В Украине до сих пор не работает единый реестр пропавших без вести, что негативно влияет на розыски

Об этом во время пресс-конференции «Как в Украине ищут без вести пропавших защитников с 2014 года?» сообщили эксперты, передает корреспондент Укринформа.

«С 2014 года – начала агрессии россии против Украины начали исчезать люди как гражданские, так и военнослужащие. Сколько считаются без вести пропавшими, нельзя сказать, в разное время назывались разные цифры. В 2020 году, например, СБУ называла 70 военнослужащих. В 2021 году представитель Международного комитета Красного Креста говорил о 750 человек, половина из которых – военнослужащие. Почему разные цифры? Потому что нет единого реестра, единого учета всех пропавших без вести», - отметила представитель Медийной инициативы за права человека Татьяна Катриченко.

После начала полномасштабной войны рф против Украины количество без вести пропавших значительно увеличилось. Этой проблемой начали заниматься на новом уровне, а все те кейсы, которые были до 24 февраля, в определенной степени забыты, рассказали матери пленных и пропавших без вести.

«Я мать двух сыновей – без вести пропавших Дмитрия и Владимира Хомяков из добровольческого батальона «Айдар». Они исчезли 5 сентября 2014 года. Я интересовалась, провели ли расследование в батальоне, сказали, что провели. Поиски продолжала разными путями, сведения были разные. В 2018 году батальон подал в суд, чтобы признать моих сыновей погибшими», - отметила Екатерина Хомяк.

По ее словам, в декабре 2014-го ей сказали, что есть совпадение по 2 телам №245 и №250, но мама не признала это. «У следователя я говорила, что строение тел не совпадает. Криминалист также говорил, что этим телам по 30 лет, а моим было 20 и 24. ...Одно из этих тел уже другие люди признали и перезахоронили», - добавила женщина.

Елена Сугак, мать бойца 40-го батальона "Кривбасс" Руслана Сугака, попавшего в плен во время выхода из Иловайского котла, напомнила об ошибочных результатах ДНК, после которых заставляют забирать неизвестные тела и хоронить, об отсутствии доступа международных организаций на временно оккупированные территории уже восемь лет.

«В 2014 году, когда государство не могло защищать свою независимость, наши дети стали на защиту Украины. Для многих людей все эти годы войны словно не существовало. А мы, кроме того, что отдали самое ценное, теперь должны бороться за их освобождение и поиск самостоятельно. Если бы международное сообщество не проглотило нарушения прав человека, в частности попавших в плен в 2014 году, зверства и издевательства над ними, то сейчас бы Оленовки не было», - сказала она.

Как считают матери, на практике наши защитники юридически не защищены, показательным является то, с какой легкостью пропавших без вести переводят в статус погибших и даже умерших.

«24 августа 2014 года сын попал в засаду под Кутейниково Донецкой области, позднее я узнала, что он находится в Снежном в плену. Более восьми лет мы меж двух статусов: заложник без установленного места нахождения и без вести пропавший. Мы слышали один ответ: нет доступа к оккупированным территориям. ... Органы, отвечающие за процесс розыска без вести пропавших и освобождения заложников, могут безосновательно менять статусы как заложников, так и без вести пропавших», - жалуется Людмила Свирская, мать заложника без уточненного места пребывания Владимира Свирского из 40-го батальона "Кривбасс" .

Ее слова поддерживает Лидия Мисюренко, мать волонтера-заложника без уточненного места нахождения Бориса Мисюренко.

Следовательно, открытым остается вопрос: кто будет заниматься этими делами с 2014 года?

«В 2018 году Верховная Рада приняла закон "О правовом статусе лиц, пропавших без вести", но он в полной мере не реализуется. В апреле этого года были внесены изменения, которые хотя бы обеспечили создание должности уполномоченного по розыску лиц, пропавших без вести, определили ответственное министерство за розыск — это Министерство по вопросам реинтеграции временно оккупированных территорий. Теперь мы знаем хоть к кому обращаться, потому что все это время с 2018 года должна была быть комиссия по розыску как координационный орган, но он не работал», - подчеркнула представитель Центра прав человека ZMINA Алена Лунёва.

Она отметила: по закону, независимо от того, будет ли установлен в отношении лица статус безвестно отсутствующего или умершего, розыски такого лица не могут быть прекращены, пока его местонахождение не будет выяснено. То есть никакие правовые статусы, полученные в судебном порядке, не могут прекратить розыск лица, считающегося без вести пропавшим.

Закон также предусматривает создание реестра лиц, пропавших без вести при особых обстоятельствах. «Он должно быть разработан и внедрен МВД, но, к сожалению, пока его нет. Отсутствие такого реестра негативно сказывается на розыске. Доподлинно неизвестно, почему он не заработал, ведь все изменилось еще в апреле, чтобы система заработала. Хотя уполномоченный подтвердил, что уже в ближайшее время реестр будет запущен», – сказала Лунёва.

Как сообщал Укринформ, министерство цифровой трансформации обнародовало перечень сервисов для поиска пропавших во время войны людей.