В контракте не прописано. Боятся ли русские войны?

Призыв в окопы не входит в социальный контракт, да еще в условиях ускоряющейся инфляции и стагнации всех макроэкономических показателей.

Украину уже месяц пугают новой атакой России. А как в РФ относятся к возможному новому вооруженному конфликту с Украиной? На этот вопрос попытался ответить эксперт Московского центра Карнеги Андрей Колесников. 

Ситуация изменилась

В 2015 году исследование Центра Карнеги под названием Хотят ли русские войны? показало, что в современном урбанизированном обществе идея настоящей большой войны воспринимается без энтузиазма. 

Военные действия в Донбассе в 2014 году на фоне триумфального взятия Крыма воспринимались в России весьма положительно. Однако, как только выяснилось, что Донецк и Луганск – это несколько иной формат военной операции, гораздо более кровавый и разрушительный, общественное мнение ушло в стандартную оборонительную позицию, поставив психологический блок: Россия тут ни при чем, в человеческих жертвах виноваты США и Украина, а так в целом никакой войны нет.

Небывалый патриотический подъем 2014 года работал в качестве символической компенсации начавшихся социально-экономических проблем в течение нескольких лет. Россияне охотно покупали продававшиеся государством оптом и в розницу подлинные и мнимые угрозы, оценивали любые военные действия, которые вела путинская Россия, как справедливые, оборонительные и/или превентивные.

Войны шли неким рутинным фоном – телевизор не передавал запах пороха, строительной пыли от разрушенных домов, окопной глины, пота и крови, пишет Колесников. 

Однако примерно с 2018 года существенная часть социологических параметров стала меняться: ралли вокруг флага выдохлось. Если в 2014 году 26% респондентов полагали, что Россия окружена врагами со всех сторон, то в 2020-м это мнение разделяли лишь 16% опрошенных. С 17% до 25% за тот же период увеличилась доля россиян, полагающих, что врагов искать бессмысленно, потому что корень зла – в собственных ошибках.

Консенсус по поводу Крыма и символической мощи государственных институтов остался, но потерял свое мобилизующее значение. Война перестала радовать, она начала пугать.

Нас к этому не готовили

Российский конформист, конечно, индивид воинственный, но это воинственность пропагандистского телевизионного ток-шоу или языка ненависти социальных сетей. Большой войны никакой конформист не хочет, призыв в окопы не входит в социальный контракт, да еще в условиях ускоряющейся инфляции и стагнации всех макроэкономических показателей, имеющих микроэкономическое значение, когда речь идет о деградации социальной составляющей повседневной жизни, отмечает Колесников.

Разумеется, когда речь идет о горячей войне, имеется в виду битва с Украиной (даже если подразумеваются НАТО, США, Запад). Конечно, в случае войны государственная пропаганда убедит большинство россиян, что так надо и Россия на самом деле “освобождает” братский украинский народ от чуждой ему власти, которую, правда, он сам выбрал на честных и свободных выборах. И это несмотря на то, что даже в 2021 году, когда США и Украина – главные враги, 23% россиян полагают,что жить с Украиной надо по-соседски, дружественно, но с границами и визами, как и с любой другой страной (объединение в одно государство поддерживают 17%).

Война – дело молодое и призывное. Но 66% россиян возрастной когорты 18–24 лет хорошо или очень хорошо относятся к Украине. И это на фоне ни на день не прекращающегося в государственном телевизоре украинобесия и доминирования идеологемы на-западном-фронте-без-перемен (в смысле супостаты нас атакуют, а мы обороняемся).

Словом, прежде чем осуществлять наступательную операцию, наверное, надо подумать, кто и с каким энтузиазмом будет воевать и до какой степени горячая фаза войны мобилизует граждан на ралли вокруг Путина. Судя по всему, степень эта будет в лучшем случае нулевой.