Художница Алевтина Кахидзе вспоминает про Стаса Волязловского

14 октября Стасу Волязловскому, херсонскому художнику, создателю хер-арта, исполнилось бы 50 лет. В сентябре в ЕрмиловЦентре проходила выставка "Волязловский и уся его творча жизнь", посвященная Стасу. Выставка представляла разные медиа: от фотографии до керамики, от видео-арта до уже известного текстиля — матрасов, ночнушек, постельного белья, разрисованными кальковыми ручками.

Художница Алевтина Кахидзе поделилась с BURO. историями про Волязловского.

До смерти Стаса, я говорила: "Мы с ним художники между двумя поколениями: теми, кто молоды и для них есть поддержка, и теми, кого называют — starts (звезды). Мы — художники "среднего возраста" — «митці потопляємого віку", самый опасный период.

Наша совместная работа "Как художница художнику/Как художник художнице" задумывалась об этом сложном возрасте, но мы не успели ее закончить.

Вернемся в 2007-ой год. Я знакомлюсь с Волязловским в PinchukArtCentre, в большом зале — приехал Джефф Кунс. Я уже видела работы Стаса и он что-то слышал обо мне. Нас познакомили, но Стас был поглощен предстоящей встречей с Овчаренко и не готов был общаться. Он так и сказал: "Мне нужно с Овчаренко поговорить, он обо мне спрашивал!". А я ждала удобного момента задать свой вопрос Кунсу.

Следующая наша встреча была уже в галерее "Карась" на совместной выставке "Нова українська мова", которую курировали Р.Е.П. и Стас уже был звездой. У меня тогда не брали интервью, а у него — очередь.

А потом мы вместе попадаем в историю, которую я называю — "Долгая премия Малевича". Премию, которую инициировал Польский институт в честь Казимира Малевича присуждают художникам, которые родились в Украине и мы ее получили со Стасом первыми — я в 2008-ом, Стас в 2010-ом. Каждые два года жюри выбирает новых лауреатов с поводом для встреч и совместных выставок.

Одна из таких выставок лауреатов премии была в Дюссельдорфе в компании: Стас, я, Жанна Кадырова и Лада Наконечная.

Нас с Ладой селят в одну квартиру, но выясняется, что в квартире нет интернета, который очень нужен Ладе. Стаса переселяют ко мне, а Ладу в квартиру с интернетом, которая должна быть для Стаса. Так я оказываемся с ним в одной квартире без интернета. Мы много болтаем. Стас задает вопросы: Как он выглядит? Не страшно мне жить в квартире с тем, кто одни хуи рисует? И как вообще это со стороны, что ему под пятьдесят, а он хуи рисует? Не возбуждают ли меня его стринги на кухне?

Я словила себя на том, что мне неловко на темы хуев говорить, а для Стаса — естественно. Я ответила: "Я могу обидеть твои стринги, если скажу «нет», они же созданы чтобы возбуждать? А иначе какой нормальный человек будет их надевать — в них же неудобно!". Стас ответил: "А ты действительно концептуальная художница. Мыслишь системно!". И вдруг добавил: "Нам по 40 лет, тебе не кажется, что жить становиться все тяжелее? На что я помню сказала: "Знаешь, да, порхать уже не хочется!". И мы решили, что про это нужно что-то сделать… Мы вспоминали, как нам хотелось давным-давно выставок, а сейчас они не так важны. И что все сложнее быть счастливыми…

Через год, Сюзен Кац, кураторка резиденции cecartslink в Питере предложила мне сотрудничество. А через неделю написала, что квартира очень большая, можешь приехать с кем-то из украинских художников, но нужно сделать проект. Я подумала: ну конечно же со Стасом нужно ехать и сделать то, что мы задумали в Дюссельдорфе. Я ответила Сюзен, что могу приехать со Стасом Волязловским и сделать очень необычную для современного искусства книгу — о гетеросексуальной и моногамной любви. Тема квир популярнее, согласитесь среди актуальных художников?! Когда нам одобрили идею, мы еще со Стасом перезванивались пару раз перед вылетом, чтобы посмеяться про то, как нас на таможенном контроле спросят: "А что вы, украинцы, собираетесь в России делать?". Шел 2016-й год. А мы: "О гетеросексуальной любви книгу рисовать, и о моногамной!". А они: "Что это?". А мы: "Это когда мужчина с женщиной живут долго и только друг с другом…". А они должны подумать: "Какие-то украинцы неправильные — не зацепиться нам..!".

Дальше был рай. Мы 12 дней жили в громадной квартире, обставленной антикварной мебелью: с утра ходили в музей, обедали, потом рисовали, а вечером шли на какое-то открытие или в театр.

Два дня были для поездок. Стас очень любил Блока и мы поехали к нему на кладбище. Не принести цветы, а сфотографироваться. Вторая поездка была в Петергоф. Стас сказал: "Как цари давай на выходные туда!". Приехав на электричке, Стас уверенно сказал, что ему нужен беляш. Тоже чтобы сфотографироваться.

Стас очень много фотографировал. Нашу стипендию, те 500 $, выставляя под лампой, свои носки, мой бюстгалтер… Но в основном себя. Все фото —постановочные. Меня тоже просил что-то изобразить.

Мы рисовали каждый у себя в комнате. Но Стас приходил ко мне, чтобы дорисовывать и дописать что-то в моих рисунках: "У тебя так много свободного места!".

То, что мы обсуждали, не все попадало в рисунки. Стас мог что-то рассказать, а потом: "То, что я тебе рассказал, не рисуй, пожалуйста!". И переспрашивал, можно ли ему нарисовать деталь из моего рассказа? У нас появился общий файл, где мы вычеркнули все, что не будем рисовать.

Стасу очень нравилась мой перефраз: "Они жили долго и счастливо и умерли в один день — полная ерунда. Для долгого счастья важно, чтобы в один день умерло их либидо!". Мы договорились, что встретимся для еще одной книги, когда ни ему, ни мне не нужен будет секс. Стас поправлял себя: "Ну не знаю, смогу ли я жить без ебли?".

В один из вечером мы встретились с Оксаной Шалыгиной. Павленский как раз был под следствием. Я пыталась заметить у нее отсутствия пальца. А Стас заговорил с ней про моногамность. С иронией и флиртуя. Хорошей беседы не вышло, и в результате Стас показал Оксане Рапанов и она заливалась от смеха. Расставаясь сказала, что не смеялась так много как с нами последние несколько лет. А я добавила: как у Чехова, у него в рассказе "Человек в футляре" два украинца рассмешили целый город. Русский город.

Прилетев с Питера в Киев, Стас отдал мне свои рисунки и сказал: "Пусть у тебя будут!".