"Мама была бы жива, если бы отец ее не избил". Почему домашние тираны избегают наказания

Дочери 53-летней Елены больше всего боятся, что смерть их мамы останется безнаказанной. В случившемся они винят отца-тирана. Женщина умерла спустя несколько часов после жестоких побоев, но полиция не спешит рапортовать о раскрытом преступлении.

Насильник, от которого семья страдала много лет и которого не раз безуспешно пыталась образумить с помощью закона, свободен и вполне уверен в своей безнаказанности.

На противодействие домашнему насилию выделяются миллионные гранты, этой теме посвящаются сотни тренингов, семинаров и конференций. Но все это «на небесах», на земле продолжают происходить вот такие человеческие трагедии.

«Если бы видела мое лицо»

Юля не могла дозвониться маме, у которой 22 мая был день рождения. Взяв сына, она поехала на улицу Милославскую в Киеве, где мама жила последнее время, уйдя из квартиры, где находился супруг. Двери тоже никто не открыл.

- Я позвонила сестре, она подсказала, что язычок замка можно отодвинуть отверткой. Когда вошла в квартиру, ужаснулась. Мама лежала на полу без движение, все лицо было синее, - рассказывает старшая дочь.

Скорая помощь уже ничем не могла помочь. Когда на месте отработала следственно-оперативная группа, женщину увезли в морг. Младшая дочка Аня срочно помчалась в Киев из-за границы.

- Сохранилась СМС-переписка, которую Елена вела с Аней 20 мая, - говорит адвокат Олег Веремеенко. – В 16.49 она сообщила младшей дочке, что муж ее избил. В 18.12 написала: «Если бы ты видела мое лицо». В 20.00: «Все нормально, он уже ушел». Дочка связалась с мамой по видеосвязи и видела, что она избитая.

Почему Елена не обратилась к врачам, в полицию? Может быть, потому, что привыкла. В январе прошлого года в Больнице скорой медицинской помощи ей уже зашивали рану на темени, полученную от удара об угол стола. Полиция тогда опросила супруга и… отпустила.

Вечером 20 мая Елене еще хватило сил, чтобы выйти в соседний магазин за хлебом и вернуться в квартиру. Но дойти до кровати она уже не смогла. Эксперты констатировали черепно-мозговую травму в результате контакта с тупым предметом и обширное кровоизлияние. Смерть наступила в ночь с 20 на 21 мая.

Вел себя, как ни в чем не бывало

Елена вышла замуж во второй раз, когда Юле было 11,5 лет.

- Поначалу мне казалось, что они живут хорошо, хотя я тогда мало что понимала. Помню, узнала от близкой родственницы, что мама жаловалась ей на жестокость мужа, когда родилась моя младшая сестра. В 2014 году у мамы был сломан нос… Она дважды пыталась развестись с отчимом, но один раз суд дал время на примирение, и он немного притих. Второй раз иск по каким-то причинам оставили без рассмотрения. 1 июня она опять собиралась подать на развод. Отчим страшно злился и все время говорил о квартирах: «Это все мое!», хотя мама получила наследство от бабушки.

Нерадостные воспоминания о жизни с отцом и у Ани.

- Сейчас мне 20 лет. Сколько себя помню, он и ко мне был жесток. Мог о руку спичку потушить, а один раз вынес наши с мамой вещи и сжег. Мы уходили от него. Месяцами, а то и полгода могли жить отдельно, но отец не оставлял в покое. Разыскивал, приходил, угрожал, потом извинялся, обещал, что изменится и будет нас любить. Но все повторялось опять.

В Киев Аня собиралась прилететь 30 мая.

- Мы с мамой договорились, что тайком снимем ей квартиру, чтобы он адреса не узнал. Но вот – не успели… Я прямо сказала отцу, что он убил маму. Едва ее не стало, он сразу поменял в квартире замок. Когда мы вещи пришли забирать, даже не спросил, где похоронили, где нашли деньги на похороны. Вел себя, как ни в чем не бывало.

Аня вспоминает, что много раз на дебоши отца вызывали полицию, но каждый раз его отпускали через час. После смерти Елены задержали на день и тоже отпустили.

«Хотим одного – справедливости»

Адвокат Олег Веремеенко говорит, что домашний тиран и сейчас на свободе, ему не предъявлено подозрение, не избрана пусть самая мягкая мера пресечения. Уголовное производство открыто по факту. В Деснянском управлении полиции Киева KP.UA отказали в комментариях, ссылаясь на тайну следствия. Отказались даже сообщить квалификацию дела – отослали писать запрос в главк. Хотя статья Уголовного кодекса тайны не составляет.

- Нас с сестрой несколько раз опрашивали, но ничего в ответ не говорят. Только: назначена экспертиза. Мы боимся, что расследование не будет объективным, что смерть мамы представят как несчастный случай, - волнуется Юля. – А мы хотим одного – справедливости. Мама не умерла бы, если бы отчим ее не избил. Она была очень добрым, хорошим человеком, никому никогда не делала зла.

По словам адвоката, супруг погибшей предпринял меры в свою защиту. Уходя от Елены, он сфотографировал ее лежащей на кровати и переслал снимок дочери, дескать, смотри – мама живая, отдыхает.

- Еще он удалил всю переписку с женой из своего телефона, а 22 мая, когда Елена была уже мертва, прислал поздравление с днем рождения – трогательное стихотворение о любви и предложение встретиться.

В кризисных ситуациях случаи насилия растут

В июне 2022 года Украина окончательно ратифицировала Стамбульскую конвенцию о предотвращении домашнего насилия. Перед этим были приняты законы, усиливающие ответственность за такие виды правонарушений и преступлений, созданы специальные отряды полиции, в помощь жертвам и на перевоспитание насильников командированы психологи. Но на практике получить защиту могут далеко не все.

- И на это есть несколько причин. Первая – это человеческий фактор, который присутствует во всем, правоохранительные органы не исключение, - говорит член Ассоциации женщин-юристов Украины «ЮрФем» адвокат Анна Саенко. – Если для полицейского, к которому обращается потерпевшая, домашнее насилие – это норма, то очевидно, что он не увидит проблему. Вторая – неграмотность полицейских, непонимание, какую можно применить норму закона, как правильно оформить документы. Есть немало случаев, когда суды отклоняют протоколы по домашнему насилию, потому что они неграмотно составлены. Третья – это отношение руководства управления к сути вопроса. Если руководитель не проводит разъяснительную работу, не обучает своих сотрудников, если нет человека, который отвечал бы за реагирование на домашнее насилие, то подчиненные так и будут себя вести – не брать «лишнюю» работу.

Есть также причины, связанные с сегодняшним моментом.

- Не секрет, что полицейские могут рассуждать, а иногда и прямо говорить: идет война, в стране куча проблем, разбирайтесь сами со своими семейными делами, - констатирует Анна Саенко.

По официальной статистике, с началом войны показатели домашнего насилия снизились на 11%.

- Но на самом деле никакого спада нет. Многие жертвы сами для себя нивелируют то, что с ними происходит: одних убивают на фронте, другие становятся жертвой катастроф, мол, их страдания по сравнению с этим – ничто. Внутри страны идет большая миграция. Люди, переехавшие их опасных регионов, просто не знают, куда обратиться, или не верят, что их будут слушать.

Риск домашней тирании увеличивают постоянные стрессы, потеря работы, поиск денег на выживание. Вся мировая практика, по словам эксперта, свидетельствует, что в кризисных ситуациях случаи насилия растут, а игнорирование этого факта приумножает трагедии.