Только начало. Глобальные риски для мировой экономики

Возврат к «новой нормальности» после пандемии COVID-19 был быстро прерван войной в центре Европы. Полномасштабное вторжение РФ в Украину стало началом новой серии кризисов, как глобальных геополитических, так и локальных рыночных — в продовольствии, логистике и энергетике, вызывая проблемы по всему миру, которые пытались решить десятилетиями прогресса. К сожалению, и до полномасштабного вторжения РФ Украина относилась к группе стран, чрезвычайно уязвимых к экономическим потрясениям. Что уж говорить о нынешней ослабленной войной Украине, которая будет очень нуждаться в инвестициях, но они, судя по всему, будут в дефиците.

Большинство респондентов Глобального опроса восприятия рисков, проводимого Всемирным экономическим форумом, среди главных рисков в 2023 году с наибольшим потенциальным влиянием в глобальном масштабе выбрали:

• кризис энергоснабжения;
• кризис стоимости жизни;
• рост инфляции;
• продовольственный кризис;
• кибератаки на критически важную инфраструктуру.

В топ-5 не вошли, но вызывают беспокойство экспертов: невыполнение климатических целей, экономические политики вооружения, ослабление прав человека, долговой кризис и сбой цепочек поставок непродовольственных товаров.

Следовательно, мы видим возврат «старых» рисков, таких как инфляция, кризис стоимости жизни или голод, которые дополняются сравнительно новыми проблемами, такими как ослабление прав человека или милитаризация экономик.

Впрочем, без внимания эксперты оставили главный риск современности — политический. Но именно из-за политических недоговоренностей и амбиций отдельных лидеров, а также передела мировой арены как рынка сбыта происходят изменения, негативно сказывающиеся на потенциале восстановления мировой экономики. Очевидно, что не только отдельные страны, а весь мир вскоре вынужденно придет к новой модели жизни, с другими рынками, другими торговыми партнерствами, логистическими цепочками и т.п. Именно политический фактор является объективным фактором давления на экономику мира. Речь идет не только об энергоснабжении, хотя, конечно, нынешняя геополитика существенно изменила мировую карту поставок топлива и внутренние подходы к энергобезопасности многих стран. Но только нефтью и газом политический риск не ограничивается. И точно не экономикой, потому что экономически сотрудничество с Китаем выгодно, но политически — крайне рискованно.

Только с начала года, по состоянию на 13 марта, 23 страны ввели 29 новых запретов на экспорт пищевых продуктов, а 10 — 14 мер по ограничению экспорта. The Economist еще в начале года отметил, что переход к протекционизму такого мощного игрока, как США, будет иметь серьезные последствия для глобальной экономики, определять политики не только геополитических противников Штатов, но и союзников, в частности Германии и Японии, что эпоха «глобальной открытой торговли» подходит к концу, а вместе с ней и эра высокой производительности, экономии расходов и общей экономической эффективности. Поэтому высокие инфляция и стоимость жизни — всего лиш производные.

Значительное подорожание товаров и услуг для потребителя — это безусловный кризис. Сейчас глобальная инфляция составляет 7%, что существенно. Последние данные Всемирного банка за март этого года — уровень инфляции превышает безопасные 5%:

• в 71% стран с низким уровнем дохода;
• в 91% стран с уровнем дохода ниже среднего;
• в 87% стран с уровнем дохода выше среднего.

Многие европейские экономики переживают двузначную инфляцию, тренд, два года назад казавшийся временной проблемой, сейчас является будничным явлением, которое, по прогнозам экономистов, с нами надолго. Конечно, прямым следствием является сокращение потребления, ведь доходы населения инфляцию обычно никогда не догоняют. Снижаются и сбережения, например, Personal Saving Rate, оценивающий личные накопления людей, с пика 2020 года скатился к показателям начала 2000-х, — в среднем всего 4% от личных доходов люди сейчас откладывают на будущее. Это вызов и для банковской системы, и для страховой, и для пенсионной (во многих развитых странах), да и для любых инвестиционных компаний.

Как такие инвестиции оказываются в зоне турбулентности? Ни один из регионов мира не демонстрирует инвестиционный уровень, сравнимый с допандемическим. Конечно, можно сказать, что это только часть плана реорганизации экономической основы жизни, сформированной за последние десятилетия. Мол, классический спад после чрезмерного потребления. Но сейчас вопрос не только в нежелании покупать больше, но и в невозможности этих покупок. Для понимания следует обратить внимание на американские индексы. Они росли за последние несколько лет не на фактических показателях стремительного повышения спроса на товары, а на том, что увеличивались инвестиционные потоки на фондовом рынке в те активы, которые были самыми спекулятивными. В сущности, если все знают, что акции компании Apple приносят прибыль в момент выпуска новой модели IPhone, то в этот момент инвесторы активно покупают акции этой компании, и, как следствие, дорожают индексы США. Для того чтобы продолжался рост индексов и акций, люди должны были бы потреблять все больше и больше продукции разных компаний, а по факту людям становится все труднее тратить больше. Вот и получается, что сейчас компании, и не только приведенная для примера Apple, должны пройти через кризис потребления. И пройдут этот кризис не все — останутся только наиболее эффективные и гибкие с большими «подушками безопасности». Инвестиции в нежизнеспособные проекты остановятся. А значит, кризис потребления скажется не только на объемах производства разных продуктов и услуг, но и на инвестициях в новые производства или разработки. Если этот тренд задержится, то мы придем к тому, что постоянный экономический рост действительно не будет казаться необходимостью, его заменят стабильность функционирования экономической и финансовой систем каждой отдельной страны и достаточность ресурсов для каждой семьи. Застой, о котором мы знаем много, и ничего хорошего.

Не менее важным фактором здесь будет и уже упомянутая милитаризация экономик. Разворот в сторону наращивания вооружений будет отвлекать ценный и ограниченный денежный ресурс от других проектов. Это будет оказывать влияние, поскольку развитые государства, напомним, и сами являются мощными инвесторами: среди стран ОЕСD около 15% всех инвестиций — средства правительств. До этих пор почти 60% этих инвестиций шли на образование, инфраструктуру и экономические проекты. Что же, чем-то из этого, а скорее всего, всем понемногу придется жертвовать. Международные организации уже бьют в набат из-за нехватки инфраструктурных инвестиций, по предварительным оценкам, к 2040 году недофинансирование этой сферы может составить огромные 15 трлн долл. Но где же их найти, если рынки закрываются, инфляция растет, потребление падает, инвестиции едва тлеют, а вопрос безопасности отложить на потом невозможно.

Вот и получаем очень сдержанные прогнозы от МВФ: при оптимистичном сценарии глобальная экономика в этом году вырастет на 2,8%, в следующем — на 3%. При пессимистическом — не более чем на 2,5% в этом году. Страны с развитыми экономиками могут рассчитывать в среднем на рост в 1,3%, но при неблагоприятных обстоятельствах их экономики вырастут на 1%, не больше. При этом глобальная инфляция будет оставаться на текущих уровнях до 2025 года.

Главная опасность всех рисков в том, что страны и люди не смогут быстро адаптироваться к этим изменениям. Привычка жить в цивилизованном мире, при условии, что заработной платы хватает на покрытие жизненных потребностей и все покупки осуществляются в магазинах, — это риск для экономики мира в целом и для людей в частности. В этом и следующем годах на фоне всех рисков продолжится переоценка ценностей жизни каждого человека, что скажется на экономических принципах мира. Не все знают, как жить по-другому, следовательно, не за горами и долговые кризисы, и турбулентность в банковском секторе.

Да, в основном все изменения происходят постепенно, начало большинства из них было положено еще в 2019 году. Но привычный сценарий «кризиса одного года» не сработал — в 2022-м ситуация ухудшилась по всему миру до критических уровней, просто наличие резервов не дает полноценного ощущения трагедии. Но резервы исчерпываются, а понятного плана выхода из сегодняшних проблем у мира до сих пор нет. Достижение климатических целей и устойчивое развитие важны, но не они сейчас определяют наше ближайшее будущее. Миру нужен план, как реагировать на нынешние временные, но весомые вызовы. Нужен он и Украине, процесс восстановления которой вполне может совпасть с глобальным застоем.