Невеста двух цесаревичей: надежды, слезы и изгнание императрицы Марии Федоровны

7 апреля 1919 года вдовствующая императрица Мария Федоровна была вынуждена навсегда покинуть Россию на военном корабле «Мальборо». «Я испытываю тяжелые, к тому же еще и горькие чувства из-за того, что мне таким вот образом приходится уезжать отсюда по вине злых людей! — написала она тогда в своем дневнике. — Я прожила здесь 51 год и любила и страну, и народ. Жаль! Но раз уж Господь допустил такое, мне остается только склониться перед Его волей и постараться со всей кротостью примириться с этим».

Кротость была одной из самых ярких черт Марии Федоровны, которую ей пришлось воспитывать в себе долгие годы. Некогда амбициозная, смелая и обладавшая сильным характером принцесса Дагмар в 1866 году согласилась выйти замуж за будущего императора Александра III и покинуть родную Данию, чтобы служить чужой стране. Будучи мудрой и образованной девушкой из высшего сословия, она понимала, что отныне ее жизнь навсегда перевернется, ведь ей предстояло стать «первой леди» огромного государства и уйти в тень своего мужа. И на удивление, она прекрасно справилась с новой ролью, перевоплотившись из своенравной принцессы в образцовую жену императора. А всю свою неуемную энергию она направила на заботу о семье и русском народе: она практически не расставалась с супругом, оказывая ему поддержку в самые тяжелые времена, принимала активное участие в воспитании наследников престола, а также теплой женской рукой помогала нуждающимся. Благодаря ей в Российской империи появились первые благотворительные организации, в ведении которых были учебные заведения, воспитательные дома, приюты для детей и богадельни. На долю Марии Федоровны выпало множество потрясений и испытаний: она пережила смерть любимого мужа и последующие волнения в стране, ставшие зловещими предвестниками кровавой революции.

Тем больнее для вдовствующей императрицы было покидать Российскую империю, которую она полюбила всем сердцем, и которой, по сути, больше не существовало. Вдобавок к этому Мария Федоровна была разлучена со своим сыном, невесткой и внуками, но продолжала молиться за них. Новость об их страшной гибели она впервые получила, еще находясь в Крыму в октябре 1918 года. Она с ужасом прочитала письмо от своего племянника, датского короля Кристиана Х, в котором он выражал соболезнования по поводу смерти Николая II, но отказалась верить его словам.

«Ужасающие слухи о моем бедном любимом Ники, кажется, слава Богу, не являются правдой, — написала она в ответном письме. — После нескольких недель жуткого ожидания я поверила в то, что он и его семья освобождены и находятся в безопасности. Можешь представить, каким чувством благодарности к нашему Спасителю наполнилось мое сердце!.. Теперь, когда со всех сторон мне говорят об этом, я должна надеяться, что это действительно правда. Дай-то Бог». Она запретила родным служить панихиды по членам семьи Николая II и продолжала ждать известий о сыне и внуках. Мария Федоровна игнорировала попытки следователя Соколова, который вел дело о расстреле царской семьи, встретиться с ней. Она просто не могла допустить мысль, что последняя надежда, которая грела ее душу после изгнания из России и всех унижений, окажется ложью. Чем же заслужила такие страдания женщина, ставшая олицетворением добродетели, надежным тылом мужа и заступницей всего русского народа?

Большие надежды и перечеркнувшая их трагедия

В первой половине 1860-х вся русская царская семья была сконцентрирована на том, чтобы найти будущему императору, цесаревичу Николаю Александровичу, достойную спутницу жизни. Александр II отправил старшего сына в Европу, чтобы тот познакомился с молодыми наследницами знаменитых родов и выбрал из них себе невесту по вкусу. Одним из первых европейских городов, в котором остановился Николай, стал Копенгаген. И именно тут его ждала судьбоносная встреча с красавицей-принцессой Дагмар, или как ее называли в Дании, Минни (маленькая). Она была дочерью короля Кристиана IX и королевы Луизы, она выросла в спокойной атмосфере любви и радости, без особой роскоши и чрезмерного богатства. Принцесса Дагмар произвела неизгладимое впечатление на молодого князя. Он понял, что нашел ту девушку, которую искал.

»…Если бы Ты знала, как я счастлив: я влюбился в Dagmar, — тотчас написал Николай Александрович своей матери. —  Не бойся, что это так скоро, я помню твои советы и не могу решиться скоро. Но как же мне не быть счастливым, когда сердце говорит мне, что я люблю ее, люблю горячо… Как мне описать ее? Она так симпатична, проста, умна, весела и вместе застенчива. Она гораздо лучше портретов, которые мы видели до сих пор. Глаза ее говорят за нее: такие добрые, умные, бойкие глаза». Любовь захлестнула его с головой, да и юная принцесса оказалась неравнодушна к наследнику русского престола. Оставалось лишь получить родительское разрешение на брак, поэтому цесаревич немедля отправился в Дармштадт, на родину своей матери, где она находилась со своим мужем императором Александром II. И, наконец, благословение родителей было получено.

Но внезапно здоровье наследника русского престола пошатнулось. За четыре года до этого 17-летний Николай повредил позвоночник при падении с лошади, с тех пор боль в спине иногда возвращалась, но на этот раз приступ был сильнее и болезненнее. Но цесаревич не обратил на этого особого внимания, находясь в предвкушении долгожданной встречи с возлюбленной. 15 сентября 1864 года он вернулся в Копенгаген, чтобы сделать принцессе Дагмар официальное предложение. Даже не раздумывая, девушка ответила согласием. Следующие две недели жених с невестой наслаждались прогулками по живописным паркам, совершали лодочные прогулки, тайком целовались и беседовали в тени вековых буков.

«О, как благодарна я Господу за его милость ко мне; я молюсь теперь только о том, чтобы он ниспослал мне силы и дал возможность сделать его, возлюбленного Никсу, таким счастливым, каким я желаю ему быть от всего сердца, и стать достойной его. Ах, если бы ты только видел и знал его, то мог бы понять, какое блаженство переполняет меня при мысли, что я могу назвать себя его невестой», — писала принцесса своему брату Вильгельму.

Свадьба была назначена на 8 сентября 1865 года. Однако цесаревичу Николаю было не суждено назвать возлюбленную своей женой: боли в спине становились невыносимыми, но русские и европейские врачи придерживались разных мнений о причинах недомогания наследника, тем самым полностью дезориентировав царскую семью (звучали диагнозы от воспаление спинного мозга до ревматизма и легкого приступа малярии). Поэтому долгое время Николай полагал, что его болезнь не так серьезна, и скоро отступит. В марте 1865 года цесаревич приехал в Петербург, и его состояние резко ухудшилось. Его секретарь писал в ужасе, что Николай Александрович «тает как свеча» — у наследника престола появился жар, он стал жаловаться на боль в глазах, тошноту и рвоту. 8 апреля состоялся консилиум международных врачей, на котором венский специалист впервые произнес правильный (как выяснилось впоследствии) диагноз — цереброспинальный менингит. Цесаревича перевезли в Ниццу.

10 апреля в палате умирающего Николая Александровича собралась вся семья, а вскоре приехала и принцесса Дагмар. Пытаясь сдерживать подступающие слезы, она опустилась на кровать возлюбленного. Цесаревич посмотрел на нее и слабо улыбнулся. В какой-то момент к его постели подошел и младший брат Александр. Николай протянул ему одну руку, а другую — невесте. При этом на его лице отразилось умиротворение. Два самых дорогих человека были рядом с ним. А 24 апреля цесаревича не стало.

Невеста по наследству

Этот ужасный удар потряс обе королевские семьи. Безутешная принцесса Дагмар вернулась в Копенгаген, а Романовы отправились в Петергоф, где им предстояло подготовить к царствованию нового наследника престола. Надо сказать, что Александр сильно отличался от своего старшего брата — он был добродушен, крепко сложен и даже немного неуклюж; впрочем, обаяния ему было не занимать. Он не готовился однажды взойти на престол, но обстоятельства сложились таким образом, что у него не осталось выбора. А будущему императору нужна была законная супруга. Вот тут-то ко всеобщему удивлению Александр вспомнил о хорошенькой невесте покойного брата, которая стояла подле него у постели умирающего.

«С тех пор, что я в Петергофе, я больше думаю о Dagmar, молю Бога каждый день, чтобы он устроил это дело, которое будет счастьем на всю мою жизнь. Я чувствую потребность все больше и больше иметь жену, любить ее и быть ею любимым. Хотелось бы скорее устроить это дело, и я не унываю и уповаю на Бога», — написал он в 1865 году. Однако печаль принцессы Дагмар была так велика, что ее мать попросила повременить Романовых с новым предложением. Только год спустя датская королевская семья согласилась принять Александра Александровича у себя гостях во дворце Фреденсборг. Кристиан IX и Луиза оказали радушный прием цесаревичу, показали ему самые интересные исторические места своей страны. А что же принцесса с разбитым сердцем? Как встретила она брата своего умершего жениха, который приехал к ней свататься?

Первое время принцесса Дагмар и Александр Александрович много говорили о Николае — вспоминали, каким он был, делились с друг другом сокровенными моментами, проведенными подле него. Эти печальные беседы сплотили их. Так между ними возникла особая связь. К тому же, они оба чувствовали, что судьба сама подала им знак, когда умирающий Николай держал их за руки. И спустя несколько недель Александр решился завести разговор о том, что привело его в Копенгаген. Об этом он впоследствии подробно писал в своем дневнике:

«Сначала осмотрел всю ее комнату, потом она показала мне вещи Никсы, его письма и карточки. Осмотрев все, мы начали перебирать все альбомы с фотографиями… Пока я смотрел альбомы, мои мысли были совсем не об них; я только и думал, как бы начать с Минни разговор. Но вот уже все альбомы пересмотрены, мои руки начинают дрожать, я чувствую страшное волнение. Минни мне предлагает прочесть письмо Никсы. Тогда я решаюсь начать и говорю ей: говорил ли с Вами король о моем предложении и о моем разговоре? Она меня спрашивает: о каком разговоре? И тогда я сказал, что прошу ее руки.

Она бросилась ко мне обнимать меня. Я сидел на углу дивана, а она на ручке. Я спросил ее: может ли она любить еще после моего милого брата? Она ответила, что никого, кроме его любимого брата, и снова крепко меня поцеловала. Слезы брызнули и у меня, и у нее. Потом я ей сказал, что милый Никса много помог нам в этом деле и что теперь, конечно, он горячо молится о нашем счастье, говорили много о брате, о его кончине и о последних днях его жизни в Ницце».

Такая родная чужестранка

Подготовка к свадьбе заняла целый год. Александру и Дагмар пришлось разлучиться, но они продолжали обмениваться теплыми письмами. «Мой милый душка Саша, — писала датская принцесса своему жениху. — Я даже не могу тебе описать, с каким нетерпением я ждала твое первое письмо и как была рада, когда вечером получила его. Я благодарю тебя от всего сердца и посылаю тебе поцелуй за каждое маленькое нежное слово, так тронувшее меня. Я ужасно грустна оттого, что разлучена с моим милым, и оттого, что я не могу разговаривать с ним и обнимать его. Единственное утешение, которое еще теперь остается, это письма…»

«Дорогой мой душка Саша, я все время думаю о тебе, день и ночь. Не проходит минуты, чтобы я не посылала к тебе мои мысли, чтобы они следовали за тобой повсюду. Ну когда же настанет день и мы вновь увидимся?»

Готовясь стать супругой будущего российского императора, принцесса не теряла времени даром — она старательно изучала язык незнакомой страны, ее историю и культуру. Впоследствии были обнаружены тетрадки, которые Дагмар вела в то время — в них ее аккуратным почерком были переписаны отрывки из произведений Пушкина, Лермонтова, Тютчева, Гоголя и других русских классиков. Александр Александрович тоже с нетерпением ждал приезда невесты в Россию: он обустраивал их будущее семейное гнездышко в Аничковом дворце, тщательно подбирал мебель и картины. И, наконец, 26 сентября 1866 года датская принцесса воссоединилась с женихом в Петергофе.

«Разные мысли пронеслись в моей голове и разные чувства овладели мною при виде приближающегося российского берега, — писала принцесса в своем дневнике. — Описание их заняло бы много места. Но когда я увидела императорское судно, приближающееся к „Шлезвигу“, я заставила грустные мысли и думы покинуть меня. Через мгновенье я была заключена в объятья дорогого Императора, который, как и я, не мог сдержать слез. Я была страшно счастлива увидеть вновь моего любимого Сашу и снова ощутить ту неописуемую радость, которую я испытывала, находясь рядом с ним».

12 октября 1866 года в церкви Зимнего дворца датская принцесса приняла православие и получила имя Мария Федоровна. А 28 октября состоялась ее свадьба с Александром Александровичем. В тот день принцесса покорила всех подданных российской короны своим изяществом и красотой: ее подвенечное платье было выполнено из серебряной парчи, поверх него красовалась подбитая горностаем бархатная малиновая мантия с длинным шлейфом, а голову невесты венчала малая бриллиантовая корона. Среди гостей праздничной церемонии были многие члены европейских королевских семей, в частности — датский, уэльский, прусский, гессенский и веймарский принцы.

Несмотря на то, что Мария Федоровна была чужестранкой (а как правило, подданные Российской империи по началу относились с недоверием к приезжающим иностранным принцессам), ее сразу приняли с распростертыми объятиями. И на то была своя причина. «Есть что-то невыразимо симпатическое, что-то глубоко знаменательное в судьбе юной принцессы, которую узнал, полюбил и усвоил себе русский народ в то самое время, когда вместе с нею оплакивал безвременную кончину равно дорогой и для нее, и для него, едва расцветшей жизни, — писал известный публицист М. Н. Катков. — И в эту минуту, когда она казалась навсегда утраченной для России, Россия не хотела этому верить. Все были убеждены, что она будет возвращена тому предназначению, которое суждено ей Провидением. Она была наша, когда казалась утраченной для нас; она не могла отречься от нашей веры, которая уже открыла для нее свое лоно; она не могла отказаться от страны, которую уже признала своим вторым отечеством» (читайте также: «Иностранные невесты русских императоров»).

Самая крепкая пара на российском престоле

Семейная жизнь Александра и Марии складывалась счастливо и спокойно. На протяжении их 28-летнего брака даже самые отчаянные противники монархии не могли упрекнуть эту пару в супружеской неверности — между супругами царила искренняя привязанность, которую лишь укрепило рождение детей. Александр не любил расставаться со своей женой (она сопровождала его не только на балах и во время поездок по святым местам, но и на военных парадах и даже на охоте), а если его вынуждали государственные дела, то он постоянно писал ей письма, где искренне выражал свою тоску по ней и справлялся о самочувствии домашних. Мария же подробно описывала ему события, происходившие в его отсутствие, выражала свою поддержку и любовь.

Самую длительную разлуку им пришлось пережить в годы войны с Турцией за освобождение Болгарии. «Ты не в состоянии себе представить, какая пустота без тебя и какая тоска и тревога меня обуревает, когда мои мысли обращаются к тебе и к тому времени, какое я должна еще провести вдали от тебя! Временами меня охватывает отчаяние, и я брожу как неприкаянная душа!» — писал Александр своей супруги с фронта.

Их первенец появился на свет в 1868 году. Его нарекли Николаем — в честь безвременно скончавшегося брата будущего императора и несостоявшегося жениха Марии. В последующие годы у пары появилось еще пять детей, однако второй по старшинству сын Александр умер в младенчестве. Для родителей это был тяжелый удар. «Боже, что за день, — написал в дневнике цесаревич, — ты нам послал и что за испытание, которое мы никогда не забудем до конца нашей жизни, но „Да будет Воля Твоя, Господи“, и мы смирились перед Тобой и Твоею Волею. Господи, успокой душу младенца нашего, ангела Александра».

В конце 1870-х в Российской империи начались неспокойные времена, вошедшие в историю как годы «охоты на царя». На жизнь Александра II было совершено несколько покушений, в результате одного из которых (взрыв в Зимнем дворце) погибли 11 охранников императора, а ранения получили 56 человек. Свидетелями этого страшного теракта стали и Александр Александрович с супругой. «В 12 вернулись с Минни домой и долго не могли заснуть, так нагружены были все нервы и такое страшное чувство овладело всеми нами, — написал цесаревич в своем дневнике. — Господи, благодарим Тебя за новую Твою милость и чудо, но дай нам средства и вразуми нас, как действовать! Что нам делать!»

Покушения на Александра II стали практически обыденным делом, но царя-реформатора будто бы хранили высшие силы, оберегая от неминуемой смерти. Везение закончилось 1 марта 1881 года, когда революционер И. И. Гриневицкий бросил бомбу под ноги императора на набережной Екатерининского канала. Александра II попытались спасти царские врачи, но все их усилия оказались тщетны. Он скончался в Зимнем дворце в окружении членов семьи.

Несмотря на то, что Александр Александрович был раздавлен горем от утраты отца, он понимал, что ему необходимо вынести уроки из трагедии и стать монархом, которому под силу будет вновь взять контроль над страной. Много лет спустя, когда императрица Мария Федоровна уже находилась в положении беженки в Крыму, она вспоминала тот ужасный день своем дневнике: «Поднялась рано, вспомнила страшный день двадцативосьмилетней давности, день восшествия на престол. Как это было ужасно! Все представлялось в туманном и мрачном свете. И все же по воле Господа вновь воссияло солнце. Он благословил моего любимого Сашу и всю страну и подарил нам 13 лет мира и счастья!»

Взойдя на престол, Александр III проявил себя как благородный правитель, чьи слова никогда не расходились с делами. За свое недолгое царствование ему удалось поднять престиж Российской империи на мировой арене и устранил многие внутренние проблемы, порожденные реформами отца. Мария Федоровна не уступала своему супругу в стремлении улучшить жизнь своих подданных: она покровительствовала деятелям искусства, развивала систему образования (ежегодно следя за результатами и постоянно совершенствуя планы обучения и воспитания), улучшала условия жизни детей-сирот и детей с ограниченными возможностями, а также инициировала создание акушерских фельдшерских школ, которые существенно продвинули эту медицинскую отрасль в России. Она тратила много времени на чтение писем от своих подданных, стараясь по возможности реагировать на каждую просьбу или пожелание.

Начало конца

Возможно, Александр III и Мария Федоровна могли бы привести Российскую империю к небывалому расцвету, если бы не одно трагическое происшествие, ставшее началом конца. В 1888 году императорский поезд, в котором находился Александр III со своей семьей, сошел с рельсов. Чтобы помочь своей жене и детям выбраться из обломков, император приподнял крышу вагона. Его любимые остались в ценности и сохранности, но сам Александр III серьезно пострадал. Он начал мучаться от болей в пояснице, что было предвестником смертельного заболевания почек. И 1 ноября 1894 года в возрасте 49 лет Александр III скончался на руках у своей жены.

После смерти супруга Мария Федоровна с головой ушла в работу и заботу о близких. Она ездила в дипломатические поездки, навещала родных в Дании и пыталась внести свой вклад в сохранение великой империи, целостность которой сильно пошатнулась после восшествия на престол ее сына Николая II. Но, к сожалению, Мария Федоровна уже не смогла бы погасить неизбежно разгорающееся пламя революции. В середине 1900-х вдовствующая императрица часто говорила о говорила о «печальном конце» российской монархии, но ее предостережения не были услышаны сыном, все внимание которого было обращено на слабое здоровье цесаревича Алексея, страдающего гемофилией (читайте также: «Проклятие дома Романовых: как российская лже-царица предсказала страшный конец династии»).

Известие об отказе Николая II от престола застало Марию Федоровну в Киеве, куда она приехала по государственным делам. 21 июля 1918 года вдовствующей императрице сообщили о расстреле царской семьи, но она отказалась в это верить. Даже когда родственники убедили ее подняться на борт корабля «Мальборо», чтобы навсегда покинуть Россию, она продолжала надеяться на «чудесное спасение» Николая II.

Она пережила мужа на 34 года и скончалась в Дании, но по словам лейб-казака Т.К. Ящика, находившегося рядом с Марией Федоровной до конца ее дней, «всю свою жизнь она постоянно и твердо верила, что она снова его увидит».