Наталья Лигачева: «Мы по наитию уходили от советской журналистики»

Премия имени Георгия Гонгадзе, основанная украинским ПЕН в партнерстве с Киево-Могилянской бизнес-школой (КМБШ), Ассоциацией выпускников КМБШ и «Украинской правдой», начала показ видеолектория «Журналістика незалежної України. Історія від першої особи». В рамках проекта ведущие украинские журналисты делятся историями о создании ключевых медиа, участниками которых они были, а также о формировании трендов и явлений, определявших информационную повестку дня в стране. Первую лекцию — «Доба темників в українській журналістиці» — прочитал Вахтанг Кипиани, вторую — «Народження журналістики незалежної України» — Виталий Портников. Тема лекции Натальи Лигачевой — «Эволюция медиасообщества независимой Украины».

Наталья Лигачева — шеф-редактор группы изданий «Детектор медиа» и глава одноимённой общественной организации, которая с 2001 по 2016 год существовала под названием «Телекритика». Проект «Телекритика» Наталья Лигачева создала в 2001 году — он родился из её колонки «Теленеделя с Натальей Лигачевой» в газете «День». «Вся моя основная профессиональная жизнь — это медиакритика; до меня в Украине никто этого не делал», — говорит Наталья Лигачева. Идея возникла в 1997 году у главреда «Дня» Ларисы Ившиной, которая хотела, чтобы в Украине появился аналог Ирины Петровской, автора колонки в российской газете «Известия». Ранее Наталья Лигачева работала на телевидении, в газетах «Киевские ведомости» и «Зеркало недели», в журнале «Натали». Больше о создании «Телекритики» и её превращении в «Детектор медиа» можно узнать на сайте организации. Видеолекция в текстовом варианте дополнена некоторыми деталями.

— Начала работать в журналистике я после окончания университета в 1984 году, — рассказывает Наталья Лигачева. — Сначала работала в отделе социологических исследований Гостелерадио, а с 1987 года на УТ-1 в Главной редакции кинопрограмм. Могу свидетельствовать, что в последние годы СССР среди основной части журналистов поклонников советской власти не было, по крайней мере, я с таковыми не встречалась. В основном журналисты перестроечных времён были достаточно прогрессивными, критически оценивали происходившее в Союзе.

В Украине тогда было две волны журналистов. Одну из них прежде всего волновали демократические преобразования в СССР, другую — независимость Украины. Я в то время не была озабочена независимостью Украины, моим кумиром бы Горбачёв. И только после августовского путча 1991 года в Москве демократизация и независимость Украины стали для меня тождественными понятиями. На УТ-1 рядом с редакцией кинопрограмм располагалась «молодёжка», где рождалась программа «Гарт», которую вели в том числе мой однокурсник Вадим Бойко, погибший в 1992 году, и в ней работал и нынешний министр культуры и информационной политики Александр Ткаченко. И все мы, конечно, смотрели программу «Взгляд» на центральном телевидении СССР. К началу 1990-х, когда зародилась украинская независимость, мы шли через неприятие советской пропаганды.

При этом параллельно развивалась журналистика, которую представляли Александр Кривенко, Сергей Набока, Владимир Рубан, Юрий Луканов и многие другие люди, изначально ориентированные на украинскую независимость. В 1991 году эти две волны слились: родилась новая украинская журналистика.

Нельзя сказать, что она родилась сразу же из осознания всеми журналистами западных стандартов и принципов функционирования демократической журналистики. Этого не было. С этого начинали те, кто стал работать с западными информационными агентствами, изданиями и телекомпаниями: Юлия Мостовая, Александр Ткаченко, Мыкола Вересень, Андрей Куликов. Но бóльшая часть журналистов не была знакома со стандартами. Нами двигало желание отойти от советской пропаганды и говорить правду. Наверное, было понимание, что должно быть несколько точек зрения, но оно рождалось в процессе.

Скажем, Лариса Ившина работала в партийной газете «Прапор комунізму», но от неё я знала, что там к началу 1990-х тоже возник анклав журналистов, одержимых идеями отхода от советской пропаганды. Как и в газете «Вечерний Киев», у которой в 1991 году взлетели тиражи благодаря тому, что они начали говорить больше, чем могла себе позволить советская журналистика.

Я думаю, что начало несоветской коммерческой журналистики в Украине положила газета «Киевские ведомости», основанная Сергеем Кичигиным. Редактором отдела культуры этой газеты стала моя близкая подруга и однокурсница Анна Шеремет. Она перешла туда из «Вечернего Киева» с большой группой коллег во главе с Александром Швецом, который стал главредом. Я тогда была в декрете. Поскольку до того я работала в киноредакции УТ-1 и много знала о кино, меня пригласили писать о кино в «Киевские ведомости». Уже теперь я понимаю, что это издание было полутаблоидом. Например, первый выпуск газеты вышел с «жёлтым» материалом о том, как тогдашний председатель Гостелерадио на каком-то праздновании довольно фривольно сфотографировался с известной телеведущей. Это было что-то совершенно новое для украинской аудитории, поэтому у «Киевских ведомостей» были сумасшедшие тиражи.

Именно «Киевские ведомости» заложили основы некоторых жанров как «жёлтой», так и расследовательской журналистики в Украине. Отцами украинских журналистских расследований можно назвать, думаю, Александра Ильченко, Александра Корчинского и Леонида Фросевича, занимавшихся криминальной тематикой с расследовательским уклоном.

За всё время работы в «Киевских ведомостях» — с 1992 по 1995 год — я не помню, чтобы мы когда-либо вспоминали о каких-то журналистских стандартах. При этом там был сильнейший, звёздный отдел политики во главе с Ларисой Ившиной. Там работали Юлия Мостовая, Сергей Рахманин, Татьяна Силина, Наталья Ищенко, Владимир Кацман. Они по наитию делали правильную на тот момент политическую журналистику. В отделе культуры также выросли несколько известных журналистов: Анна Шеремет, Наталья Ульянкина, Олег Вергелис, Александр Ягольник, ставший зачинателем музыкальной журналистики в Украине.

Это было очень интересное время. Параллельно в Украине начал работать «Интерньюз», и именно там благодаря донорским деньгам зарождалась журналистика стандартов западного образца. Руководителем был Николай Княжицкий, до того сотрудничавший с УНИАР Сергея Набоки. Они начали с тренингов, потом стали выпускать «Вікна-новини» и «Вікна-світ». Там работали Николай Канишевский, Виталий Портников, Мыкола Вересень, Лариса Івшина, Мария Бурмака и многие другие. В какой-то момент там появились и Георгий Гонгадзе и нынешний руководитель украинского «Интерньюза» Константин Квурт. «Интерньюз» развивался независимо от коммерческой стези, основой которой стали «Киевские ведомости».

Впоследствии «Киевские ведомости» разделились на собственно КВ и «Всеукраинские ведомости», созданные Александром Швецом после того, как Сергей Кичигин его уволил. Как раз еще у Швеца в «КВ» начинал Дмитрий Гордон, перейдя потом вместе с ним во «Всеукраинские ведомости». У них тоже был уклон в таблоидную журналистику: именно тогда появились экстрасенсы, и Гордон освещал их туры. Позже возник «Бульвар», уже классический таблоид, где были и звёзды, и экстрасенсы.

Итак, два направления: коммерческая пресса и основанный на западных стандартах «Интерньюз». В 1995 году Александр Роднянский создал «1+1», а Александр Зинченко — «Интер». На этих каналах зарождалась тележурналистика, также связанная с желанием делать что-то новое. В первой половине 1990-х мы по наитию уходили от советской журналистики, что означало шаг вперёд к пониманию, что журналистика — это не пропаганда, а журналисты служат прежде всего обществу, артикулируют его потребности, защищают его интересы. Приходило понимание, что цензура со стороны власти недопустима, что существуют стандарты журналистики.

Тем временем после победы Леонида Кучмы на выборах президента 1994 года, с появлением влиятельного премьера-олигарха Павла Лазаренко и с приближением парламентских выборов 1998-го у власти возникло стремление прибрать к рукам медиа. Прежде всего телевидение, затем — прессу. В 1996 году появилась газета «День», близкая к Евгению Марчуку, уволенному с поста премьер-министра с формулировкой «за формирование своего политического имиджа». Кучма явно испугался его растущей популярности. Это, очевидно, также было мотивом для запуска газеты, которая где-то с парламентских выборов 1998 года стала жёстко оппозиционной к Кучме. Я пришла в «День» в 1996 году, когда издание возглавлял Владимир Рубан. В 1997 году его сменила Лариса Ившина, которая была пресс-секретарём Марчука.

Опять-таки, в газете речь не шла о стандартах. Мы просто были оппозиционными, были одержимыми идеей говорить правду, говорить, что власть делает неправильно. Как я сейчас понимаю, часто наши материалы были несбалансированными, в них даже было некоторое хейтерство, особенно в статьях тогдашней звезды политической журналистики Татьяны Коробовой. «День» и созданное Владимиром и Юлией Мостовыми в 1995 году «Зеркало недели» были форпостами, скажем так, журналистики правды. Не стандартов, но правды. «Зеркало недели» было более сбалансированным, чем «День».

То есть с 1997 года, когда я начала вести в «Дне» телекритическую колонку, до убийства Георгия Гонгадзе в 2000 году журналистика Украины или становилась оппозиционной к власти, или постепенно попадала под её влияние. Плюс были островки независимой журналистики, не связанные с политиками или большим бизнесом.

В то же время было много людей и на частных телеканалах, и на государственном канале, полностью попавшем под контроль Кучмы, которые понимали, что надо создавать современные форматы. Примерно в 1997 году Николай Княжицкий и Владимир Сивкович, видимо, убедили Кучму, что можно делать телевидение, которое не будет оппозиционным к власти, но в то же время менее кондовым, чем УТ-1, превращавшееся в подобие советского. Кучма назначил Княжицкого главой Гостелерадио… а через месяц или два уволил. Видимо, другие группы влияния на президента оказались сильнее. Княжицкий приглашал меня заместителем, но пока я думала, уходить ли мне из газеты «День», его успели снять, вот такая забавная была история :) Вести главное политическое ток-шоу канала должна была на тот момент очень известная (увы, ныне покойная) журналистка Наталия Кондратюк. Ну, а я осталась в «Дне» до августа 2001 года.

Пока в первом туре президентских выборов 1999 года Евгений Марчук не проиграл Кучме, газета оставалась жёстко оппозиционной. После первого тура в эфир «1+1» вышло ток-шоу «Эпицентр» Вячеслава Пиховшека. Вы знаете эту программу по кадрам с Георгием Гонгадзе, когда была попытка сделать вид, что это свободная журналистика, что там могут задавать острые вопросы, в том числе и президенту. Но все равно это была контролируемая журналистика. Также хотели провести предвыборные дебаты. Но в первой вышедшей программе дебатов Кучме что-то не понравилось. Должна была состояться вторая, тоже с участием Кучмы, но когда Пиховшек ехал в студию, ему позвонили и сказали: дебатов не будет. Публично сообщили, что у Пиховшека гипертонический криз. На самом деле это было давление власти.

Во второй тур вышли Кучма с коммунистом Петром Симоненко, как и рассчитывали политтехнологи. Эта схема была разыграна ранее в России, где на выборах столкнулись Борис Ельцин и Геннадий Зюганов, так сказать, прогрессивный кандидат против коммуниста. Когда участники второго тура определились, медиа вроде бы разрешили открыть шлюзы. В ночь выборов после первого тура на «1+1» состоялся эфир, на котором была вся оппозиция, дали сказать слово и Марчуку, и лидеру оппозиционной Социалистической партии Александру Морозу. Ток-шоу вели несколько человек, в том числе Виталий Портников и Мыкола Вересень, но оно тоже было контролируемым. Его делал «1+1» вместе с приглашенной командой Николая Княжицкого. Мои источники на «1+1» предупредили, что программа будет сделана якобы в лучших традициях свободной журналистики, но на самом деле драматургию выстроят так, что оппозиция будет выглядеть глупо на фоне Кучмы. Я написала статью об этом шоу. Забавно, что Валентина Руденко, пиарщица Александра Роднянского, с которой я тогда была дружна, позвонила мне и сказала: «Ты написала всё правильно, только зачем тебе всё это нужно?».

То есть следует понимать, что бóльшая часть тележурналистов, даже очень продвинутых, на тот момент соглашалась играть по правилам, которые диктовала власть. Полностью независимой журналистики, начиная с 1996-1997 годов, в Украине практически не было; были только островки оппозиционной журналистики или отдельные медиа, пытавшиеся соблюдать баланс.

Впервые украинские журналисты объединились в 2000 году вокруг исчезновения, а как потом оказалось, убийства сооснователя «Украинской правды», родившейся в том же году, Георгия Гонгадзе. Призыв «знайдіть журналіста Георгія Гонгадзе!» пошёл во все медиа. Была акция в Верховной Раде, когда из ложи прессы в зал сбрасывали листовки. Но, опять-таки, не всё так просто. Насколько мне позволяет судить тогдашнее общение с некоторыми участниками этих акций, в них принимали участие несколько сил. С одной стороны, простые журналисты. С другой — оппозиция; акции поддерживала партия Виктора Пинзеника «Реформи і порядок», пресс-секретарём которой была жена Георгия Мирослава Гонгадзе. Потом я узнала, что какую-то роль играли и люди, близкие к партии Медведчука, — Социал-демократической партии Украины (объединённой). Допускаю, что именно потому близкий к СДПУ(о) «1+1» тогда мог открыто поддерживать акции с призывами найти Гонгадзе. Это моя версия, у меня нет доказательств. Был просто момент, когда я позвонила своему знакомому, активному участнику акций, посвящённых Гонгадзе, и спросила, идёт ли он на ближайший митинг. Эту акцию организовывала партия «Реформи і порядок». Знакомый был немного подшофе и ответил мне: «Нет, я не пойду — это не мы организовываем». Этот человек был близок к СДПУ(о).

Партия Медведчука была в то время заинтересована в расшатывании ситуации в стране, ослаблении Кучмы как президента, который после избрания на второй срок назначил премьером прозападного реформатора Виктора Ющенко. Есть версия — её, в частности, разделяет адвокат Мирославы Гонгадзе Валентина Теличенко, — что убийство Гонгадзе и дальнейшие события были инспирированы российской Федеральной службой безопасности. Тем не менее, исчезновение Георгия впервые побудило журналистов действовать открыто и сообща.

Во второй раз журналисты объединились в 2001 году, когда была создана Комиссия по журналистской этике. Это интересная история.

В 2000 году перезапустили канал ICTV под руководством Николая Княжицкого; на канале появились два политтехнолога, Дмитрий Киселёв и Дмитрий Куликов. Княжицкий, Киселёв и Куликов делали, опять же, формально свободные программы, куда пускали оппозицию, но вся драматургия выстраивалась так, чтобы оппозиция выглядела в плохом свете.

Моя хорошая знакомая Ирина Чемерис, жена участника Революции на граните Владимира Чемериса, работала с Николаем Княжицким еще со времен СТБ. Когда начались манипуляции, Ирина ушла с ICTV, а в 2001 году пришла ко мне с идеей создания движения журналистов за честные выборы (приближались парламентские выборы) и комиссии по журналистской этике. Мне эта идея очень понравилась, но мы понимали, что возглавить комиссию должен человек, которому доверяют все журналисты. Таким человеком, на наш взгляд, был Владимир Мостовой.

Мы пришли в организацию «Хартия 4», созданную Владимиром и Юлией Мостовыми, Тарасом Кузьмовым и Мыколой Вереснем, а также покойным уже Александром Кривенко, и предложили нашу идею. Они её поддержали. 16 сентября 2001 года состоялся съезд журналистов из всей Украины, на котором приняли обращение «Журналисты — за чистые выборы», практически прообраз Этического кодекса украинского журналиста. Был избран первый состав Комиссии по журналистской этике, которую возглавил Владимир Мостовой. В комиссию вошла и я.

Обращение съезда подписали 95 журналистов. В апреле 2002 года состоялся второй съезд «Журналістська етика в Україні: вибори-2002 і погляд у майбутнє», на котором обращение дополнили, изменили и официально утвердили как Этический кодекс украинского журналиста, действующий поныне. Это был первый в Украине этический кодекс, созданный самими журналистами. Комиссия должна была стимулировать украинских журналистов соблюдать стандарты, а после регистрации юридического лица по сути стала первой журналистской организацией, созданной без какого-либо участия власти и даже вопреки её воле.

Всё это сопровождалось дискуссиями в журналистской среде, площадками для которых были «Украинская правда», «Зеркало недели» и созданная мной и ещё четырьмя людьми в сентябре 2001 года «Телекритика». В комиссию в 2002 году я уже не вошла из-за разногласий, которые теперь, почти через двадцать лет, кажутся несущественными :), но ее работу «Телекритика» всячески поддерживала.

В третий раз журналисты объединились в 2002 году, когда появились темники. Тогда Администрацию президента возглавил «кризисный менеджер» Виктор Медведчук, а информационным направлением стал руководить Сергей Васильев. На многих телеканалах началось бурление: журналисты не хотели работать по указаниям с Банковой. Темники вызвали горячие дискуссии, стихийный протест, и в октябре 2002 года около полусотни журналистов в киевском Доме кино приняли манифест против цензуры. И в этот раз журналистскому движению активно помогали политики. Николай Томенко как представитель оппозиционного блока «Наша Украина» возглавлял Комитет Верховной Рады по вопросам свободы слова и информации. Журналисты работали в тесном сотрудничестве с парламентской оппозицией.

На следующий день в Доме учителя собрались уже более ста журналистов. Мы планировали более широко заявить свой протест против цензуры и темников. Вести собрание должен был Андрей Шевченко, который тогда уволился с Нового канала. Ряд других журналистов, например Игорь Куляс и Роман Скрыпин, тоже ушли со своих каналов в рамках протеста против темников. Скрыпин перед этим опубликовал в «Украинской правде» и «Телекритике» статью «Так жити не можна» с призывом к забастовке.

Мы ехали на это мероприятие с Ириной Чемерис. Ирина спросила меня: «Какова цель нашего собрания?» Я ответила: «Мы соберёмся и, возможно, примем ещё более жёсткое заявление». И мы придумали: надо создавать профсоюз и забастовочный комитет. В забастовочный комитет пусть войдут звёзды, которые будут публичным лицом протеста, а в профсоюз — те, кто может взять на себя организационную работу по объединению журналистов.

Мы приехали в Дом учителя где-то за двадцать минут до начала собрания, подошли к Андрею Шевченко, отозвали его в кафе и рассказали об этой идее. Ему она понравилась, и он повёл собрание в таком русле, по готовой повестке дня: избрание оргкомитета по созданию профсоюза, Страйкома. Приняли обращение к президенту и парламенту с рядом требований, в частности, о парламентских слушаниях по поводу цензуры. Единственное решение, для которого не хватило голосов, — требование уволить Медведчука и Васильева.

В итоге в декабре 2002 года был создан Киевский независимый медиапрофсоюз, который в 2004 году в результате большой организационной работы перерос во всеукраинский Независимый медиапрофсоюз. В декабре же 2002-го, после встречи активистов протестного движения с главой Верховной Рады Владимиром Литвином, были проведены парламентские слушания по цензуре, которые транслировались в прямом эфире. С парламентской трибуны Андрей Шевченко заявил о существовании темников. Были и другие жёсткие выступления журналистов.

В четвёртый раз журналисты объединились в 2004 году. К тому времени уже действовал медиапрофсоюз, продолжались локальные протесты против темников. Мы добились внесения в закон запрета на цензуру. Однако не было массового сопротивления на государственных и частных телеканалах, которые почти все, кроме оппозиционного 5 канала и принадлежавшей тогда близкому к социалистам Андрею Деркачу «Эры», были подконтрольны власти. Многие возмущались, но либо просто не участвовали в выполнении темников, либо делали это за деньги «в конвертах», часто анонимно.

В 2003 году Пётр Порошенко основал 5 канал, у истоков которого были лидеры журналистского сопротивления — Андрей Шевченко, Роман Скрыпин, Евгений Глибовицкий и другие. Вместо Андрея Шевченка, который пошёл на 5 канал, медиапрофсоюз возглавил журналист Сергей Гузь из Днепродзержинска. У него не было такого авторитета в киевской тусовке, как у Андрея, поэтому он не мог работать со столичными журналистами кулуарно.

Летом 2004 года Евгений Глибовицкий и Андрей Шевченко предложили мне встретиться. Мы встретились в офисе профсоюза. На этой встрече были также Сергей Черненко, Егор Соболев и Сергей Гузь. Говорили о том, как сделать так, чтоб журналисты открыто выступили против цензуры. После долгих обсуждений решили собрать внеочередной съезд, на котором Сергей Гузь добровольно сложит с себя полномочия главы КНМП и займётся созданием всеукраинского профсоюза. А КНМП возглавит Егор Соболев, авторитетный и известный в столице журналист. Егор как раз уволился с работы и готов был посвятить себя профсоюзу.

Возглавив профсоюз, Егор начал огромную кулуарную работу с журналистами всех основных телеканалов по подготовке к открытому протесту. Встречались, как правило, в парке Тараса Шевченко. Всё это вылилось в Журналистскую революцию, события и последствия которой подробно описаны в одноимённой книге.

Около сорока журналистов на ступеньках информационного агентства УНИАН открыто заявили о существовании цензуры на всех больших телеканалах. Не было среди этих журналистов только представителей «1+1», сперва желавших выступить с более жёстким заявлением. В итоге они не выступили вообще: руководство канала, прибегнув к шантажу, убедило их молчать. Генеральный продюсер канала Владимир Оселедчик сказал им, что если они выступят, его жизни будет угрожать опасность. Многих журналистов «1+1» это убедило, и канал к протесту не присоединился. Несколько журналистов в знак несогласия с такими действиями коллег и протеста против цензуры уволились с «1+1».

Журналистская революция была прелюдией революции Оранжевой, которая началась месяц спустя. 25 ноября 2004 года уже весь коллектив «1+1» во главе с Александром Роднянским просил прощения за то, что канал неправдиво освещал происходившее в стране.

В пятый раз журналисты объединялись в 2008-2009 годах против тотальной практики заказных материалов в медиа. Это были немногочисленные акции, но они здорово досаждали руководителям телеканалов. Вдохновителем движения был Егор Соболев, активное участие в нём принимали Виктория Сюмар, Виталий Максимов, я и вся команда «Телекритики». В рамках этого движения мы раскрыли, например, что государственный «Энергоатом» покупает заказные сюжеты в новостях, и добились того, что компания отказалась от этой практики.

Шестое и самое мощное объединение началось в 2010 году в рамках движения «Стоп цензуре!». Когда президентом стал Виктор Янукович, на «1+1», который уже принадлежал Игорю Коломойскому, появилась цензура. Несколько журналистов выступили с протестом, их поддержали коллеги с СТБ. В киевском кафе собралась такая «могучая кучка»: Александр Чекмышев, Виктория Сюмар, я, Олег Рыбачук, Тарас Петрив, Светлана Залищук, Константин Квурт и другие. В процессе обсуждения родилась идея воспользоваться уже запланированным в Киево-Могилянской академии круглым столом и заявить о создании движения «Стоп цензуре!».

На собрание пришло около ста журналистов. Кстати, была среди них и Дарка Чепак, впоследствии ставшая пресс-секретарём Януковича. Из обещавших прийти не явился только Савик Шустер. На этом собрании мы приняли заявление против цензуры, создали движение, выбрали координационный совет и выдвинули представителей медиасообщества кандидатами в члены Национального совета по вопросам телевидения и радиовещания.

Движение «Стоп цензуре!» играло очень большую роль в борьбе против режима Януковича вплоть до 2014 года. Оно было неформальным; его «моторчиками» были Мустафа Найем, Сергей Лещенко, Светлана Залищук, Роман Скрыпин, Виктория Сюмар, Светлана Остапа, Леся Ганжа, Богдан Кутепов, вся «Телекритика» и многие другие. «Стоп цензуре!» — самое действенное объединение в истории украинской журналистики. Но после 2015 года оно сошло на нет по ряду объективных причин.

В феврале 2019 года был создан Медиарух, который объединил более 70 журналистов и журналистских коллективов. Это движение за стандарты и честные выборы, что было особо актуально в преддверии выборов 2019 года. Параллельно возникла журналистская инициатива «34». Но сказать, что мы смогли добиться, чтобы все журналисты были одержимы идеей соблюдения стандартов в своей работе, пока нельзя.

История украинской журналистики свидетельствует, что журналисты до определённого момента были способны объединяться против очень жёсткой цензуры собственников, но не готовы объединяться вокруг конструктивной повестки дня. Сейчас, когда нужно противостоять дезинформации, которую транслируют олигархические и пророссийские СМИ, объединиться не удаётся. Зато пророссийскому лагерю удаётся создавать свои квазижурналистские объединения под видом борьбы за свободу слова. Сейчас это самый большой вызов и самая большая опасность, потому что пока прогрессивные журналисты разбросаны по изданиям, в олигархических СМИ не осталось бунтовщиков, готовых выступать за соблюдение стандартов в своих коллективах. В основном все берут под козырёк. Для создания мощного журналистского объединения у украинской независимой журналистики пока не хватает сил. Сейчас мы считаем своей задачей модернизацию Медиаруха. Хотим предложить новое видение и объединить всех журналистов, готовых работать именно как журналисты, а не как пропагандисты и джинсовики в интересах собственников каналов — олигархов.