Семь лет антикоррупционный борьбы: скандалов больше, чем результата/Что не так в Украине с борьбой против коррупции

Создание антикоррупционной инфраструктуры было одним из ключевых политических последствий победы Евромайдана, на что значительная часть граждан возлагала особые ожидания. Коррумпированность государства, неэффективность механизмов контроля со стороны созданных ранее правоохранительных органов стимулировали первоначальное доверие к вновь созданным органам, таким как НАБУ и САП. Однако реализовать и довести до обвинительного приговора в судах хотя бы один действительно громкий кейс топ-коррупции за 7 лет антикоррупционной инфраструктуре так и не удалось.

Во времена правления Порошенко сторонники антикоррупционных учреждений списывали этот факт на коррумпированность судов и откладывали потенциальные достижения до начала работы Высшего антикоррупционного суда Украины.Однако запуск ВАКСУ не дал быстрых результатов по старым делам.

Более того, Высший антикоррупционный суд Украины закрыл целый ряд важных дел против представителей Партии Регионов - Раисы Богатыревой, любовницы экс-президента Януковича Любови Полежай, экс-министра доходов и сборов времен Януковича Александра Клименко, топ-менеджера компаний Дмитрия Фирташа Владимира Сивака, главы СНБО времен Януковича Андрея Клюева, и отменил заочный арест приближенного к Игорю Коломойскому Александра Дубилета. По сути, антикоррупционный суд не стал элементом доведения дел топ-коррупционеров времен Януковича до обвинения, хотя именно эти дела в истории украинской коррупции можно определенно назвать одними из наиболее громких и важных для общества. Более того, глава Высшего антикоррупционного суда была замечена журналистами на частной вечеринке с участием одиозного главы КСУ Тупицкого, тесно связанного с Андреем Портновым. Сам же Тупицкий вообще смог добиться через НАБУ преследования заместителя главы КСУ Сергея Головатого, который выступил против решения Тупицкого об отмене антикоррупционных норм декларирования должностных лиц и принял постановление об отмене выплаты зарплаты Тупицкому.

Достаточно проблемным стал фактор широкого влияния антикоррупционной повестки на отношения Киева с западными партнерами. Непоправимый ущерб отношениям США с Украиной нанесло обнародование журналистом Сергеем Лещенко данных из т.н. "черной кассы" Партии Регионов, попавших в НАБУ в 2016 году. В ходе брифинга Лещенко, сидя рядом с главой НАБУ Артемом Сытником, заявил о коррупционной деятельности политконсультанта штаба Дональда Трампа Пола Манафорта во время его работы на экс-президента Виктора Януковича, что привело к большому медийному удару по кампании Республиканцев на выборах президента США.

В значительной степени обвинения со стороны Лещенко базировались на данных, которые были в распоряжении НАБУ и не могли быть обнародованы в политических целях, тем более в целях влияния на американский политикум (позже сам Лещенко заявлял, что спас США от президентства Дональда Трампа). Впоследствии отдельные представители пророссийских сил и агенты влияния РФ, такие как нардеп Андрей Деркач, смогли распространять информацию о данном случае, как образец вмешательства Украины в избирательные процессы, что имело целью несколько размыть и подвергнуть сомнению расследование американской стороны относительно российского вмешательства в выборы президента США в 2016 году. Участие Сергея Лещенко в таких действиях не стало предметом осуждения ни со стороны официальных органов, ни со стороны учреждений антикоррупционной инфраструктуры, хотя негативные последствия такой деятельности для украинской внешней политики очевидны.

Уже в 2019 году глава САП Назар Холодницкий совместно с тогдашним генпрокурором Юрием Луценко распространяли заявления о давлении со стороны посла США в Киеве Мари Йованович, которая якобы передала прокурорам список лиц, которые не могут быть преследованы в Украине ни при каких условиях, по существу давила на украинских правоохранителей. Эти данные так и не были подтверждены, а уже впоследствии Юрий Луценко и сам начал заявлять о том, что список Йованович был устным, не мог привести серьезных доказательств. Со своей стороны, экс-посол США обвинила Холодницкого в консультировании подозреваемых лиц, что серьезно ударило по эффективности расследований, и, по сути, являлось коррупционными действиями. Луценко и Холодницкий создали огласку вокруг темы коррумпированности посла Йованович, которую в результате американская сторона отозвала с должности. В настоящее время посла США в Киеве нет уже два года, и эта деталь серьезно бьет по возможности и дальше развивать двусторонние отношения, формировать долгосрочную повестку дня в отношениях двух стран.

Показательным является и призыв Сергея Лещенко к западным партнерам пересмотреть безвиз для Украины в 2017 году. Несмотря на реальные проблемы, которыми сопровождался процесс реализации реформ во времена Порошенко, делать такие заявления, бесспорно – вредительство, и вряд ли Лещенко мог не отдавать себе отчет в последствиях таких призывов. То, что НАБУ решило предоставить ему доступ к собственным материалам, в очередной раз свидетельствует о проблеме, которая сопровождает деятельность как антикоррупционных учреждений, так и пула общественных организаций и отдельных персон, выступающих для них своеобразным щитом.

В этом же контексте можно отметить и довольно сомнительные по своему содержанию акции протеста Центра противодействия коррупции, возглавляемого Виталием Шабуниным, который требовал роспуска КСУ осенью 2020 года и даже привез к дому председателя КСУ виселицу. Роспуск КСУ невозможен в условиях действующего законодательства Украины, а такие акции протеста, по сути, лишь подыгрывают коррупционерам в мантиях из судебной системы, ведь вместо основательной критики, полноценных и адекватных решений и реформ они могут списать ситуацию на радикалов, показывая портрет Шабунина с виселицей под собственным домом. Насколько эффективной вообще может быть такая деятельность, если учесть, что оппоненты реформ в Украине, даже несмотря на собственную коррупционную сущность, хорошо разбираются в тонкостях законодательства и эти "налеты" не могут быть основанием для долгосрочных качественных изменений? Почему сеть активистских движений должна сопровождать деятельность отдельных ветвей государственной власти, оставляя критику за бортом и по сути выступая этаким инструментом легализации любых их действий?

Не слишком успешной остается и деятельность по защите собственных рядов от коррупции.

В 2019 году первый заместитель главы НАБУ Артема Сытника Гизо Углава стал фигурантом антикоррупционного расследования журналистов bihus.info, обнародовавших информацию о его участии в коррупционной схеме по закупке военного оборудования по делу Свинарчуков-Гладковских. Документ за подписью Углавы разрешил вывести фиктивную компанию "Оптимумспецдеталь" из поля зрения правоохранителей, а в переписке между фигурантами дела упоминалась возможность "решить вопрос" через Углаву. Несмотря на это, первый заместитель НАБУ не был уволен с должности, а ситуация для него завершилась только выговором от руководства.

Внесение же Сытника в реестр коррупционеров в 2019 году вообще стало неким анекдотом, оно довольно ярко демонстрировало факт, что от действующей антикоррупционной инфраструктуры очень трудно ожидать реальных достижений и соблюдения закона даже в мельчайших деталях. Глава НАБУ был внесен НАПК в реестр коррупционеров из-за его участия в охоте в одном из угодий Ровенщины, которая им не была оплачена и задекларирована, как следует.

Этой, уже расшатанной системе антикоррупционных учреждений, не добавило оптимизма и появление ГБР. Назначение на должность заместителя главы ГБР экс-адвоката Виктора Януковича Александра Бабикова стало источником многочисленных скандалов, хотя и вылившихся в его увольнение с должности, но восстановления доверия к вновь созданной ГБР уже не стоило ждать. И.о. главы ГБР Александр Соколов в 2019 году публично признал утечку из ведомства информации, которая затем оседала в телеграм-каналах экс-зама Клюева Андрея Портнова, и по сути за эти утечки никто так и не был наказан. В то же время, влияние Портнова на ГБР умножало уже сложившееся недоверие к органу в обществе. Но наиболее сомнительным и несомненно наиболее опасным фактом действий ГБР было дело с изъятием следователями ГБР важных деталей комплексов ПВО в частях ВСУ в нескольких регионах Украины летом 2020 года, когда параллельно с проведением масштабных военных учений в РФ целые области Украины остались без противовоздушной обороны.

В то же время, по сути, НАБУ и антикоррупционные общественные организации избрали путь максимальной огласки, определенной скандализации антикоррупционных расследований, значительная часть из которых развалилась в судах или не была доведена до конца вообще. В итоге это имело и прямые политические результаты, ведь значительное количество скандалов на коррупционной почве становились источником недоверия к власти, не завершаясь приговорами и судебными решениями. Общественность постепенно подкармливают громкими расследованиями, даже арестами, но они не выливаются в приговоры, и не могут служить достойными результатами работы целой инфраструктуры органов, действующей уже 7 лет.

Отрицательные последствия усугубляются многократно, если учитывать зависимость отношений с Западом от реализации антикоррупционной повестки и успешности антикоррупционных реформ. Ведь, в сущности, в таком случае Украина становится заложником неэффективных структур, проблемы с их деятельностью становятся вызовом для национальной безопасности и обороны, а попытки власти вмешиваться в эту ситуацию – поводом для сворачивания масштабов помощи и проектов сотрудничества. В разрезе агрессивной политики РФ такой сильный фокус на антикоррупционных инициативах делает медвежью услугу делу обороны Украины, а возможный его пересмотр наталкивается на подозрение и общественную критику, в том числе и от антикоррупционных движений, пользующихся монопольным статус-кво определять легитимность потуг власти, быть единственной призмой оценки положения для Запада. Следует отметить и то, что Государственный секретарь США Блинкен весной 2021 года, делая акцент на антикоррупционных инициативах, отметил, что с 2014 года ни один топ-коррупционер в Украине так и не сел за решетку и реальных судебных приговоров не хватает.

В итоге сеть антикоррупционных структур так и не стала тем, чего от нее ожидала общественность на заре появления самой идеи о ее создании в 2014 году. Есть в этом, безусловно, и коррупционные факторы, и определенная политическая неопределенность, сопровождаемая процессом реформ в Украине. Но ключевой вопрос остается стратегическим: как можно преодолеть неэффективность старых органов в неэффективной системе, просто создавая новые, причем в большинстве своем из представителей старых?