Голая правда: почему женщин все еще осуждают за обнаженные фотографии

Об этом мы попросили рассказать Люцию Сулейманову — практикующего психотерапевта и кандидата психологических наук.

Наступила жара, и в соцсети начали проникать фотографии всевозможной степени обнаженности от девушек самых разных возрастов, включая тех, кого официально уже называют бабушками. И сразу вспомнилась прокатившаяся зимой по светскому обществу, волна, когда многие известные девушки опубликовали фотографии, которые общество сочло излишне смелыми.  И взволновала всех не степень открытости, и не качество тела (бесспорно, завидное), а… возраст. Зрелый возраст женщин, посмевших предъявить свою сексуальность.

В сухом остатке горячие дискуссии об этой щекотливой теме можно свести к нескольким простым вопросам. Нужно ли/стоит ли предъявлять свою сексуальность в зрелом возрасте? Делать ли это в «40+», даже если действительно выглядишь, как в 25? Решаться ли на это, если, допустим, ты — мать троих детей разного возраста и именно как мать себя позиционируешь?

Предусматривать ли диссонанс в имидже, если соцсети сплошь заполнены отпрысками, домашними радостями и здоровыми завтраками — и вдруг внезапно в эту семейную идиллию врывается твое довольно рискованное фото? Относиться ли к таким фото как произведениям искусства (ведь зачастую они делаются действительно с соблюдением художественных принципов гармонии)? Или в них нужно видеть провокацию? А может хвастовство? Или искреннюю гордость собой — и спокойную констатацию своих кондиций? Возможно, как утверждала одна известная телеведущая, неожиданно возглавившая кампанию против обнаженной зрелости, за ними стоят только жест отчаяния и страх потери молодости и привлекательности? В общем, как все это понимать? И как понять, что стоит за вашим собственным желанием эти фотографии выкладывать? Или критиковать?

Откуда столько лицемерия?

Уже давно в сфере моих профессиональных интересов — вторая половина жизни, в оценках которой общество колеблется от терминов «красивая зрелость» до уничижительного официального «дожития». И как человек, глубоко изучающий и применяющий ее практики, я начну с главного: давайте не будем лицемерить.

Как говорится, «вы или трусы наденьте, или крестик снимите» — и эту рискованную шутку я сейчас парадоксально обращаю вовсе не к женщинам, рискующим делать и выкладывать свои фотографии «ню». Я обращаю ее к тем, кто их судит. Одновременно сражаясь со всякого рода дискриминацией.

Мы против эйджизма? Хотела бы я посмотреть на человека, который рискнет сегодня открыто заявить, что — да, он против. Но в таком случае мы обязуемся отстаивать абсолютно все права и свободы современных взрослых женщин, в которых было отказано нашим мамам и бабушкам. Не только право заниматься любимым делом, начинать новый бизнес, полностью реализовываться профессионально, сообразно богатому опыту, учиться, осваивать новые навыки и сферы, путешествовать, влюбляться, выходить замуж, разводиться, заниматься спортом, экспериментировать со стилем, и всячески преследовать собственные интересы вместо того, чтобы посвящать себя хозяйству и внукам в качестве бесплатных нянь, кухарок, садовниц и домработниц. Не только все это, но еще и право в полной мере сознавать свою сексуальность и наслаждаться ею, пока есть время, силы и возможности. Или мы отказываем им в праве гордиться своей женской сутью, потому что «не по возрасту», — или тогда не смеем даже заикаться об «антиэйджизме» (читайте также: «Обнаженная натура: почему мы перестали соблазнять»).

Можно все, кроме предъявления своего тела, потому что оно — возрастное? Оно – некрасивое? А если красивое? А если это картина Рубенса? А если это — фото Хельмута Ньютона? Тогда можно, потому что это — концептуально? А если это — недавняя фотосессия 63-летней Кристи Бринкли? Можно потому, что она профессиональная модель? Каковы разграничения между «этой можно, а той — нельзя» — и чем они продиктованы? Почему возражения против предъявления возрастной сексуальности высказывают часто и люди, осознанно смело использующие в собственной жизни эпатаж (это я, конечно, вышеупомянутой телеведущей удивляюсь)? Зачем очевидное «не по возрасту» маскируют нелепым «не по статусу» и «ты же мать»?

Хтонический ужас, который пронизывает особенно жестокие комментарии по этому поводу, больше всего напоминает реакцию подростка, до которого внезапно доходит, что его родители тоже занимаются сексом. «Как?! Они же старые! Фу!». И куда только девается все это, когда человек вырастает и в возрасте своих родителей обнаруживает, что: а) вовсе не стар, б) получает как никогда в юности острое умелое удовольствие от секса и в) какой же он был смешной самовлюбленный глупыш, не представляющий быстрого течения времени и неминуемого перехода из одного возраста в другой. Молодые девушки, которых сегодня шокирует сама попытка зрелой женщины продемонстрировать, что ее тело по-прежнему привлекательно и находится в прекрасной форме, кажется, не осознают, что через двадцать лет окажутся на ее месте. И за свою былую категоричность придется ответить и мыслью, и действием. Либо отказать себе в соответствующем праве на основании своего юношеского максимализма, либо признать, что женская жизнь точно не заканчивается в 40 лет.

Отдельная любопытная особенность: идеологическими противниками «обнаженности» женщин 40+ выступают не только девушки в два раза моложе, но и представительницы буквально следующего, на пятки наступающего поколения, отделенные от них максимум десятью годами. Успешные и яркие тридцатилетние девушки, идущие практически во всех проявлениях по дороге, проторенной предшественницами, почему-то впадают в агрессию при виде их прокачанных йогой и упражнениями Welps обнаженных тел.

Ну она-то, она-то куда?

Мы ведь все смотрим — и нам нравится! — фильмы, которые в последние годы выходят все чаще и посвящены именно возрастным отношениям, в том числе сексуальным. «Любовь по правилам и без», «Простые сложности», «Весенние надежды», «А вот и она» — это только навскидку. Что мы там видим? Объективно немолодых людей, которые «влюбляются-встречаются-женятся», но, заметим, вовсе не в безнадежном жанре «просто встретились два одиночества». Еще чего! Они вполне критичны друг к другу и порывисты в реакциях, придирчиво делают выбор, и он продиктован не желанием во что бы то ни стало обрести спутника жизни для «подать стакан воды в старости», и даже не дерзкой надеждой еще разок испытать былые волнения страсти. Нет. Они оценивают и жизненный опыт, и интеллектуальные совпадения, и противоречия, и — в первую очередь! — физическую и сексуальную привлекательность! Ничего никуда не пропало, ничего никуда не девается с возрастом. Нам нравятся Джейн Фонда, Мерил Стрип, Дайан Китон, Джоан Коллинз и Софи Лорен? А после выступления Дженнифер Лопес на Суперкубке в феврале как-то неловко даже говорить о ней, как о женщине в возрасте. Сколько вы знаете пятидесятилетних, что так танцуют на пилоне? Хотя кое-кто, наверное, счел, что это тоже был жест отчаяния?

Нас не раздражает, а восхищает их осознанная неистраченная женская сила и присутствие секса в их жизни? А почему? Потому что они знаменитости — и им «закон не писан»? Или потому, что на наших глазах они успешно ломают до сих пор сохранившийся стереотип?

На чем этот стереотип основан? На все еще крепко засевшем в нашей, древними инстинктами ведомой, памяти знаке равенства между «сексуальностью» и «фертильностью». Мы можем этого не признавать, но связка «секс» и «способность родить» по-прежнему где-то на подкорке никак не разъединяется. И снова мы оказываемся в воронке противоречий. С одной стороны, радуем друг друга вестями с фронта гормонозаместительной терапии, сулящей сохранение либидо, и уже без страха смотрим в будущее, где есть место сексуальности вне фертильности, а с другой — возмущаемся признанием сексуальной природы женщины, вышедшей из возраста деторождения. И выражается это в пренебрежительном: «Ну она-то, она-то куда? Ей „полтинник“ уж пару лет как стукнул, а все туда же!»

Оголенный нерв или акт отчаяния

Кстати, а «куда же» она, а также — почему и зачем? Это тоже весьма тонкие вопросы. Не будем, как я уже призывала, снова-таки лицемерить и бросаться в другую крайность, подобострастно восхищаясь любым предъявлением сексуальности зрелой женщины. Потому что причины могут быть разными и вовсе не всегда безобидными (читайте также: «Тест: каков ваш эротический архетип?»).

Да, женщины часто раздеваются от отчаяния. Особенно в случаях, когда была унижена их женская суть. Если произошел разрыв. И разрыв — в пользу более молодой соперницы. Если женщина стала объектом критики именно в части внешности, формы, стиля. Если она прошла серьезный профессиональный кризис и была вынуждена уступить карьерные рубежи, ни в малейшей степени не чувствуя своего морального устаревания. Если она зависима от мнения общества и вынуждена постоянно утверждать свои позиции. Если ее достижения базируются на популярности, и нужно напоминать о себе, доказывать свою состоятельность, современность и актуальность. Вариантов немало. И каждый из них – маркер личного кризиса, с которым нужно отдельно профессионально разбираться и работать. И, конечно, эти причины — из самых непродуктивных для такого шага, для такого неожиданного «расширения границ». Но именно поэтому, если есть подозрение, что рискованное «ню» спровоцировано подобным, осуждать его тем более не стоит. Огорчаться и сочувствовать — можно. Высказывать свое огорчение и сочувствие — опять-таки, нет. Давайте все-таки сделаем усилие, чтобы избегать подобных комментариев в публичном пространстве.

Часто в этой точке мнения разделяются вокруг вообще возможности раздеться как таковой. И выбор делается между «можно» и «нельзя» в принципе. Раздеться в 40+ нельзя («Я бы не стала», «Моя мама так не делала», «Никто так не должен», «Должны же быть какие-то границы», «Это просто стыдно и нельзя никому»). Или раздеться в 40+ можно. И здесь новый выбор — можно всем или кому-то отдельно? А кому можно? В каких случаях и с какой целью?

Разденетесь за мир во всем мире?

Какие причины открытого «ню» могут и должны вызывать уважение? Очень просто. Осознанность. Спокойствие. Очевидное довольство собой и своей жизнью. Искренняя независимость от мнения общества. Когда потенциальный «хайп» не то чтобы не учитывается, но, в общем, не волнует.

Общество уже сделало большой шаг (кстати говоря, тоже давшийся крайне непросто), отказавшись от знака равенства между сексапильностью и внешней привлекательностью. Сексуальная привлекательность теперь очевидно признается за женщинами, вовсе не отвечающими общепринятым стандартам красоты. Теперь мы делаем новый шаг: признаем ее за женщинами разного возраста, в том числе очень зрелого. Вот не удивлюсь, если уже завтра будем равняться на них и благодарить их за то, что вчера они первыми «вызвали огонь на себя».

У сексуальности, естественно, есть границы. Проще говоря, она не должна перейти в парафилию, в отклонение, в болезненные проявления. Ее демонстрация совершенно нормальна, если не задевает ничьих чувств, никому не опасна, никого не оскорбляет и не изменяет вкусу. В каких-то случаях это вызывает нормальное смущение и требует преодоления неких табу. И главное в этом случае — точно знать и сознавать, для чего ты это делаешь. Определенно не стоит приписывать своему и без того храброму поступку какую-то высокую глобальную цель, служащую оправданием. «Я разделась, чтобы был мир во всем мире» — можно нас избавить от этой надуманности? А вот напишите «Я разделась, чтобы другим женщинам перестало быть стыдно и страшно» — это будет звучать честно и покажет вас вполне себе гуманистом.  Не нужно, повторю в третий раз, лицемерить — в том числе, наедине с собой. Не нужно манифестировать проблему, которая-де побудила тебя на этот решительный шаг. Потому что она только замаскирует проблему реальную и заслуживающую внимания: проблему невозможности смириться с возрастом, проблему восприятия своего тела вне его возраста. Проблему, с которой сталкиваются ежедневно миллионы женщин, тоскливо оценивающих отражение в зеркале и добровольно вычеркивающих себя из круга молодых счастливиц, имеющих право показывать руки выше локтя, ноги выше колена и шею ниже ключиц (читайте также: «Как раскрыть сексуальность: 7 неочевидных советов»).

Реальный манифест, очищенный от лепета про «Ради мира во всем мире», звучит очень просто: «Я жива, слышите?». Смотрите, я все еще есть, я все еще живу, я существую, и я имею право заявить о себе и право продолжать радоваться каждому своему дню!

Именно этот манифест руководит всеми этими потрясающими женщинами — Кармен Делл’Орефис, Джилли Джонсон, Синди Джозеф, Жаклин Мердок, Джеки О’Шонесси, Дафной Селф, Мари Хелвин и, last but not least (последняя по счету, но не по значимости – прим. МС), Мэй Маск, как раз недавно выпустившей книгу «Женщина строит планы: жизненные советы для приключений, красоты и успеха». Их карьера насчитывает десятки лет, кому-то из них за 70, а то и за 80, они преспокойно демонстрируют откровенную седину и морщины, они преподают фитнес, дают советы по красоте и ЗОЖ, хладнокровно подчеркивают свой возраст и даже — о, какой путь прошел мир всего за несколько десятилетий! – смеют с явным удовольствием сниматься в рекламных «бельевых» фотосессиях! И именно это — верная точка отсчета для любой, даже самой рискованной съемки «ню»: ты можешь и имеешь право и даже, пожалуй, уже и некую обязанность вдохновлять других. Ты передаешь им послание: жизнь не кончилась, жизнь продолжается, жизнь сулит еще немало, жизнь заслуживает, чтобы ее жить, ты — живешь!