Мое главное солдатское дело — закрывать и открывать ворота. На фронт, где я нужна, меня не пускают

Мой рапорт о переводе лежит в бригаде уже вторую неделю. Комбриг не подписывает. На вопрос, почему не подписывает, мне говорят: никому не подписывает. Кто говорит — не могу сказать, потому что это все неофициально. Тот, кто должен сказать официально, принимает в строго определенные часы — я в них никогда не попадаю. Я ведь солдат, у меня еще дежурства.

И полеты — я сама их себе организовала, потому что мне нужно тренироваться. Меня ждут там, где ждут с определенными навыками. Навыки мне даются с трудом, но мой инструктор говорит, что верит в меня. Если бы он этого не говорил, я бы не выдержала. А так у меня уже немного выходит. Он даже говорит, что хорошо получается, но нет, пока не хорошо… Там, куда я перевожусь, нужно лучше.

Мое главное солдатское дело — закрывать и открывать ворота.

А как я могу быстрее, если мой рапорт неделю пробыл в батальоне, и уже на две завис в бригаде, а впереди еще три инстанции в ТрО и столько же в Сухопутке, а потом назад и еще обходной лист.

Перевод между родами войск — это почему-то не просто проблема, а проблема непреодолимая. "Ты что, анекдот не знаешь? Переводиться из авиации на флот можно три года". Здесь над этим обреченно смеются. Потому что перевод в армии — процесс не просто долгий, а бесконечный, не прозрачная процедура, а какая-то хитрая лотерея. Все это знают — никто ничего не меняет.

Подруга, известный юрист, с которой мы попали в один бат, уже с лета воюет в Сухопутке, но до сих пор в статусе "командированная". Где ее перевод, на каком этапе застрял — как говорят в армии — в душе не знает (хотя в армии здесь другой глагол).

Товарищ, бывший нардеп, тоже был в нашем бате, тоже в статусе откомандированного в далекое другое подразделение. С переводом никак.

Хорошо вам радоваться, что Залужный перевел Луценко из ТрО в Сухопутку. Вы там что-нибудь свое читаете, а я читаю: как бы выйти на Луценко и узнать, как ему удалось. Ибо бюрократические армейские круги — это кафкианский йо**ный стыд. Это говноменеджмент, который война не то что не изменила, а усилила.

И ты такая сидишь под Киевом, открываешь ворота, а тебе в это время пишут с фронта, оттуда, где тебя ждут: "Где ты, друг, очень нужны твои руки?!" И ты пишешь всем парламентским девушкам, которые были с тобой за гендерное равенство, которые крутые и влиятельные, пишешь всем военным, которых знаешь, и даже некоторым женам военных. Пожалуйста, пишешь ты, мне на фронт — а я здесь мешки охраняю, я здесь никому не нужна, честно-честно. Буду в вечном долгу, отдам мертвыми мсклми.

Ко мне все добры. Еще никто не послал. Но и не помог.

— Ищи генерала в ГШ, – советуют мне.

Но я солдат, старший солдат украинской армии, где я, а где генералы?!

И все, что я могу — сохранять спокойствие, следить за дыханием, отпрашиваться на полеты ("Отпустите, пожалуйста, очень надо"), а главное — открывать и закрывать ворота.

Источник