Россия может ударить по дамбе Киевской ГЭС, затопит Подол и весь левый берег – эколог Борейко

Аномальная жара в Украине – следствие не только глобального потепления, но и войны, а именно ракетных обстрелов РФ, считает природоохранник Владимир Борейко.

На сайте Главред состоялся чат с экологом, директором Киевского эколого-культурного центра, заслуженным природоохранником Украины Владимиром Борейко. Общаясь с читателями, он рассказал, какой удар по экологии Украины наносит война, развязанная Россией, почему нет смысла отстраивать дамбу Каховской ГЭС, может ли РФ разбить плотины Киевского и Каневского водохранилищ, какие две "бомбы замедленного действия" заложены под Киевом, почему недавняя аномальная жара в нашей стране может быть результатом ракетных обстрелов России, почему украинские города, полностью разрушенные войной, могут быть непригодны для жизни, и их нет смысла отстраивать, а также как аукнется российским войскам прогулка по Рыжему лесу в 2022-м.

Представляем стенограмму чата с Владимиром Борейко.

Дарка: Поясните, пожалуйста, какие наиболее пагубные последствия для нашей природы будет иметь война с Россией? Что из того, что натворили российские военные, уже никогда не исправить? Именно с точки зрения экологии. Хотя бы на примере Киевской области.

Владимир Борейко: Многие последствия еще не изучены и лишь будут исследоваться. В частности, могу предложить, что жара, не так давно посетившая Украину, когда были побиты десятки температурных рекордов как раз является следствием военных действий, прежде всего, ракетных ударов.

Объясню – почему. В свое время, когда Кучма любил проводить парады, чтобы во время торжеств не пошел дождь, облака бомбили специальными небольшими ракетами, и потом долго не было дождя. Если маленькие ракетки создают такой эффект, то, наверное, большие баллистические ракеты тоже действуют подобным образом.

Нормально, когда жара сменяется дождем, затем под воздействием солнечных лучей земля высыхает, снова появляются тучи, снова идет дождь. А у нас дни идут, недели идут, а дождя нет. А все потому, что нарушен естественный процесс образования дождей. Да, какая-то жара может приходить к нам из Африки, но почему нет дождей?

Я не утверждаю, что это именно так, но предполагаю, что может так быть.

Также война уничтожает леса. В принципе, можно высадить новые леса, но естественные природные уже не воссоздашь.

Происходит загрязнение рек и воздуха. В свою очередь, это приводит к появлению кислотных дождей, которые могут выпадать не только в Украине, но и в Европе, Африке и других местах. А кислотные дожди означают гибель сельскохозяйственных культур, сосновых насаждений и пр.

Минирование – еще одна проблема, правда, не совсем экологическая. В результате этого огромное количество пахотных земель невозможно долгое время использовать. Сколько уже было сообщений о том, что вроде бы уже было проведено разминирование территории, а пошли трактора и другая сельхозтехника – и люди опять подорвались. А ведь даже со второй мировой войны мы до сих пор находим мины и снаряды.

Вместе с тем, как ни странно, война оказывает и положительное воздействие на экологию. Благодаря запрету охоты во время войны значительно возрастает численность всех диких животных, начиная от лосей, которых мы внесли в Красную книгу, заканчивая лебедями, утками, цаплями, зайцами.

Gena: Была ли недавняя жара в Украине действительно аномальной, или она лишь ощущалась чем-то невероятным в бетонных джунглях городов? В разных городах устроили флешмоб по приготовлению яичницы на раскаленном асфальте, что будет дальше, в следующие годы, какие температуры и флешмобы?

Владимир Борейко: Лучше бы люди не ерундой занимались, а сажали бы деревья. Катастрофическое оглупление!

Это действительно была аномальная жара. Это подтверждают наблюдения метеорологов за 100-150 лет. Везде температура превысила исторический максимум: где-то на 0,5°, где-то – на 2°. Причем побит не один рекорд, а десятки.

Потому глобальное потепление – это факт, сколько бы чего о нем не рассказывали скептики вроде Юлии Латыниной. Плюс к этому добавляется влияние войны. А также добавляется глупая политика государства, которое ничего не делает, чтобы уменьшить или ослабить влияние жары.

Например, в Киеве проводились замеры: там, где есть парки, температура составила 27°, а там, где Троещина и асфальт, – 60°. Возникает вопрос – зачем продолжать вырубать зеленые зоны, застраивать их, зачем нужно было уничтожать деревья на Оболонском острове? Ведь так мы сами себе делаем хуже.

Не так давно была опубликована моя статья о том, как бороться с жарой. Прежде всего, нужно не осушать озёра, как это делается в Киеве, например, недавно погибло озеро Синее, не уничтожать парки, не строить высотные здания, поскольку они тормозят движение ветров, нельзя косить траву, потому что каждый листик – это мини-кондиционер, поскольку во время фотосинтеза происходит поглощение температуры. Каждый листик и каждую травинку нужно сберечь, а у нас косят. Если на скошенном участке температура 60°, то на участке, где растет трава, – около 30°. Типа так красиво, но это совдеповская эстетика. Нужно думать уже не о красоте, а о выживании.

Semen_senia: Сколько лет понадобится, чтобы устранить экологические последствия войны с Россией?

Владимир Борейко: Это глобальный вопрос, я не могу на него ответить. В мире не было подобного опыта, да и война таких масштабов была давно.

Я думаю, что потребуется очень много лет, сотни лет, чтобы устранить экологические последствия войны.

Татьяна Дымерская: Расскажите, как леса Киевской области пострадали от оккупации россиянами в 2022 году? Много ли лет уйдет на разминирование лесов, и когда наконец можно будет свободно ездить за грибами в Катюжанку и за Дымер или просто подышать, не боясь наступить на мину?

Владимир Борейко: В Киевской области леса не очень пострадали. Военные действия тут были непродолжительными, и в апреле российские войска уже ушли.

А вот леса Харьковской области и Донбасса пострадали существенно: там они практически полностью уничтожены.

Что касается разминирования, то в Киевской области оно проводилось. И сейчас люди ездят в леса, собирают чернику. И все эти леса, о которых идет речь в вопросе – в районе Дымера, посещаются людьми. Там активно собираются грибы. И мы по экологии там активно работаем.

Разве что в районе Ирпеня леса пострадали.

Главред: А, помимо заминированных лесов, какие еще "подарочки" нам оставили "российские освободители" в Киевской, Черниговской, Сумской областях и т.д.? Какой вред природе нанесла их попытка "взять Киев за три дня"?

Владимир Борейко: Падали снаряды и бомбы, ракеты и гранаты, в результате чего, естественно, уничтожались деревья, и сгорели куски леса. Боевые действия были зимой и ранней весной, потому сильных пожаров не было.

По этой причине леса Киевской области особо не пострадали. Гораздо больше страдают леса в Херсонской и Харьковской областях, на Донбассе.

Главред: Как в долгосрочной перспективе восточные регионы Украины могут ощутить последствия уничтожения лесов?

Владимир Борейко: В тех регионах и было не очень много лесов, разве что на севере Харьковской области они были.

Уничтожение лесов там, в первую очередь, повлияет на водность объектов. Тот же Северский Донец течет в живописной долине, поросшей лесами: с левой стороны пойменные леса, с правой – меловая сосна. За время войны все это в определенной степени уничтожено и будет влиять на саму реку. Ведь если нет леса, нет и воды, поскольку высыхают болота, источники, маленькие речушки. Так что, прежде всего, это повлияет на водность рек в этих регионах.

Wall-e: Владимир Евгеньевич, а как вы выезжаете осматривать леса, луга, болота, поля в Киевской области, когда всюду предупреждения о минах?

Владимир Борейко: Мы выезжаем вместе с лесниками. Например, недавно мы выезжали с Клавдиевской опытной станцией в одно место в районе села Лубянка, где, по данным ботаников, было редкое растение гиппеаструм. Местные там всё знают. Российские войска там были, но после них поработали саперы, все проверено. Ведь, прежде всего, там ведется активная лесозаготовительная деятельность, а не просто собирают грибы и ягоды местные жители.

Конечно, прежде всего, мы говорим с лесниками и вместе с ними ездим. Если бы там были какие-то опасные участки, понятно, что мы бы туда не совались.

То же и по Тетеревскому лесхозу. Лесники знают, где там падали бомбы. Военных действий там, в принципе, не было – они велись в районе Ирпеня и Бучи.

Главред: И, наверное, часть работы по разминированию лесов проводят животные, к сожалению.

Владимир Борейко: Конечно, часть работы по разминированию делают лесные звери.

Fargo: Как вы оцениваете экологические последствия подрыва дамбы Каховского водохранилища? Краткосрочные и долгосрочные. Теперь там огромные площади, заросшие вербой – это хорошо или плохо?

Владимир Борейко: Международный опыт, прежде всего, Голландии, Германии и США, говорит о том, что с середины ХХ века в этих странах работает государственная программа дедамбизации, то есть во многих странах просто снимают плотины, считая их неэффективными. Таким образом, они освобождают огромные площади земель, которые можно использовать и в сельском хозяйстве, и лесом засадить, и под заповедные объекты направить. В Америке разрушены уже сотни дамб.

У нас, к сожалению, еще ни власть, ни общественность до этого не додумались. А это уже пора делать.

Кроме того, если сравнить количество земли, которую затопили все водохранилища на Днепре, и количество земель, которые орошались благодаря водохранилищам, тому же Каховскому, то получается, что водохранилищами залито в три раза больше плодородных земель, чем орошается благодаря водохранилищам. Как можно так безрассудно, не экономично, не по-хозяйски относиться к своим земельным ресурсам! Понятно, что при советской власти об этом не думали, но есть же четкие расчеты, показывающие, стоит ли овчинка выделки: залили 1 млн с лишним га, а оросили порядка 300-400 тысяч га – цифры вообще несопоставимы.

А что касается зарослей вербы, то кто кому тут доктор. Все это можно распахивать, ведь это же сельскохозяйственные земли, пахотные, великолепные угодья, называемые Конскими плавнями. А так, конечно, если ничего не делать территория будет зарастать вербой. Верба – это растение, которое всегда идёт за водой: ушла вода – пошла верба.

Главред: По-вашему, нужно ли отстраивать Каховскую дамбу?

Владимир Борейко: Я, как эколог, категорически против. Я считаю, что Украина уже давно должна была начать убирать дамбы. Многие гидростанции, особенно на реках в Карпатах, давно пора закрывать.

Людмила Ж.: Как вы считаете, насколько вероятно, что Россия устроит нам еще одну катастрофу, разрушив дамбу Киевского и/или Каневского водохранилищ? Какими будут последствия разрушения одной и второй дамб?

Владимир Борейко: Путин – это кровавый выживший из ума маньяк. Циничность его поступков неописуема, он может пойти на все. Поэтому Россия вполне может ударить и по одной, и по другой дамбе.

Советская власть заложила две долгоиграющие мины под Киев: первая – это строительство Чернобыльской АЭС в 100 км от города (и это аукнулось, хотя власть тогда уверяла, что ничего не будет, а академик Александров даже говорил, что он готов загорать на блоке АЭС), вторая – это строительство дамбы Киевского водохранилища буквально в 10 км от города. Если дамба будет разрушена, то Подол и почти весь левый берег будут под водой, и Оболонский остров, в который вложили 173 миллиона гривен, тоже. Конечно, это будет огромная трагедия.

Главред: Военные эксперты заверяют, что дамбы ракетными ударами разрушить невозможно.

Владимир Борейко: Это так. Но нельзя забывать, что в любой дамбе есть затвор, через который идет вода. Затвор можно пробить.

Вспомните, как в 70-е годы вода дошла до линии метро Гидропарк. То есть весь Гидропарк, весь Труханов, все остальные острова были залиты. Но тогда там было мало построек, а сейчас они там массово. Также была залита Конча-Заспа, которая тогда еще не была застроена. Есть фотографии, как по Днепру плывут целые дома. Также в 70-е годы еще не был так застроен Харьковский массив, и тогда все это заливалось. Поэтому успокоительные речи "экспертов" опровергаются фотографиями, сделанными в 70-е годы.

Наводнения в том же Китае показывают, что одна проблема – это то, что заходит вода и затапливает все дома и постройки, а другая – это то, что машины и разные киоски поднимаются водой и действуют, как булавы, плывут на скорости и сбивают все на своем пути, а это очень разрушительно и опасно. А машин в Киеве очень много.

Главред: А каковы последствия подрыва дамбы для Черного моря? Не создают ли тем самым оккупанты проблемы себе?

Владимир Борейко: Чёрное море засаливается из-за недостатка стока. Поэтому, когда Днепр будет освобожден от водохранилищ, море будет меньше засаливаться, и, может быть, пойдет обратный процесс. Так мы возвращаемся к природным нормальным экологическим условиям.

Были исследования гидробиологов, которые установили: благодаря тому, что пошло больше воды в море, появились редкие крабы, мидии и т.д. А все потому, что изменилась соленость. Вот и появились в море те существа, которых 20-30 лет там не видели.

Аркадий: Как вы считаете, какие последствия для российских войск имела прогулка по Рыжему Лесу и Чернобыльской зоне в 2022 году?

Владимир Борейко: Этот факт подтверждает цинизм и кровожадность путинской власти.

Безусловно, российские солдаты, которых отправили в поход через Рыжий лес, получили облучение. Произошло то же самое, что и в 1986 году, когда туда нагнали строителей без респираторов и специальной защиты. То же самое случилось и в 2022-м, но с российскими войсками. Есть определенные площади там, где по-прежнему очень высокий уровень радиации. Понятно, что никто в России не исследует и не изучает последствия этой "прогулки" по Рыжему лесу, но те, кто там прошлись, точно облучились.

Николай: Можно ли назвать экоцидом все то, что Россия делает с Украиной? И можно ли исправить все то, что армия РФ с нами сделала?

Владимир Борейко: Конечно, это и есть экоцид. Уничтожены огромные территории, где проживали люди, целые города. Безусловно, с точки зрения экологии, это экоцид.

И далеко не всё можно будет исправить. Например, проблема кислотных дождей, о которой мало говорят, но она есть. Как остановить дожди? Их не остановишь. Как исправишь то, что в Северский Донец вылили тонны мазута, бензина, керосина и прочего горючего? Как очистить землю после того, как разбомбили аэродромы, и керосин разлился в землю, попал в подземные воды? Земли под каждым аэродромом и в мирное время были загрязнены, а сейчас тем более. Так что есть вещи, которые просто нереально отыграть назад.

Михайленко_43: Какую экологическую угрозу будут представлять собой полностью разрушенные города? Что с ними делать после, на ваш взгляд? Есть ли смысл отстраивать тот же Бахмут, Марьинку, Волчанск и прочее?

Владимир Борейко: Сложный вопрос. Власти мало думают об экологических последствиях – больше думают о политических дивидендах. Понятно, что для власти будет политически выгодно отстроить города и пропиариться на этом. Но, с точки зрения здравого смысла, города, которые нашпигованы минами, снарядами, где разрушена вся инфраструктура и жилой фонд, лучше не отстраивать, а построить город в другом месте. Тем более, в разрушенных войной городах людей уже нет.

Это сложный вопрос, который должен анализироваться с разных точек зрения: экономической, экологической и так далее.

Главред: А что тогда делать с этими городами? Оградить колючей проволокой и не подходить к ним?

Владимир Борейко: Если они нашпигованы минами, и там отравлена земля различными химическими веществами, то там невозможно будет жить. Одно только разминирование будет стоить очень и очень дорого. Это не Буча и не Ирпень, где прошли саперы и разминировали всё, где российские войска уничтожили лишь часть домов, а так, в принципе, все осталось. Там было реально постепенно все отстроить. А здесь все полностью уничтожено.

Нужно хорошенько подумать, стоит ли там селить людей или, может быть, лучше взять другую территорию и застраивать. Пока что сложно говорить об этом.

Арес: Наши военные рассказывают о том, что россияне очень часто не забирают с поля боя своих погибших солдат. Чем это опасно для наших военных, которые в такую жару вынуждены подолгу находиться рядом?

Владимир Борейко: Это факт, который показывает отношение живодера Путина к своим солдатам. Это чревато заболеваниями: чумой, тифом и т.д. Ведь возбудители никуда не делись, живут, просто для них не создавались условия. Когда разбросаны гниющие трупы людей или животных, понятно, что сразу появляются мухи, крысы и прочее.

Денис: Чем чревато то, что территория Украины засеивается литий-ионными аккумуляторами, которые содержатся в дронах и прочем? Грунтам и воде это вряд ли пойдет на пользу?

Владимир Борейко: Конечно. Это серьезные отравляющие вещества, которые будут портить и отравлять наши подземные воды. И не только это. Ведь ещё масса веществ, которые образуются при взрывах и оседают потом, да и с дождями они все равно попадают в землю. А химические вещества, а топливо…

Главред: Ракетные удары тоже оказывают загрязняющий эффект?

Владимир Борейко: Ракетные удары имеют в 10 раз серьезнее эффект. Ведь ракетное топливо и прочие вещи, которые выбрасываются при взрыве, очень вредные.

Юлия К.: Владимир Евгеньевич, как вы думаете, грозит ли и когда Украине проблема голода и дефицита пресной воды?

Владимир Борейко: Насчёт голода не знаю, ведь Украина половину Европы кормила и кормит. А вот проблема пресной воды очень серьезная. Я часто бываю в лесах, смотрю на реки. В районе Тетерева есть речка, которая весной полноводная, а в июле-августе полностью высыхает. А с речками, которые идут по степям и полям, еще все сложнее.

Это очень серьезная проблема для нас. Однако государство совершенно ничего не делает. Так называемая "очистка рек", когда запускают грейдеры, которые якобы чистят дно реки, – это ерунда. Это то же, что покрасить забор: какое-то время он будет зеленым, а потом под дождями и ветрами эта краска побуреет и отпадет. Всё это не устраняет причину. А причина в том, что практически везде берега рек распаханы от уреза. Если там нет травы и деревьев, распаханная земля уйдет в реку, осядет на дно, и река превратится в болото. Нет жесткой государственной политики относительно рек, в итоге все берега Днепра застроены дачами повально. Поэтому для нас очень актуальна угроза того, что мы лишимся водных ресурсов. К слову, еще до войны во многих городах, например, в Одессе, вода подавалась по часам, не все время.

Также очень влияет на сохранность рек сведение лесов. Вот прекратили деятельность Экологической инспекции, типа "чтобы не кошмарить бизнес". А это значит, что бизнес будет кошмарить природу. Те же лесхозы теперь никто не контролирует: что они рубят, как, где, при каких нормах.

Кроме того, Россия наносит огромный ущерб нашим водным ресурсам. Однако и наши предприятия, которые пользуются природными ресурсами, тоже вредят, потому что они сейчас, во время войны, поставлены в очень выгодные для себя условия – они никем не контролируются.

Timur: Многие президенты Украины были охотниками, а как Зеленский?

Владимир Борейко: Зеленский – не охотник. У нас счёт 3:3: охотниками были Кучма, Кравчук и Янукович, а остальные – Ющенко, Порошенко, Зеленский – нет. Это опасная тенденция, когда президент охотник, потому что начинается реорганизация заповедных объектов в охотничьи угодья.

Зеленский к природе и экологии не имеет никакого отношения. Его распиаренный проект "Миллиард деревьев" глуп, не обоснован и бесполезен. Он предполагает, что лесники отчитываются о посаженных деревьях, которые они сажают на месте вырубленных природных лесов. Но так было всегда, тут ничего нового нет.

Чтобы сажать деревья, нужно иметь площади, а площадей нет. Можно перевести самосевку в ранг лесов, но никаких законодательных условий для этого не создано.

Поэтому то, что Зеленский не охотник, это, конечно, плюс, но он ничего не делает для природы. Он поставил во главе Министерства экологии господина Стрельца, а это один из самых провальных министров экологии: он всего боится. Он мог вмешаться в историю с Оболонским островом, но не стал. Кажется, что он министр экологии другой страны.