Война закончится только тогда, когда победит Украина — Тимоти Снайдер

Автор статьи ниже — Тимоти Снайдер, профессор истории и общественных отношений имени Левина в Йельском университете, автор книги Кровавые земли. Он является представителем государственной украинской программы United24 и с начала полномасштабного вторжения помогает Украине в борьбе с Российской Федерацией.

Факты ICTV без сокращений ниже приводят текст колонки Снайдера, опубликованный на Financial Times:

Странно уезжать из Украины и слушать, как описывают войну в других странах. В динамичной боевой обстановке никто не говорит о “патовой ситуации”. А вот в США я постоянно слышу эту фразу. То, как мы говорим, определяет то, как мы думаем, а то, как мы думаем, определяет то, что мы делаем или не делаем. Когда мы говорим о российско-украинской войне как о “патовой ситуации”, мы неправильно ее понимаем и готовимся совершить моральные и стратегические ошибки.

Покажите мне вашу метафору, и я скажу вам ваш следующий ход — или, в данном случае, его отсутствие. В шахматах патовая ситуация — это ничья, порожденная курьезами правил. Например, игрок может только передвинуть короля, но при этом он поставит королю шах, что не допускается. В войне, в отличие от шахмат, количество действующих лиц может измениться в любой момент. Западные державы могут поставлять Украине вооружение. Если мой друг может поставить на доску еще трех королей и полдюжины ферзей, то я уже не в патовой ситуации. Было бы странно, если бы мой друг, держа в руках эти фигуры, вместо этого сказал: “Тук-тук, Пат”.

Вы можете возразить, что в шахматах не разрешается просто бросать на доску лишние фигуры. Действительно, этого делать нельзя. Метафора игры ограничивает наши представления о реальном мире. В этом и заключается проблема. В шахматах фигуры просто двигаются: никто не заботится о том, чтобы кормить коней, ремонтировать кирпичную кладку ладей или следить за тем, чтобы пешки были вооружены. Это исключает логистику. В этой войне украинцы справедливо полагают, что их лучший шанс — отделить российских захватчиков от их ресурсов. Предоставление Украине необходимого для этого вооружения — наиболее эффективный способ довести дело до конца. Мышление в шахматной метафоре ограничивает наше видение узким полем боя и мешает нам делать то, что необходимо.

Украина — один из важнейших мировых поставщиков продовольствия. Россия стремится разрушить ее экономику, минируя фермы, разрушая порты и блокируя Черное море. Удивительно, но Украина уничтожила несколько российских судов, прижала к берегу Черноморский флот России и открыла проход для коммерческого судоходства. Это самое существенное событие в войне за последние несколько месяцев, которое метафора “патовой ситуации” не позволяет нам увидеть.

Шахматные фигуры имеют фиксированные ходы. Украина же выживает, делая неожиданные ходы. Открытие Черного моря зависело от адаптации существующих и создания новых вооружений. Когда я посетил Украину в прошлом месяце, я встретил фермеров, которые модифицировали тракторы для использования в качестве противоминных тралов и при этом собрали урожай.

В шахматах мы не спрашиваем, почему первая пешка продвигается вперед или какова цель атаки. Говоря о “патовой ситуации”, мы довольствуемся ошибочной оценкой того, что война идет своим чередом и пришла к какому-то нейтральному завершению. Но это зависит от целей России. Если Россия намерена уничтожить украинское общество, о чем твердят ее политики и пропагандисты, то данная ситуация на поле боя не может быть конечной. Если мы перестаем думать о том, как прийти к победе, мы негласно присоединяемся к России.

“Пат” отдаляет нас, делает нейтральными судьями в игре, позволяет быть людьми без целей и плана. Не сделав выводов из этого кризиса, мы переходим к следующему — войне в Газе. Самый важный, наверное, таков: наши собственные метафоры затормозили украинскую победу, сделав беззаконное насилие в других местах более вероятным и трудным для преодоления.

У украинцев, безусловно, есть теория победы, и у нее есть цель. Я уже не знаю ни одного человека в Украине, который бы не потерял кого-то. Солдаты открыто говорят об ужасах, переживают за своих союзников, но не сомневаются в своей цели: защитить свою страну и ценность, которую они не стесняясь называют “свобода”. Посещая в прошлом месяце реабилитационный центр, я слушал рассказы о потерях и о том, что они означают. Некоторые из них были добровольцами. Они были не пешками, а людьми.

Им делали протезы, а их друзья погибли — из-за нападения России, но в какой-то мере и из-за медленной реакции Запада. Если война “патовая”, то она продолжается вечно, и мы ничего не можем сделать. Такое мышление может привести нас к миру, в котором Россия побеждает, за ней следуют новые агрессивные войны, международный правопорядок прогибается, а возможности века ускользают.

От этой войны зависит очень многое, и именно поэтому так соблазнительно найти такие обороты речи, которые позволили бы нам отвернуться, дали бы нам ощущение, что мы не вовлечены. Но мы вовлечены.