/https%3A%2F%2Fs3.eu-central-1.amazonaws.com%2Fmedia.my.ua%2Ffeed%2F53%2F2bc69da11d03a0308139da98250cdce9.jpg)
"Вас слишком много!" Раненые военные без рук и ног стоят на морозе, чтобы попасть в госпиталь
"Первый раз я приехала в 8.20 — святая наивность, талонов уже не было. Женщина, которой не давит кричать на раненых, на вопрос, что мне делать, сказала: "Придите в 7 или раньше, тогда попадете". Я не знала, что это значит, а она отлично знала. Это значит, что до 7.50 нужно стоять под закрытыми воротами. На одной ноге. Зимой".
Мирослав Откович вдохновил тоже написать.Очень не хотелось добавлять грустных зарисовок ко всему прочему, но до меня дошло, что мы молчим часто из-за ошибочной установки "терпи, другим еще хуже".
Терпи, другим хуже, когда на стабике в Торецке отказываешься от эвакуации. Типа у меня фигня, а мы ведь только вернулись из другой точки, там куча тяжелых. Не поступайте так. Послушайте медика, который все время ссорился с бойцами из-за отказа от госпитализации. Потому что потом тебя все равно повезут на больничку при возможности и вылезет, что "фигня" по классификации дальнейшего ВВК — тяжелая травма. Но от государства ты будешь иметь на этот момент бумажку а4 завяжи полежи, и совет сделать МРТ в другом месте, где хороший аппарат. Так осенью я попала в Киев.
Все время, что я здесь, пыталась болезненные темы ВВК и реабилитации обсуждать с людьми, у которых есть определенные возможности и связи для системного влияния на ситуацию. Но в большинстве случаев мне просто предлагали помощь — позвонить, порешать и т. д. Спасибо, но стояла под воротами с другими пацанами, у которых нет влиятельных знакомых. Трижды проходила этот ад, чтобы получить очередную бумажку. Потому что такая процедура, система.
Некоторые волонтеры говорят, что мы сами виноваты, потому что не знаем своих прав и возможностей, а они же есть. Ну, ок. В жизни, выжив около Майорска, получаешь возможность встретить рассвет под воротами госпиталя, мимо тебя на работу пройдут военнослужащие, медики. Они заварят кофе, затем построение. А ты все стоишь на одной ноге, смотришь на парня, который стоит только в одном носочке на морозе и думаешь — они же это видят. Ты боевой медик и тебе почему-то болит за тех, кто рядом. За их растерянность, подавленность, уныние. Неужели этим медикам не болит?
Сначала пускают тех, кто на костылях. Забег паралимпийской сборной по мостовой. Потому что нас таких немало, а талончик номер 20 — это шесть часов очереди может быть. Потом вся толпа забивает коридор перед окошечком регистратуры, убежище совка бессмертного. 30-летние преждевременно постаревшие люди ссорятся, как пенсионеры в советской поликлинике. Кто не влез — толкутся у двери. Я говорила с теми, у кого травмированы не ноги, они после груды операций и стоять им не легче, чем нам. Но вот так. Раньше были тетради и списки, сейчас повесили табличку, что к травматологу только живая очередь, но сами пациенты тетради ведут. И номера там трехзначные.
Первый раз я приехала в 8.20 — святая наивность, талонов уже не было. Женщина, которой не давит кричать на раненых, на вопрос, что мне делать, сказала: "Придите в 7 или раньше, тогда попадете". Я не знала, что это значит, а она отлично знала. Это значит, что до 7.50 стоять под закрытыми воротами. На одной ноге. Зимой. Кстати, в тех всех очередях сплошное гендерное равенство. Бороться за место у окошечка с талончиками будешь, как все, так что лучше существу в 65 кг веса не садиться на лавочку, потому что без посторонней помощи фиг пробьешься потом. А 13 января мой поход туда показал, что костыли — это пропуск в первую партию только к травматологу, чтобы получить заключение. Все толклись в общей очереди. Я выстояла три часа. Получила в 14.45, при том что кабинет работает до 15.00. Коридор был еще полон людей. Пятница. Потом у наших коллег по службе выходной. Если я что-то неверно понимаю и женщина, которая эти бумажки выдает с 13 до 15, в другое время дежурит в интенсивной терапии, то понятно. Но нам, этим несчастным из коридора, показалось, что нет. Что-то у нас нет выходных и графика. Один парень нервно смеялся и говорил, мол, может, ему в 15.00 автомат бросить и сказать, что я домой?
Если в бестолковой организации процесса виновата система, то кто тогда виноват в отсутствии человечности? Когда говорят с улыбкой измученным людям, которым болит: "Да что вы хотите, вы видите, как вас дохрена!"
И мне вспоминается стабпункт, и это дохрена, когда пол и стены в крови, когда задействованы все, и водители с санитарами. И там мы к каждому обращаемся: "Котик и солнышко". А здесь нам дают понять, что бывают варианты. И ситуация, из-за которой ты оказался в этой очереди, далеко не ужаснее, что бывает. Унижение болезненнее любой физической боли. А существующая система — это лютое унижение достоинства.