Готова ли Россия воевать с НАТО? Право на дипломатическую жесткость — то, что может получить Украина

Последние полтора года мы имеем вопрос, на который никто не знает ответа.

Он звучит просто: готов ли Кремль воевать с НАТО? От ответа на него зависит гораздо больше, чем мы думаем. В частности, наше послевоенное будущее.

Особенность Североатлантического альянса в том, что с ним никто никогда не воевал. Никто извне не рисковал нападать на его членов. Все военные операции проходили вне контура безопасности НАТО. Для одних этот факт — лучшее подтверждение эффективности Альянса. Для других — повод поставить его эффективность под сомнение.

Полномасштабное вторжение обострило эту дискуссию, и мы уже полтора года живем в ее отголосках. По сути, есть два варианта ответа на главный вопрос — и каждый тянет за собой свой мировоззренческий обоз.

Позиция номер один. Кремль не рискнет напасть на Североатлантический Альянс. Потому что боится США, потому что верит в солидарную оборону, потому что понимает несопоставимость ресурсов. В рамках этой концепции Украина стала жертвой агрессии именно потому, что не успела стать частью НАТО. И теперь мы расплачиваемся за собственную близорукость первых двух десятилетий независимости.

В рамках такой концепции вся помощь Запада — это история ценностей. О помощи слабому, о борьбе с несправедливостью, о готовности протянуть жертве руку помощи. Западные страны жертвуют нам свои ресурсы, включая военные — из солидарности с нашей борьбой. Мы воюем не за них, а за себя — но в этой войне мы имеем друзей, готовых выполнять роль нашего тыла.

В рамках такого подхода наши западные соседи не были обязаны этого делать. Нападение на Украину — это нападение только на Украину. Да, в случае нашего поражения граница России приблизится к границам Альянса, но всю вторую половину двадцатого века НАТО и СССР уже прожили бок о бок, а потому наличие линии соприкосновения еще не означает начало войны. Наши соседи могут чувствовать себя в безопасности, но их помощь нам объясняется не взятыми на себя обязательствами, а лишь этическими стандартами и верностью принципам.

Другая позиция заключается в том, что война России с НАТО является лишь вопросом времени. Что Кремль готов попробовать на зуб западную солидарность. Что Москва решится на то, на что не решился Советский Союз — и только украинское сопротивление оттягивает этот момент.

В рамках такого подхода западная помощь Украине является элементарным расчетом. Попыткой остановить врага "на подступах" к границам Альянса. Стремлением стесать зубы дракона, выбить самые боеспособные российские части, защититься самим за счет мужества украинской армии.

Сторонники этой концепции утверждают, что Украина борется за НАТО. За безопасность всех, кто успел вступить в Альянс. Что наше сопротивление позволяет европейцам жить в безопасности и не чувствовать на себе тягот и лишений военного времени. В рамках такого подхода Украина может претендовать на любое вооружение стран НАТО, а колебания европейских столиц лишены логики. "Или мы защитим вас вашим оружием на нашей территории, или будете защищаться сами, но уже на своей".

В рамках такой концепции наша страна стала объектом удара не потому, что осталась последней в кремлевском списке "доступного", а потому, что была первой в его списке "желаемого". Сторонники подхода убеждены, что в случае успеха Москва будет проверять на прочность Польшу и страны Балтии. Соответственно, военные поставки Украине — это история не столько о ценностях, сколько о стремлении выиграть время и сохранить "буфер". "Мы боремся за вас и вместо вас", а потому любые границы вашей солидарности аморальны и нелогичны.

Эти две позиции обречены сосуществовать и соперничать, потому что обе основываются на предположении. Если Кремль не готов воевать с НАТО, правы сторонники первого подхода. Если готов — правы сторонники второго. И противоречия между двумя лагерями будут только нарастать.

Если НАТО в безопасности, то Украине принципиально стать его частью. Запад сохраняет свой моральный приоритет, ведь помогает Киеву из солидарности и доброй воли. Западная помощь заслуживает благодарности, западные рецепты реформ должны внедряться, а западная критика должна учитываться. Украина воюет не за Альянс, а за себя — из-за того, что не успела стать частью Альянса.

Если НАТО под угрозой, то отношения Киева с Западом из ценностных переходят в прагматические. Украина получает право на дипломатическую жесткость, а заодно — моральный приоритет, ведь она успела доказать свою военную состоятельность на поле боя. Любой сценарий окончания войны, который не совпадает с украинскими ожиданиями, будет объясняться недостаточной помощью союзников. Которые решили за счет Украины свои задачи (НАТО осталось в безопасности), но не дали Украине ресурсы, чтобы она справилась со своими собственными (например, выход на границы 1991 года).

Мы защищаем НАТО или НАТО помогает нам защищать себя? Украинское будущее напрямую зависит от ответа на этот вопрос. От него будет зависеть наша послевоенная повестка дня. Уровень социального ресентимента. Политические программы послевоенных партий. От него будет зависеть внутриукраинское описание войны и, наконец, самоощущение украинских граждан.

Мы боремся за себя или не только за себя? Мы должны быть благодарны за помощь или должны благодарить нас — за защиту? Наша война стала возможной из-за невыученных довоенных уроков или из-за одной лишь географии, которая расположила нас рядом с кровожадным соседом?

Все это контуры нашей будущей дискуссии. Той самой, что ждет нас, когда на смену единству военного времени придет дробление на политические лагеря. Той самой, которая будет идти как внутри страны, так и за ее пределами. Той самой дискуссии, которая разделит нас на еврооптимистов и на евроскептиков.

Единственный шанс ее избежать — это Третья мировая война.

Источник