстати, машина остановилась буквально в тридцати метрах от нас, и начали кого-то выискивать.

А я сидела и думала: «Блин, почему мы этого не сняли, это ведь просто потрясающе...».

Или, например, в прошлом году был другой случай.

Мы, как оказалось, пошли в период пожаров, когда все звери просто с ума посходили.

Их можно было и видеть, и слышать.

Именно животных мне хотелось бы больше поснимать.

Как долго длится один поход в зону? И что лежит в рюкзаке у сталкера?.

Самый минимум таких походов – четыре-пять дней.

Ведь обычно все идут в Припять, а туда еще нужно дойти кривыми путями.

Это тридцать-сорок километров (смотря, откуда зайдешь).

Дойти до зоны – полтора дня.

И столько же - выйти.

Опытные могут за ночь дойти, но новички не осилят.

Я обычно хожу на семь-восемь дней, и всегда хочется побыть подольше.

Всегда плачешь, когда выходишь.

Но уже не от того, что «умер», а просто уходить не хочется...

А что с собой брать? Каремат, спальник, на чем готовить, кастрюльки, ложки и вилки.

Еда – на ваше усмотрение.

Я расслабилась и, кроме необходимого, могу взять что-то свежее и вкусное.

Яблочки, перчик, огурец, пакетик сока.

Чтобы где-то на пятый день на сухом пайке и мивинах залезть на Семиходский мост, свесить ножки и выпить этот сок, посмаковать.

Конечно, это дополнительные вес, но я привыкла.

Многие берут две пары обуви на сменку, а я беру тапочки.

Ноги постоянно в треккинговой обуви, а коже хочется подышать.

И когда приходишь на привал, очень приятно походить в тапочках.

Воду берете или фильтры какие-то?.

Берут фильтры, таблетки антибактериальные, капли.

Совсем матерым – все равно.

Некоторые не фильтруют.

Я вот не всегда фильтрую, ведь в определенных местах воду там можно набирать.

Поэтому просто рассчитываешь нужный объем воды до следующей ночевки (обычно сталкеры ночуют неподалеку от места с водой).

Сколько, в среднем, весит ваш рюкзак?.

Люблю ходить налегке, хотя могу и свежие яблочки потаскать.

Но, в среднем, 12-15 килограмм.

Проводника нужно слушаться.

Иначе это чревато травмами и опасностями не только для тебя, но для всей группы / фото УНИАН.

Как-то в интервью Маркиян Камышрассказывал о местах в зоне, куда он точно не пойдет.

К примеру, подвал медсанчасти.

А куда вы точно не пойдете?.

Да-да, самые грязные места… Мне это не интересно, я ведь не за радиацией туда хожу.

Рисковать своим здоровьем мне не нужно.

А новички риски понимают? Не приходилось ли вам объяснять группам, почему куда-то не стоит идти?.

Проводника нужно слушаться.

Иначе это чревато травмами и опасностями не только для тебя, но для всей группы.

Я вожу своих приятелей и знакомых, и, как правило, они узнают все от меня.

Обычно новичков нормально запугивают, чтобы те боялись шаг в сторону сделать.

Я со своими друзьями делаю также.

Поэтому, нет такого: «А залезем-ка туда», если говорю нельзя.

Тот же Маркиян очень не лестно отзывается о легальных экскурсиях в Чернобыль.

А вы как относитесь?.

Это коммерция и туризм.

Окей, имеет место быть.

Только обидно, что люди едут за впечатлениями, но не получают этого.

Они просто делают прикольные фоточки, не проникаясь местом.

В условиях официальных экскурсий это просто невозможно.

Тебя привозят на какое-то место и разрешают погулять пятнадцать минут со словами: «Там не кури, воду не пей, туда не заходи, а фоточку можно сделать здесь».

Ни о чем.

А сталкеры не придерживаются правила не есть и не пить на открытом воздухе?.

Нет, конечно.

Опять-таки, у сталкеров есть свои дозиметры, целые карты радиоактивности, сталкерские чаты, в которых обсуждают слухи и сплетни, где радиоактивно, где можно или нельзя брать воду и т.

Радиация ведь точечная, там нет ровного покрытия на зону.

Есть конкретные места, где лучше не ходить и вообще не бывать.

А в остальных - как в Киеве.

После официальных экскурсий, туристов на пропускном пункте на выезде из зоны проводят через «рамку», чтобы проверить уровень радиации на одежде, обуви.

Сталкеры, когда выходят из зоны, себя как-то проверяют?.

Не все.

Хотя могут проверить дозиметром обувь, ведь больше всего контактов с землей.

Существует ли проблема сексизма среди сталкеров, как к девушкам относятся?.

Они обожают девушек, которые ходят в зону, ведь их мало.

Заочно знаю, что есть еще парочка.

И все.

Остальные – парни.

Поэтому, когда узнают о такой девочке, реакция: «Выходи за меня» (смеется).

Планируете расширять географию своих нелегальных походов в закрытые зоны?.

Я не буду распространяться на эту тему (улыбается).

Да, планирую.

За границей? Байконур?.

Олег там был и может сводить.

Но не только туда.

Есть еще интересные места.

Читала, что вы уже написали сценарий для новой работы.

Расскажите, о чем идет речь?.

Это художественная история, социально-психологическая драма.

Возрастные рамки главных персонажей – плюс-минус двадцать лет.

История о том, как трудно нам прийти к взрослению и понимаю того, что есть реальность.

Мы ведь к определенному возрасту еще очень наивны и видим все через призму иллюзий.

Обижаемся на мир, на людей, хотя мир не плохой и не хороший.

Плохим или хорошим он становится только из-за нашего восприятия.

Хотели бы создавать проект в Украине?.

Потому что реалии все-таки наши, и есть такое понятие, как эмоциональный код.

Почему, к примеру, азиатские фильмы не заходят большинству мира? Потому что у них другой менталитет, иная подача фильмов, символика и метафора.

То же самое можно сказать об Украине.

У нас также есть понятные только нам фишки.

Сценарий я писала сама, и он написан в контексте Украины.

Наверное, будет не так глубоко, если снимать в другом месте.

А что насчет вашей дальнейшей документальной истории?.

Работа про Чернобыль была моей первой документальной.

Раньше я не интересовалась документальным кино.

Мне это стало интересно только через этот опыт.

В принципе, не против найти и другие темы для документального кино.

Вы сами монтировали этот фильм.

Было ли у вас изначально понимание, что нужно снимать для дальнейшего удачного монтажа?.

Документальные фильмы снимаются иначе, чем игровые.

Поэтому это так не работает.

Да, у тебя есть задумка и идея, но это ведь реальные условия, а не постановка.

В документалистике не знаешь, что попадется.

Поэтому конечный посыл рождается, когда отснят весь материал.

Плюс, когда мы пять дней снимали в зоне нелегально, то очень экономили на карточках и аккумуляторах.

Я говорила оператору, что снять, но даже не проверяла, как он снял.

Я привыкла убирать красивые кадры, которые прямо лежат к душе, но мешают истории / фото УНИАН.

Фильм длится 44 минуты.

А сколько было отснято?.

Тридцать часов… Да, работы было много.

Во время монтажа было непросто? Наверняка, хватало кадров, которые хотелось бы оставить.

Я привыкла убирать красивые кадры, которые прямо лежат к душе, но мешают истории.

Чем больше режешь и убираешь ненужного, тем эффектнее получается работа.

Снявшийся в фильме Маркиян Камыш произносит фразу, которая объясняет название фильма так: «Из зоны выходит «другой температуры человек».

Что вы в это вкладываете?.

Изначально он сравнивает свои тексты (книга «Чормед» и «Оформляндия или прогулка в Зону») со льдом отмороженности, которая существует, цитирую его: «Только за колючей проволокой, в Чернобыльском лесу».

Что имеется в виду конкретно под «льдом отмороженности»? – Все то, что зритель увидит в нашем фильме, что делает Олег непосредственно на «Дуге».

Это для нормального человека что-то из ряда вон выходящее.

Он не понимает – зачем? Но объяснять это даже не нужно.

Эта некая отмороженность существует только там, в какой-то момент она в тебе просыпается, происходят внутренние метаморфозы.

И когда выходишь в большой город, кажется, что все вокруг такие горячие и поспешные - бегают и летают.

А ты вышел, словно в ступоре.

В этом смысле ты выходишь из зоны человеком другой температуры.

Ирина Шевченко.

#ЧАЭС#зона отчуждения ЧАЭС#сталкеры в ЧАЭС#Припять.