Внешнеполитический тупик Зеленского: международная экосистема вокруг Украины в 2021

Несмотря на начало пост-ковидного восстановления (ну или, скорее, привыкания), 2021-й стал для нашей страны откровением во многих аспектах внешней политики. Произошло так много разнообразных событий, что впору сделать некоторые промежуточные выводы и зарисовать общую ситуацию, складывающуюся сегодня вокруг Украины.

Начать надо с того, что внешняя политика Украины в этом году окончательно зашла в стратегический тупик. Под этим я имею в виду не столько поражение Украины на каких-то конкретных направлениях (хотя они тоже были), а скорее отсутствие каких-либо достижений, смысловая стагнация и пробуксовка идей.

Политическая риторика Украины практически не изменилась за последние 7 лет. Агрессивное и, местами, неадекватное возвращение в публичный дискурс вопроса членства Украины в НАТО в апреле-июне — хороший тому пример. Пользуясь апрельской эскалацией со стороны России, украинские власти решили покачать тему скорейшего вступления Украины в НАТО в угоду своих тактических политических интересов. Для этого были реанимированы нарративы 2014-2015 годов, которые, впрочем, кроме недоумения и смущения никого на Западе не впечатлили, ибо разрыв между категориями прошедшего времени, в котором живет украинское государство, и трендами настоящего, оказался слишком большим.

Украина до сих пор остается оторванной от окружающей политической экосистемы. Со многими странами (включая наших западных соседей и Евросоюз) у нас до сих пор весьма ограниченные, неравные и слабые отношения, часто не переходящие в практическую плоскость. Хорошие и позитивные контакты в этом году с венгерской стороной так и не завершились урегулированием споров или хотя бы выходом двусторонней повестки за рамки Закарпатья. А недавнее подписание Венгрией газового соглашения с «Газпромом» и вовсе вернуло отношения на стартовые позиции.

Или, например, с Евросоюзом партнерство не двигается с места, а остается замкнутым в треугольнике «реформы-коррупция-Россия». Главный упор делается в основном на получение внешней финансовой помощи и на ритуальные политические декларации. В этом году сюда ещё и добавилось уже более откровенное и публично декларируемое европейцами раздражение и усталость от украинского кейса — вспомним выступление Валдиса Домбровскиса и Жозепа Борреля на саммите Восточного партнерства или интервью экс-президента Эстонии Керсти Кальюлайд.

Китайское направление в этом году просело ещё больше, чем в предыдущем. Смерть нашего посла Сергея Камышева в феврале подорвала институциональные и дипломатические связи между Пекином и Киевом. Истории с провальными контрактами — от зерна до «Мотор Сичи» - начали обрастать судебными исками. Обострение противостояния между США и КНР ставит Украину в неудобную позу жесткого выбора, чего мы хотели избежать. А неуклюжие заявления представителей правящей команды о Китае породили в обществе ещё больше спекуляций на эту тему, чем сделали связи с КНР ещё более токсичными. К 10-летней годовщине «стратегического партнерства» между КНР и Украиной в этом году мы подошли с очень скромными достижениями: нарастили торговлю за счет экспорта сырья, но при этом сама структура товарооборота упростилась за последние 5 лет. В инвестиционной политике и инфраструктуре, к сожалению, похвастаться нечем.

Другие страны и вовсе остаются вне поля зрения Украины и украинского общества. К примеру, страны Юго-Восточной и Южной Азии остаются для нас некой «лимитированной коллекцией», которую мы раз увидели, пообещали себе как-то купить, но так и не успели это сделать: то не было времени, то не было денег, то и вовсе забыли под грузом текущих бытовых проблем. Такая же ситуация с Латинской Америкой, на которую в Украине просто нет никакого спроса, да и создавать его некому. А страны Ближнего Востока — на примерах Эмиратов и Катара в этом году — глубоко Украиной не интересуются, а наши отношения с этим регионом преимущественно замкнуты на экспорте трёх видов сырья: железной руды, черных металлов и зерна. Впрочем, надо отметить, что торговля сырьем у нас с ними растёт, и если это считать главной задачей внешней политики Украины, тогда ближневосточное направление можно считать стабильным и вполне нормальным.

А вот разразившаяся с новой силой борьба за африканский континент, в которую с головой ринулись Россия, Турция, США, Франция, ОАЭ, Саудовская Аравия, Китай, Япония, Британия и другие страны, проходит без Украины. Никаких серьёзных амбиций у нас на этом направлении пока что нет. Хотя потенциал Африки для экспортных позиций Украины огромен, этот рынок уже занимает 10% украинского экспорта (почти $ 5 млрд), хотя большая часть товаров идет в страны Северной Африки — Египет, Алжир и Тунис, и в основном это, опять таки, сырье.

С Соединёнными Штатами смысловая и идейная пустота, которую я впервые описал в статье в 2020 году, продолжает быть определяющей чертой двусторонней повестки. С единственным нововведением 2021 года: появилось уже не скрываемое публичное раздражение и разочарование, так ярко проявившееся во время апрельской эскалации со стороны РФ, майского визита госсекретаря Э. Блинкена в Киев и Женевского саммита Путина-Байдена в июне. На самом деле, 2021-й год НЕ стал провалом для американско-украинских отношений, так как здесь речь не о поражении, как я уже писал выше. Имеется в виду, что события этого года подтвердили, насколько посредственными и ограниченными они являются.

Проблема внешней политики Украины кроется в глобальных изменениях, которые «подсветил» 2021-й год.

Назначение Китая глобальным соперником США №1 привело к существенным сдвигам во внешней политике Белого Дома. Через новую «холодную войну» с Китаем, американские элиты намереваются удержать свои позиции глобального государства, прежде всего в научно-технологической, промышленной, энергетической и военной сферах.

Появление нового общего врага позволяет ре-мобилизовать своих союзников во всем мире, выстраивая новые устойчивые альянсы, которые необходимы Штатам для удержания ситуации в тех регионах, где они уменьшают свою вовлеченность в местные процессы или же где у них не хватает сил \ ресурсов \ желания \ воли действовать самостоятельно.

Перераспределение ресурсов и оптимизация расходов, сопутствующие формированию новой условной «биполярности», помогает США направить их часть на перекрытие внутренних дисбалансов. Аккумуляция всех наличных ресурсов внутри страны должна помочь Байдену и его команде запустить процесс ре-индустриализации США на базе нового научно-технологического уклада, чтобы затем совершить рывок и занять ниши, которые станут определяющими в новом мировом порядке в течение следующих 10-15 лет. Для этого команда Байдена потратила уйму сил и энергии, чтобы протолкнуть через Конгресс законопроект «Buy American» и новый инфраструктурный план на $ 1 трлн.

Эти процессы создали абсолютно новую международно-политическую реальность, которая сейчас и обволакивает Украину со всех сторон.

Российский «джокер» в китайско-американской игре

В рамках китайско-американского соперничества Россия получила качественно новую роль. Она уже не враг №1. Да, конкурент в отдельных отраслях со своими амбициями. Да, государство с расширенными возможностями воздействия на свою периферию и «дальние подступы». Однако это далеко не угроза многостороннего и глобального масштаба, каким в Вашингтоне видят Китай, и каким был Советский Союз.

Россия не составляет конкуренцию США в технологической отрасли (за исключением парочки направлений в ВПК), не имеет сильных позиций на рынках инвестиций, R&D, возобновляемых источников энергии, машиностроительства, роботехники и т. д. Штаты не воспринимают нынешнюю Россию как врага, способного их опрокинуть или создать смертельную угрозу.

В конце концов, амбиции самой РФ — это не про уничтожение США или сбрасывание их с престола мирового лидера, чтобы самому его занять. Знаю, что часть нашего общества мыслит Россию в абсолютных моральных категориях «вселенского зла», которое только и ждет, чтобы поработить весь мир и уничтожит все живое. Также верно и то, что у части самих россиян существуют свои фантазии по поводу «великой России», которая встанет с колен и волшебным образом вернёт себе былое величие, заставив всех вокруг себя уважать.

Однако мне кажется, что при всей публичной браваде и дешевом пафосе, который часто можно услышать из уст представителей российского политического руководства, они уже давно поняли, что совладать с США у них не получится, свергать их нет смысла и сил, да и это не особенно-то и нужно.

Реальные амбиции РФ скорее сводятся к признанию за ними статуса глобального игрока с некоторыми элементами угасающего старого послевоенного мирового порядка, а именно: наличия мировой площадки для переговоров самых сильных мира сего и закреплённая зона влияния, которая в восприятии Москвы проходит вдоль их ближайшей периферии — Беларусь, Украина, Черное море, Южный Кавказ, Центральная Азия, Арктика и Дальний Восток.

В этом контексте, у США нет никакой мотивации или смысла желать тотального разгрома России в том виде, в котором хотят часть наших граждан. Свержение российского политического руководства или дезинтеграция РФ невыгодны Штатам, поскольку не решают для них никаких задач. Даже наоборот: создают кучу ненужных вызовов и рисков, в том числе региональным союзникам, включая относительно новых партнеров, таких как Казахстан, Польша, Эстония, Латвия, Литва, Финляндия. Администрации Байдена неинтересно разворачивать полномасштабную конфронтацию с Россией, поскольку в ней банально нет никакой логики или конечной цели. Это позволяет понять, почему, к неприятному удивлению некоторых наших людей, на фоне эскалации с Украиной Байден предложил Путину диалог и личную встречу.

Более того, осмелюсь предположить, что нынешние российские политические элиты в некотором роде выгодны Байдену и США, так как являются предсказуемыми, понятными, изученными и имеющими конкретные интересы, которые Москва озвучивает уже десятки лет. Резкая смена политической власти с большим количеством неизвестных переменных слишком рискованная игра для Вашингтона, по крайней мере на текущий момент.

С учетом разворачивающегося противостояния Китая и США, Россия приобретает для американских элит ещё одно дополнительное значение. Она может сыграть роль своеобразного «джокера» в китайско-американской игре. США не желают воевать на два фронта, а наоборот: как минимум, заручиться нейтралитетом РФ против Китая, а как максимум — завязаться с ней в точечные полу-партнерские отношения. Так называемый «стратегический диалог» Байдена-Путина, начавшийся в Женеве в июне этого года — первая попытка США на этом направлении. В Кремле прекрасно осознают возможности, которые перед ними открывает их новая роль. Они этим пока что умело пользуются, стараясь расторговаться как с КНР, так и с Европой \ США.

Изменение роли и восприятия РФ для США — важнейший тренд для нас. Прагматизация санкционной политики, которую мы наблюдаем со стороны Штатов, отражает многосторонний подход к РФ, который сейчас продвигает часть команды Джо Байдена. Для них не имеет смысла душить экономику РФ санкциями без какой-либо конечной цели. Зачем, если можно привязать санкционное давление к выполнению конкретных условий, которые упорядочат американско-российское противостояние.

Нынешние цели США — вовсе не нанесение поражения России или её военно-политический разгром, а то, что в американских программных документах звучит чаще всего - «сдерживание», то есть активная оборона, не наступление. Потому, формирование лояльной центрально-восточноевропейской проамериканской дуги при участии Румынии, Польши, Венгрии и стран Балтии — элемент политики стратегического сдерживания России. А Украина — часть этой политики, но пока не входящая в эту самую дугу, а рассматриваемая скорее как прифронтовая территория (наравне с Молдовой и Беларусью).

Такие внушительные изменения на российском направлении (особенно если они закрепятся в американском истеблишменте) опрокидывают украинскую политику безопасности после 2014 года. Она основывалась на тесном союзе с коллективным Западом, вступлении Украины в НАТО и динамично расширяющемся санкционном давлении. Однако последние события, связанные с меняющейся ролью РФ из-за обострения соперничества США и Китая, заставляют переосмыслить эту политику.

Единого Запада как такового уже нет, существуют разные его блоки, с которыми необходимо работать по отдельности. А в отношениях с США в этом году Украина достигла того «потолка», в котором они существуют, во многом благодаря Зеленскому и его визиту в Вашингтон.

Санкционная политика тоже претерпела изменения: она стала более прагматичной, менее конфронтационной. Санкции уже не воспринимаются как панацея: заразительный пример иранской «экономики сопротивления» показал, что как инструмент принуждения государств к каким-либо действиям они не всегда работают. А возросшая за последние годы критика секторальных санкций со стороны либеральной части американской и европейской общественности из-за вреда, который они наносят обычным людям, сделала эту политику токсичной и неудобной.

Наконец, в этом году США и европейские союзники недвусмысленно нам заявили: вступления Украины в НАТО в обозримой перспективе не будет. Полагаться на безусловную и однозначную военную помощь ЕС и НАТО в конфликте с РФ Украине не стоит. Это не значит, что наши отношения с этими странами рухнут, или что они немедленно нас «сдадут» русским. Нет, это значит, что Украина наконец столкнулась с реальной политикой, которую предпочла не замечать после 2014 года. И, возможно, это даже хорошо, ибо показывает нам конкретный путь вперёд.

«Новая Европа»: на пути к стратегической автономизации?

Кроме трансформации роли РФ, внешняя политика США создала новую роль и для Европы. После европейского турне Джозефа Байдена, стало очевидным, что Вашингтон снова вернулся к «модели Обамы», и перепоручил украинское направление европейским союзникам, прежде всего — Германии. В Украине продолжили апеллировать к Штатам как к единственно «правильному» участнику региональных процессов, иногда даже в противовес европейцам. На деле же, ценность Германии, которую в этом году часть украинцев порицала за якобы «пророссийскую» политику, для США вырастет в несколько раз в ближайшие годы, и Байден четко дал это понять во время встречи с Меркель и подписания договоренностей о «Северном потоке-2».

Соединённым Штатам нужна Европа, чтобы эффективнее противостоять Китаю и другим конкурентам. Без европейских союзников говорить всерьез о построении некоего трансатлантического альянса демократий невозможно. ФРГ является ключевым союзником США в НАТО, а также одним из крупнейших торгово-экономических партнеров РФ и Китая.

В самой Европе переход США от глобальной гегемонии к великодержавному противостоянию с Китаем и другими странами восприняли как свой шанс снова поднять идею, которую они продвигают последние несколько лет с подачи франко-германского тандема - «стратегическая автономизация» ЕС во внешней политике и политике безопасности. Речь идет о получении большей самостоятельности в принятии решений и формировании собственной политики в энергетике, торговле, промышленности и региональной безопасности. В Штатах всегда были не в восторге от таких инициатив, считая, что они ослабят их влияние на европейский континент. Однако сейчас возник момент, когда европейцы могут попробовать снова протолкнуть эту идею Штатам в обмен на поддержку их внешней политики в Азии.

Именно в этом контексте стоит рассматривать американско-немецкий компромисс по «Северному потоку-2». Для Германии и лично для канцлера Ангелы Меркель завершение строительства трубопровода стало главным достижением в её политике «стратегической автономизации» внешней политики от США. В некотором смысле, помимо очевидных коммерческих и геоэнергетических дивидендов, ФРГ этим доказали, что способы принимать собственные суверенные решения в энергетическом секторе.

Косвенными признаками попыток европейских союзников запустить свою автономную игру и увеличить свой вес на международной арене являются и недавние амбициозные маневры Франции на Ближнем Востоке. В конце августа президент Франции Эммануэль Макрон был единственным представителем западных стран, присутствовавшим на Багдадском саммите региональных лидеров, и сказал, что его страна будет бороться с терроризмом в Ираке, даже если США оттуда уйдут. 5 сентября французский энергетический гигант Total подписал с Ираком сделку на $ 27 млрд на разработку нефтегазовых месторождений. Париж сыграл ключевую роль (вместе с Ираном) в формировании 10 сентября нового ливанского правительства после 13 месяцев безуспешных коалиционных переговоров.

Региональная встряска: новые игроки и старые вызовы

Я уже упоминал о смещении фокуса США на азиатско-тихоокеанское направление и их попытку оставить после себя некие гибкие коалиции, могущие заполнить пост-американский вакуум влияния. Этот тренд также касается Украины, так как запускает совершенно новые процессы перераспределения политического веса отдельных государств и перетряски регионального баланса сил.

На первый план в Центрально-Восточной Европе выходят Германия и Польша, становящиеся идеологическими и политическими конкурентами. Выбор каждого из них сопровождается потерями с другой стороны. Украина экономически зависит от Германии, но имеет тесные политические отношения с Польшей, являющейся одной из самых антироссийских стран ЕС. И чем больше будут обостряться разногласия между Варшавой и Брюсселем \ Берлином, тем больше дилемм будут возникать перед Украиной на европейском направлении.

Кроме того, кризис в соседней Беларуси показал, что в региональную игру включились также Турция и Китай — ещё два государства, с которыми у Украины только формируется долгосрочная повестка (а с Пекином она пока что проваливается в конфронтацию). Великобритания, намереваясь найти свой пост-брекситовский функционал в мире, имея свои разногласия с США, продвигает идею «глобальной Британии» в попытках застолбить за собой зону влияния в Евразии, что также создает отдельный для Украины британский трэк.

На Ближнем Востоке наблюдаются сложные попытки временной стабилизации баланса сил в подготовке к наступлению пост-американского порядка. Уменьшая свою роль в регионе, США передают часть своих полицейских функций своим союзникам на местах, например Иордании. Параллельно, ядерные переговоры с Ираном призваны временно заморозить этот проблемный для американцев трэк и не допустить ядерной гонки в регионе. Турция пытается вернуться к политике стабильных отношений с соседями, опасаясь формирования антитурецкого альянса, который в прошлом году начали собирать Эмираты, Египет и Греция. Саудовская Аравия и ОАЭ пытаются вернутьсяв левантийскую политику и выйти на стратегическую стабилизацию стран «арабской весны», где они не добились успеха: Сирия, Йемен, Ирак, Ливан и Ливия.

Короче говоря, переориентация США на азиатско-тихоокеанский регион влечет за собой изменения региональных порядков, к которым Украина не успевает подстроиться, поскольку либо до конца их не осознает, либо в этих порядках играет скромную роль, либо не имеет амбиций на этих направлениях.

Уход США в противостояние с Китаем и желание максимализовать доходы для консолидации ресурсов у себя дома не привел к возвращению глобалистско-либеральной повестки. Напротив: США начали стремительно отказываться от глобализации с либеральным ядром, по сути продолжая курс, начатый при Дональде Трампе. Это привело к тому, что все остальные страны тоже начали закрываться и переходить к защите собственных рынков и формированию своих, автономных, блоков, не зависимых от внешних игроков.

Украина в тени изменений

Украина оказалась в ситуации, когда в результате вышеописанных изменений внутренней политической конъюнктуры ряда стран произошли изменения в мировом балансе сил, которые вытеснили наш вопрос в разряд второстепенных.

Помимо этого, пресловутая «усталость» Запада от Украины начала обретать вполне себе рациональные и циничные черты, когда для многих «заморозка» украинского трэка (в той или иной форме) становится менее затратной, чем увеличение поддержки Украины и её позиции с риском лобового столкновения с Российской Федерацией.

Поскольку других инициатив за 7 лет Украина пока что в полной мере не предложила, те самые ненавидимые нами Минские соглашения остаются «базой» урегулирования для многих государств, включая США, Германию, Францию и Турцию.

Стратегический тупик Украины во внешней политике обусловлен тем, что:

• Переход США к системному долгосрочному противостоянию с Китаем нам не выгоден, ставит страну в ситуацию жесткого выбора при слабой переговорной позиции и сильной зависимости экономики от внешних факторов;
• Повышение ценности ФРГ в качестве одного из главных союзников США в Европе и перепоручение Штатами частичной ответственности за Украину Германии и другим странам ЕС идет вразрез со ставкой на американцев, которую сделали в Офисе президента в этом году, и ослабляет идею непосредственного участия США в переговорах;
• Рост автономистских амбиций в Европе и восхождение региональных игроков на фоне ослабления глобального влияния США создает контуры многополярного мира, в котором ставка на один внешнеполитический вектор и на долгосрочные союзы становится не самой эффективной, на первый план выходят гибкость, адаптивность, ситуативность, блоковость и прагматизм;
• Трансформация роли РФ для Запада ослабляет антироссийскую риторику Украины, заставляя пересмотреть свои подходы к политике безопасности и развитию собственного военного потенциала;
• Общая идея «стратегического диалога» между США и РФ и упорядоченности в международных отношениях будет подталкивать Запад не к конфронтации с Россией, а к нахождению общих точек соприкосновения, чтобы хотя бы временно заморозить свой конфликт с ними, и разблокировать возможность возобновления торгово-экономического сотрудничества.

Чем это всё оборачивается на практике? Кроме постепенной маргинализации международных позиций Украины и ухода нашего вопроса в разряд не самых приоритетных, начинается ещё одна попытка закрыть конфликт между Украиной и РФ, или хотя бы заморозить его на худой конец.

Тем же немцам и французам, которые ещё меньше заинтересованы в прямой конфронтации с РФ, нежели американцы, очень важно как-то решить этот вопрос он не создавал геополитические риски и дополнительную напряженность в регионе. Кроме того, неурегулированность конфликта между Украиной и Россией мешает им продвигать свое видение будущих отношений с РФ.

Поэтому, Германия в этом году снова вернула в публичный дискурс вопрос реализации Минских соглашений через «формулу Штайнмайера» и «план кластеров», считая их более-менее адекватной формулой урегулирования или заморозки российско-украинского конфликта. Для Берлина и Парижа эти инициативы действительно воспринимаются как возможность урегулировать конфликт. В Москве эти соглашения могут надолго оставить Украину в сфере их влияния, да ещё и создать условия для дальнейшей раскачки ситуации в случае необходимости. Ключевым пока что остается непонятная до конца позиция США по этому вопросу. В администрации Байдена идет дискуссия относительно того, поддерживать ли существующие наработки по Донбассу, или же попытаться придумать что-то новое, но на это потребуются дополнительные ресурсы, которые в Вашингтоне не хотели бы тратить.

Украине стоит переосмыслить свою внешнюю политику, в частности пересмотреть основы политики безопасности, которые перестали быть актуальными в 2021 году. Возможно, переосмысление приведёт нас к более прагматичному и холодному восприятию внешнеполитической деятельности. Речь не о том, чтобы «развернуться» к кому-то передом, а кому-то задом. Украина нуждается в ре-суверенизации, в восстановлении баланса между идеальным и реальным, в трезвом и взвешенном подходе к выстраиванию отношений, с упором на интеграцию в региональные инициативы и балансирующую многовекторность.

К примеру, очевидно, что те же США, оставаясь нашими партнерами в нескольких отраслях, в ближайшей перспективе не смогут стать чем-то большим, и полагаться на них полностью тоже не стоит, особенно с тем багажом проблем, который сейчас пытается решить Джо Байден. Поэтому, продолжая тесно сотрудничать с США и НАТО, Украине придется переходить к более самостоятельной, суверенной политике, делать ставку на свои силы и диверсифицировать связи за счет других регионов. Вместо слепой веры в евроатлантическую интеграцию как мифического рецепта от всех бед, начать работать над встраиванием Украины хотя бы в региональные ситуативные альянсы через такие концепты как «Трёхморье», ГУАМ 2.0 и Скандинавско-Индийские транспортные коридоры.

В приоритете внешней политики Украины должны быть наши ближайшие соседи — Польша, Венгрия, Румыния, Молдова, Словакия, Чехия, Турция и Беларусь. Есть необходимость в восстановлении крепких связей с Центральной Азией, особенно в геоэнергетических проектах. А в качестве новых рынков могут выступить страны Африки, Юго-Восточной Азии, Латинской Америки и Ближнего Востока.

Конечно, это потребует болезненного признания неудачи политики последних 7 лет, принятия ряда непопулярных шагов, отказа от некоторых мантр, которые стали фетишами в украинском политическом дискурсе и более взрослого разговора с населением. Однако это ли не путь к переосмыслению и выходу на новую внешнюю политику, более актуальную и адекватную современным вызовам? Ведь если Украина этого не сделает, мы просто утратим способность формировать свою повестку, не говоря уже о том, чтобы её навязывать.

Краткая версия статьи впервые была опубликована в издании Depo.ua.