Я готова вернуться: Сахра Карими о захвате талибами Кабула и своем побеге в Украину

17 августа всемирно известную афганскую режиссерку Сахру Карими эвакуировали в Киев. В эксклюзивном интервью она упомянула в подробностях день, когда группировка Талибан захватила Кабул, а также рассказала о своем бегстве и пребывании в Украине.

— Что происходило 15 августа в Кабуле?

— Это было начало недели — у нас она начинается с субботы. В воскресенье рано утром я пошла в банк, где хотела получить деньги. Я увидела там много людей. Мне сказали подождать, пока купюры поступят из центрального банка. Я прождала почти три часа.

Началась стрельба и менеджер банка мне сказал, что Талибан вошел в город и окружил Кабул. Я говорю — это неправда, но в ответ слышу: Нет, они в городе и окружили его, мы их видели, бери такси и езжай домой, ты должна быть в безопасности.

После этого меня провели через черный ход банка, улицы были переполнены людьми. Никто не знал, правда это или нет, вошли ли они в город.

— Такси высадило меня в нескольких метрах, поскольку водитель отказался ехать дальше. Я бежала из банка домой почти пять километров.

Люди на улицах меня узнавали, в Афганистане я достаточно известна, поэтому просто натянула маску и начала убегать. Окружающие смеялись, особенно мужчины — посмотрите, директор Афганфильма бежит.

— Я человек, который делает кино. Для меня каждый момент и ситуация очень важны, чтобы что-то сказать людям. Моя коммуникация с миром происходит именно через соцсети, что бы ни случилось, всю правду публикую именно там. Например, я начала борьбу с Талибаном именно через соцсети, запускала хэштеги и так далее. Даже в то время, когда я работала на руководство страны, все равно уверяла население, что это неправильные люди, которые пришли в Афганистан.

Я начала вести прямую трансляцию в Instagram и информировать людей о том, что Талибан вошел в город. Затем пришла домой и рассказала своей подруге, президенту Словацкой киноакадемии Ванде Грицевой о происходящем. Она знает Андрея Ермака. Именно Ванда рассказала ему все и передала информацию в Офис президента Украины. Они начали общаться о том, как мне помочь.

— Мне сообщили, что вылет в 4.30 и я должна поехать в аэропорт. Я взяла свою семью, коллег и мы выехали. Там все было очень хаотично. Люди до сих пор не знали, правда или нет, что Талибан вошел. Мы вошли в аэропорт, зарегистрировались и ждали самолет.

Через три часа аэропорт закрыли, потому что огромные толпы туда шли. Мы увидели в соцсетях, что они вошли в администрацию президента, которая расположена рядом с Афганфильмом — моим офисом, и оккупировали еще несколько других мест. Все это происходило в течение нескольких часов — с двух до пяти все развалилось.

— Вместе со мной было 11 человек, я ждала и была на связи с украинским представителем, который отправил нас на самолет. Мы пошли туда и уже находились в зоне отправления. Но огромная толпа побежала в самолет и мы так и не смогли в него зайти.

Решили пойти на американскую военную базу, может, они нас возьмут, потому что у них есть военный самолет. Но армия в 100-200 человек начала нас отталкивать. И еще три часа мы боролись с ними.

Вскоре с нами связались из Офиса президента Украины и сказали, что поговорили с правительством Турции и они заберут нас. Однако мы были в самом сердце толпы и не знали, как они смогут нам помочь.

— Нас позвали и сообщили, что у Турции есть инструкция от Украины, как нас отсюда забрать. В этот момент я снимала все вокруг, поскольку это моя работа и я не забывала, что должна информировать людей обо всем. Представители Турции мне сообщили, что мне необходимо найти безопасное место — это уже было четыре часа.

Мы вышли из аэропорта, нашли небольшое здание, которое принадлежало другому авиа-агентству. Сидели там и ждали. Позже нас уже забрали в более безопасное место, где мы ожидали самолет, потом доставили в Стамбул, а оттуда в Киев.

— Нам удалось вылететь последним самолетом в понедельник, и все, что происходило после нас — это катастрофа. Люди падали с самолетов, в них стреляли. И сейчас тысячи людей до сих пор ждут, чтобы выбраться из того аэропорта.

Я хочу поблагодарить Украину, поскольку большие европейские страны, которые говорят, что они более развиты, не помогли нам. Именно Украина смогла нас перевезти, дать визу и разместить в отель. Это очень важный месседж, поскольку именно страны Восточной Европы готовы дать людям достаточное количество виз. В то время как в Дании нам предложили только одну.

— Страны Восточной Европы, такие как Украина, Польша и Словакия, могут собой гордиться. Это значит, что здесь есть человечность, и речь идет о спасении жизней. Я очень благодарна.

— Был ли у вас план Б, на случай, если бы убежать не удалось?

— Не было ни одного, поскольку в течение нескольких часов нам просто сказали бежать. Поэтому я покинула свой дом, не взяла никаких денег, только бросила в чемодан несколько платьев и побежала.

Эта история не обо мне, а о людях, которых я смогла вывезти с собой. Я гражданка Словакии и могла поехать туда, поскольку училась там 10 лет. Но для меня было важно спасти пятерых детей, своих коллег и ассистентов. Спасти их жизнь. Я верю, что они не заслуживают расти или жить под режимом Талибана.

Мне кажется, что медиа очень тихо говорят о Талибане сейчас. Не знаю, может, Талибан хочет международного признания. Но все, что они делают — это очень плохо. Они бьют людей, заставляют женщин надевать хиджабы и очень ограничивают права.

20 лет мы с этим боролись, каждый вложил часть себя и своей энергии в эту страну. Это произошло не за один день. Я когда закончила обучение в 2013 году, переехала в Афганистан и начала там работать, то верила, что смогу рассказывать истории этих людей. Сейчас все это развалилось.

Я не уверена, хотят ли они, чтобы я вернулась. Потому что все, что я делаю, это для них очень трудно. Им даже трудно понять, как я думаю и что говорю.

— Сегодня я уже чувствую себя лучше, но несколько дней назад была сильно напугана, поскольку никогда не видела того, что сняла на камеру в аэропорту.

Та ситуация, с которой мы столкнулись сейчас — это результат многих ошибок, и одна из этих ошибок — американское соглашение с Талибаном. Оно не дало им легитимность, но дало признание. У нас было 350 тыс. армии, а у них — 75 тыс. Мы что, не могли их остановить?

И вторая важная причина, по моему мнению, — наше правление страны было полностью коррумпированное. Там работает очень много коррупционеров, которым безразличны люди и нация, они волнуются только за свои карманы, проекты и деньги.

— Как долго вы собираетесь оставаться в Украине?

— Правление Украины дало нам 15 дней, но я договорилась, чтобы часть из нас поехали в Словакию и к своим семьям в другие европейские страны. Двое из нас поедут в Польшу, там им дадут визы.

Хочу, чтобы моя семья и семья моего брата отправились в Канаду к моей маме и сестре. А я останусь и подожду, поскольку до сих пор остаюсь директором Афганфильма.

Подожду, что скажут там, поскольку у нас новый министр культуры и информации, и он был спикером с Талибаном все эти годы. Пока неизвестно, хочет ли он, чтобы я вернулась и работала без каких-либо ограничений, или вовсе не ждет моего возвращения.

— Вы верите в то, что вы там будете в безопасности?

— Понимаете, это иллюзия. Я знаю, что я им там не нужна, но я думаю, что если они предложат, то вернусь и буду работать. Если скажут — мы не будем вас убивать или сажать в тюрьму. Я действительно вернусь, поскольку несу ответственность за Афганфильм.

— Если меня там не хотят видеть, то я останусь здесь и буду изгнанницей. Продолжу снимать кино, но стану самым ярым и серьезным, по моему мнению, борцом с Талибаном. Я не буду молчать.

— От чего вы бежали, за что боялись больше всего?

— Честно говоря, я не очень переживаю за себя. Я решила вернуться в Афганистан в 2013 году, поскольку приняла решение, что хочу рассказывать истории моей родной страны, хочу менять ее. Наша история была очень темная, хотя у нас невероятно красивая страна. Была, потому что сейчас она оккупирована Талибаном. Когда я услышала, что он наступает, то подумала о своем брате и его детях. Потому что если я убегу, то они нанесут ему вред, поэтому лучше было его вывезти.

Именно из-за этого я решила рисковать. Это было очень непросто — ждать самолет, пропустить его, ждать другой.

— Я думаю, что мир не должен молчать и оставлять эту проблему только в Афганистане. Вы знаете, это молчание было во время сделки Америки с Талибаном, почти все молчали и не задавали вопросов. Но сейчас так нельзя, поскольку это очень опасно.

Сейчас это выглядит как ситуация, которую все еще можно контролировать. Но если сотни людей просто оккупировали все правление и начали устанавливать свои правила, то Афганистан может навсегда разрушиться.

Все эти 20 лет наших достижений, вы знаете, как много денег мир вложил в Афганистан — триллионы долларов. На развитие страны, права женщин, развитие образования, совершенствование системы, инфраструктуры. Они не ценят свой собственный вклад и свои собственные силы? Я думаю, что люди должны спрашивать это у своих руководителей государств и тех, кто принимает решения. Американцы должны спрашивать об этом решении, поскольку то, что сейчас происходит в Афганистане — большое несчастье.

— Это преступление. Я даже думаю, что могу назвать это геноцидом афганцев, но не по какому-то конкретному признаку этнической принадлежности или религии. Это в целом. Но Байдену до этого нет дела. Его только волнуют люди, которые с ним работали.

В Афганистане почти 33 млн человек. 70% всего населения — это люди моложе 30 лет. Это огромный потенциал, который может принести изменения. Кабул — это не тот город, который был 20 лет назад, это развитый современный город. И у него есть потенциал стать лучшим городом в своем регионе, но почему-то мир молчит и просто наблюдает за нами.

— Вы думаете, дело в Байдене? До него были Трамп и другие президенты.

— Да, но Трамп из-за выборов принял это решение, чтобы стать президентом. Но почему Байден продолжил это решение и не разобрался в ситуации?

— Несколько вещей я хочу также сказать другим странам. Стыд тем, кто поддерживает и признает Талибан. Стыд России, Китаю, Пакистану и Ирану.

— Как много людей в Афганистане разделяют ваши взгляды на свободу и демократию?

— Молодое поколение, мы все имеем демократические ценности. Мы все хотим, чтобы Афганистан был свободным, без конфликтов, ограничений, бомбежек и взрывов, без этнических конфликтов и всего этого позора, что происходит. Нам плевать на политику, потому что афганская политика — это политика лузеров, воров и лжецов.

— Наши дела шли очень хорошо, мы учились в хороших университетах, общались на родном и еще на многих языках, восстановили наш город и сделали его современным, коммуницировали с миром и обменивались нашими мыслями. И резко это все убили.

— Как талибы относятся к правам женщин?

Они сейчас очень мягко ведут себя относительно прав женщин, но я понимаю, что это ради того, чтобы получить признание мирового сообщества. Они не показывают своего истинного лица. Но мы знаем, что это, у нас был опыт жизни под режимом.

Вы знаете, Талибан — он о ненависти к женщинам. Они терпеть не могут образованных женщин и тех, кто умеет думать и громко говорить. Они хотят видеть еще одну версию Ирана в Афганистане, чтобы все были молчаливы и покрыты одеждой. Но мы не хотим с головы до ног закрываться одеждой.

— Своими глазами мы видим мир, головой мы можем думать и анализировать, а ртом — говорить. Но когда они закрывают нам глаза, мы не можем увидеть мир, а видим только здесь и здесь.

Так как мы можем начать думать? Как мы можем что-то критиковать, анализировать или обсуждать? Когда рот и глаза закрыты. Бурка именно для этого, чтобы ограничить тебя от мира.

Девушки и женщины в Афганистане просто в наибольшей опасности, потому что быть невидимыми — это самое ужасное. Мы 20 лет пытались заявить о себе.

— Они бьют женщин, которые не одевают бурку, но пока я ничего не слышала об изнасиловании. Однако иногда избиение в тысячи раз страшнее изнасилования. Был опыт, когда Талибан забивал женщин камнями, за то, что они были влюблены или встречались с кем-то, не будучи замужем. Людей, которые с ними не соглашались, они также взрывали и убивали. У нас есть очень плохой опыт в этом плане.

Фото: Сахра Карими