Судьба обменного фонда: как живут и чем занимаются в Украине пленные русские/Эксклюзивный репортаж из лагеря российских военнопленных

Все эти люди прибыли в Украину, чтобы грабить и убивать украинцев, разрушать наши дома, насиловать наших женщин и красть наших детей. Но здесь это уже не "вторая армия мира". Более того, это вообще не армия. Это толпа понурых и очень послушных мужчин разных возрастов, одетых в одинаковые синие робы. Среди них есть как славяне, так и жители "национальных республик" России; Якутии, Тувы, Дальнего Востока, Сахалина, Санкт-Петербурга и Пскова; православные и мусульмане; зеки из российских исправительных колоний и простые мобилизованные. Все это русские военнопленные, которые содержатся в специальном лагере где-то на западе нашей страны. С условиями их содержанияпознакомился "Апостроф".

До широкомасштабного российского вторжения этот лагерь представлял собой учреждение, в котором пребывали осужденные, совершившие не тяжкие преступления. Однако, как рассказал представитель Координационного штаба по вопросам обращения с военнопленными Петр Яценко, после начала большой войны, украинских заключенных перевезли в другие места лишения свободы, а колонию перепрофилировали для содержания пленных русских. Персонал лагеря – это сотрудники Госдепартамента по вопросам исполнения наказаний, прошедшие специальную юридическую подготовку, связанную с изучением нормативных актов по соблюдению прав военнопленных.

К слову, Женевскую конвенцию здесь свято чтут. На стенах некоторых зданий лагеря висят щиты с выдержками из международных документов (на русском языке – так, чтобы мог прочитать каждый из здешних "сидельцев"), в которых расписываются права военнопленных – на что они могут рассчитывать и чего с ними нельзя делать. По словам Петра Яценко, некоторые представители ЧВК "Вагнер", которых рекрутировали из российских исправительных колоний и обменяли накануне мятежа Пригожина, называли условия в Украине "туристической поездкой".

Сколько здесь военнопленных – никто не говорит. Как отметил Петр Яценко - "достаточно". Говорят, есть еще один похожий лагерь тоже где-то к западу от Киева. Сюда на Западную Украину пленных привозят порциями – по 20, 30, 50 человек с различных участков фронта. Некоторые из них дожидаются обмена несколько месяцев, а некоторые сидят тут уже намного больше года.

Сначала каждый новоприбывший проходит первичный осмотр. Как минимум для того, чтобы понять их физическое состояние. Раненых, кстати, довольно много. Позже, походив по территории лагеря, я видел россиян с ампутированными конечностями, на колясках, на костылях, с осколочными ранениями и последствиями обморожений. Таких тут помещают в стационар.

Во время первичного осмотра у пленных забирают их военную форму, стирают ее, дезинфицируют и хранят в специальном помещении в мешках. На каждом мешке – имя и фамилия владельца. Свое имущество он получит назад, когда выйдет отсюда по обмену. А пока ему выдают ту самую синюю робу, обувь, предметы личной гигиены, некоторую другую одежду и помещают в двухнедельный карантин.

Карантин - это не медицинская изоляция, просто с пленным общаются психологи, чтобы понять, чего от него ждать и какие работы он способен выполнять. Народ тут, как уже было сказано, непростой. Были "вагнеровцы", есть экс-зеки из "Шторм Z", отбывавшие срок за тяжкие преступления, совершенные на территории РФ. А вдруг парень агрессивен и требует особого внимания. К слову, некоторые персонажи из российских лагерей пытались здесь установить привычные им тюремные порядки, но местный персонал эти поползновения быстро пресек.

Пройдя периметр, я увидел здание с большой картой Украины в границах 1991 года – очень правильное напоминание, а также коридор для построений – не менее поучительное место. Здесь военнопленных строят в колонны и отправляют на работы, а также на прием пищи. Коридор этот примечателен тем, что одна из его сторон украшена портретами различных украинских гетманов, а другая – портретами политических деятелей новейшей истории Украины, включая Степана Бандеру, Романа Шухевича и Евгения Коновальца.

- Так мы показываем, что вопреки фантазиям Владимира Путина, что русские и украинцы – один народ, наша нация имеет собственную идентичность и собственную историю, - пояснил Петр Яценко. Правда, тут же добавил, что персонал лагеря не занимается идеологическим перевоспитанием военнопленных: "Главное от них поскорее избавиться и обменять на наших парней".

Впрочем, некоторых персонажей и "переобувать" бессмысленно. Российская пропаганда заварила в их мозгах настолько крутую кашу, что, глядя на портрет Степана Бандеры, они утверждали, что перед ними – молодой Владимир Путин…

Жизнь военнопленных в лагере подчинена четкому распорядку дня. Подъем всегда в 6 утра, отбой – всегда в 22.00. Всем положен беспрерывный сон, который, впрочем, может быть прерван воздушной тревогой, например, из-за массированной ночной ракетной атаки. Тогда военнопленных необходимо отвести в бомбоубежище – таковы требования безопасности. То же самое надо сделать, если тревога объявляется из-за взлетов МиГ-31. Наш визит тревогами не прерывался, но офицеры из числа персонала лагеря рассказывали, что в этих случаях колонны пленных массово спускаются в убежища. Раненые ковыляют на костылях, катятся в инвалидных колясках, некоторых, не способных передвигаться, несут на носилках их же товарищи. Странное зрелище. Первопричина возникновения этих воздушных тревог русскими воспринимается весьма своеобразно. "Хоть бы уже по нам разок попали", - говорят некоторые из них.

Распорядок будних и выходных дней различается главным образом тем, что в будни (в лагере мы были в четверг) военнопленным предписывается работать. Чем конкретно они тут занимаются – мне показали позже. Но и в будни, и в выходные для военнопленных предусмотрено личное время, возможность отправлять религиозные потребности, посещать библиотеку, просматривать телепередачи и связываться с родными.

Родным на воинов-денацификаторов, мягко говоря, наплевать. Почти за два года существования лагеря, никто из российских родственников не удосужился навестить своих мужей и сыновей, даже несмотря на существование специальных программ… Впрочем, кажется, была одна из женщин, но это скорее исключение из правил. В основном, родственники говорят примерно следующее: "Мы видим, что ты в хороших условиях ну, и ладно". Правда, они могут помогать (и некоторые помогают) своим мужчинам деньгами, которые перечисляются на специальный счет, открытый за каждым из военнопленных. Туда же капает и зарплата, которую россияне получают за выполнение работ в лагере – примерно 10 гривен в день. На эти деньги они могут покупать некоторые товары, которые продаются в специальном магазинчике, устроенном тут же на территории. Здесь можно приобрести кофе, чай, воду, сигареты, сладости, канцелярские принадлежности, носки, нижнее белье, наручные часы и даже колбасу самых разных сортов.

На содержание каждого из военнопленных ежемесячно тратится до 10 тысяч гривен. Они поступают из госбюджета. Как вы уже успели понять, каждый из россиян получает на руки очень малую часть этих средств, да и то их необходимо еще заработать. Остальные деньги идут на сопутствующие расходы, так или иначе связанные с их содержанием.

Но мы отвлеклись. Как я уже говорил, дело было в будний день, а поэтому комнаты для сна и для отдыха пустовали. В комнате для отдыха я увидел висящий на стене большой телевизор, а под ним стопку "Новых Заветов" и книгу о загробной жизни. Тут же кухня с забитым разной снедью холодильником и игровая комната. На столах – шахматы и нарды. Нарды сделаны очень умело и, очевидно, своими руками. На коробке искусно выгравирован лев.

В соседнем помещении военнопленные спят. Большой зал напоминает казарму образцовой воинской части. Аккуратно заправленные кровати, на каждой из которых висит бирка с именем и фамилией человека, который на ней спит. Возле каждой кровати – тумбочка. На некоторых тумбочках лежат книги.

Литературные предпочтения военнопленных различны. Вот книга, которая так и называется: "Петр Первый", вот Библия, вот детектив Дарьи Донцовой "Жаба с кошельком", а вот кто-то умный интересуется электротехникой. Все это можно взять тут же в библиотеке. Книги выдает один из военнопленных (отобранный в результате бесед с психологами во время карантина). Литературы тут довольно много. Помимо художественных изданий, есть учебники по алгебре и истории Украины. Но особой популярностью пользуются опять же детективы, книги о спорте, а также (разумеется) Библия и издания по религиозной тематике.

В стационаре с ранеными уже можно пообщаться с первыми военнопленными, которые проходят тут лечение. Кстати, к их услугам даже стоматологический кабинет и медицинская аппаратура, которую не во всякой центральной районной больнице найдешь. Просто так с расспросами к военнопленным приставать никак нельзя. Если хочешь пообщаться – обязательно спроси у них разрешения. Если тебе отказали – ты обязан уважать этот отказ, а если позволили – весьма желательно это разрешение как-нибудь зафиксировать.

Но большинство не против пообщаться. Вот относительно свежий "пассажир", 30-летний Дмитрий из Пскова. Военная карьера у него с самого начала не задалась. После месячной подготовки, сводившейся, в частности, к рытью блиндажей, он был брошен в бой, который завершился для него пленением 21 января, где-то в Луганской области. "Нас отправили на штурм позиций ВСУ, так я и попал в плен", - рассказал россиянин, лежа на кровати и закутавшись одеялом так, что видны были только руки и зеленоватое лицо с мелкими усиками.

- Зачем ты вообще пришел сюда? Денег заработать?

- Ага, - ответил Дмитрий.

- И много тебе обещали?

- 190 тысяч рублей в месяц.

- Успел получить?

- Нет, только подъемные, - заявил Дмитрий. Первая и последняя "зарплата" была ему выдана в виде осколочных ранений и обмороженных конечностей, которые сейчас приводили в порядок украинские врачи.

Выходим на двор. Здесь тоже раненые, видимо те, которым по состоянию здоровья позволено гулять. Многие покалечены. Многие с аппаратами Илизарова на изуродованных конечностях. Кто-то сидит на скамейках, некоторые просто стоят у стен, опершись на костыли или сидя в инвалидных колясках. При виде журналистов они притихли.

Вот 28-летний Александр из Сахалина. Стоять он может только на костылях. В плену оказался 23 сентября прошлого года, спустя примерно полгода после того, как поступил на службу по контракту за 195 тысяч рублей в месяц.

- А я работал грузчиком в магазине и прекрасно себя чувствовал. В армию не собирался, - охотно рассказывает Александр. – Но меня никто не спрашивал. Пришла повестка и забрали.

- То есть, как забрали, - удивляюсь я. – У вас же частичная мобилизация должна была еще 4 ноября 2022 года закончиться. Путин об этом говорил.

Александр пожал плечами, давая понять, что несмотря на публичные заверения Путина, мобилизация в таких местах, как например, Сахалин продолжалась и в 2023 году. Причем боевой и специальной подготовкой бывшего грузчика особо не напрягали – сразу после военкомата парня снабдили стреляющей железкой и отправили прямиком на фронт, где он в конце концов и попал в плен под Авдеевкой…

При дальнейшем общении с военнопленными я убедился, что мы не всегда верно представляем, как обстоят дела с российской мобилизацией. Например, в Украине почему-то принято считать, что гребут в армию в основном где-то в российской глубинке, в том же Пскове или на Сахалине, а в Москве или Питере никого не трогают. Судьба 25-летнего Александра из Санкт-Петербурга опровергает этот стереотип. Его забрали 6 октября 2022 года в самый разгар "официальной" частичной мобилизации. Месяц погоняли по полигону, а потом запихнули под Кременную (осенью 2022 года там было довольно "жарко"), а затем под Курдюмовку на еще более "жесткое" Бахмутское направление. Из-под Курдюмовки, спустя год службы, он и переместился в намного более безопасные для жизни и здоровья условия украинского лагеря для военнопленных.

Общение с некоторыми из военнопленных способно сжечь определенное количество нервных клеток. Вот 20-летний парень по имени Кирилл. Он попал в подразделение "Шторм Z" из исправительной колонии №8 где-то на Дальнем Востоке. Там он отбывал наказание за двойное убийство с разбойным нападением. Однако вербовщики из минобороны РФ пообещали ему полную реабилитацию за шесть месяцев службы. Отчего же не пойти, если за это еще и платят деньги. По словам Кирилла - от 105 до 220 тысяч рублей в месяц. Воевал в районе Угледара, где отражая контрудар подразделений ВСУ, попал в окружение и очутился здесь.

Порядки в "Шторм Z", по утверждению Кирилла, ничем не отличаются от порядков в "обычных" российских подразделениях. "Наш комбат был зэк", - отмечает парень.

- Когда ты вернешься домой по обмену, что ты расскажешь своим о войне?

- Война - это плохо.

- И только? Это же вы на нас напали.

- Мы защищали свою страну.

- От кого? Разве на вас кто-то нападал?

Внятного ответа на этот вопрос не последовало. Парня, чья судьба на данный момент складывалась намного лучше, чем в дальневосточной ИК-8 или в окопах под Угледаром, увели.

Дальше нам показали производство.

Сюда пленные также попадают в результате психологического отбора. Специалисты выясняют даже то, из какого, так сказать, места у каждого растут руки. Здесь мы видим цех по производству плетеной мебели - столов и кресел. Работы ведутся множеством людей вручную и производятся по заказу предприятий, которые платят деньги и размещают их в различных местах. В том числе и в исправительных учреждениях и даже в лагере для содержания военнопленных. Так что если вы где-нибудь купите плетеное кресло - знайте, его мог сделать пленный русский солдат.

Идем по рабочим рядам, и встречаем нашего соотечественника - жителя Луганской области, 44-летнего Евгения. Он попал в плен в результате контрнаступления ВСУ в Харьковской области и находится тут с осени 2022 года. Дома осталась жена.

- Обмена ждешь?

- Ага.

Это был один из мобилизованных в так называемые "корпуса народной милиции". Сидит тут уже полтора года и скорее всего сидеть ему до самого конца войны. Россиянам на обмен такие не нужны. У того же Кирилла из "Шторм Z" попасть домой гораздо больше шансов. К слову, мобилизованные из временно оккупированных территорий Донецкой и Луганской областей тут, конечно же, тоже присутствуют. Некоторых жизнь мало чему научила. Один из жителей Донецкой области рассказал, что вынужден был сдаться в плен, поскольку остался без патронов и бойцы ВСУ собирались забросать его гранатами. "Я защищал свою землю!", - уверенно твердил он, несмотря ни на что...

Время обедать. Колонна военнопленных построилась в том самом коридорчике, боязливо вжав голову в плечи под суровым взглядом Степана Бандеры, взиравшего на них то ли с портрета, то ли с небес. Сложив руки за спиной и ссутулившись они потопали в столовую - мыть руки и кушать.

Военнопленные готовят сами себе (опять же результат психологического отбора). У них тут есть даже своя хлебопекарня. В этот раз на обед подавали борщ, пшенную кашу с котлетой из натурального мяса и салат. На ужин ожидалась рыба с картошкой. Еду я попробовал. Порция солидная и сытная. Конечно, не киевский ресторан, борщ не мешало бы посолить, но нечего сильно уж баловать тех, кто пришел завоевывать твою страну. Говорят тут из без того у каждого второго (кто не ранен и не лечится) лишний вес.

И тут я поставлю точку в своем рассказе. Чтобы не злить читателя, который, добравшись до этого места, наверняка спросит - по какому праву враги, которые пришли сюда грабить и убивать, за наши же деньги жрут от пуза и получают медобслуживание, которое не в каждом районном центре найдешь. Не говоря уже о том, в каком состоянии возвращаются из российских застенков наши ребята. Не говоря уже о том, сколько наших пленных вообще были расстреляны... Вопросы справедливые. Но у войны есть обычаи и правила. И если мы будем их нарушать, отвечая пленным русским той же монетой, то чем мы тогда будем отличаться от наших врагов? Нам необходимо во что бы то ни стало вернуть домой наших парней, попавших в российский плен. И нам необходимо показать, что мы - гуманная европейская страна, которой и дальше нужно оказывать помощь. Ведь добро всегда должно побеждать зло.