Когда в нашей стране появится "самый громкий голос в комнате"

"У фронтовика нет времени на соцсети", "Борода подозрительно ухоженная", "Выбрит слишком чисто".

Быть военным в Украине - задача со звездочкой. Всегда нужно быть в шпагате. С одной стороны, ты защитник и герой. Надежда сограждан и будущее страны. Представитель самой почитаемой касты в государстве. Но все это - ровно до тех пор, пока ты хранишь молчание.

В тот момент, когда военный начинает говорить вслух о той же мобилизации, он узнает о себе много нового. Что он выглядит подозрительно опрятно. Что он служит замполитом в тылу. Что вообще-то его задача - воевать, а не рассказывать другим, как жить.

В конце концов, все герои погибли. Кто выжил - тот не герой.

Такая ситуация не удивительна. Война меняет правила жизни. Ставит во главу угла коллективное выживание. Возводит в абсолют интересы сообщества. Именно война дает право государству брать гражданина, переодевать в солдата и отправлять его в окопы.

А потому война дарит людям в форме моральное право. Ветеранский статус вписан в общественный консенсус. Военный обменивает персональную безопасность на общественную благодарность, и полученная им моральная прерогатива - похожа на компенсации за риски. Безусловно, военная форма не гарантирует святость и экспертизу, но ее наличие усиливает громкость высказывания.

Проблема в том, что на третий год войны нашей стране хватает тех, кого военные начали раздражать.

Ключевая дискуссия последних двух лет сосредоточена вокруг темы мобилизации. Мы спорим о соотношении индивидуального и коллективного. О социальном договоре и персональной ответственности. В рамках этой дискуссии люди в форме обречены быть в сильной этической позиции. И нет ничего удивительного, что их оппоненты изо всех сил пытаются эту позицию ослабить.

Тыл неоднороден и состоит из разных людей. Но отдельное место в нем занимают те, кто не хочет вкладываться в коллективное будущее. Те, кто привыкли говорить о правах и молчать об обязанностях. Им удобно жить за чужой счет - и поэтому они борются с каждым, кто напоминает об ответственности. Попутно пытаясь говорить от имени всего тыла в целом.

Коллективный уклонист воюет не аргументами, а обесцениванием. Обвиняет оппонентов в том, что они "штабные", "тыловые" или "ряженые". Он не принадлежит к сообществу фронтовиков, а потому пытается любого неугодного ему военного также исключить из этого сообщества. Его задача - не доказать свою правоту, а лишить своего визави морального права.

Уклонист может пойти в армию и сменить статус. Но ему комфортнее свой собственный статус проецировать на окружающих. Если военный на фото выглядит чуть опрятнее бродяги, то стоит готовиться к нашествию в комментарии обличителей: "А скинь видео, как ты бой ведешь!".

Люди - существа не рациональные, а рационализирующие. Они сперва занимают какую-то позицию, а потом начинают подбирать для нее аргументы. Проблема уклониста в том, что сильная этическая позиция Украины как жертвы вторжения ставит его самого в слабую этическую позицию. Ему не на что опереться в своем нежелании выполнять конституционный долг. А потому единственная отдушина тех, кто пытается избежать армии, сводится к ее обесцениванию.

В нашей стране уже утвердилось пространство двоемыслия. С одной стороны, в рейтинге доверия армия прочно стоит на первом месте. С другой - стало хорошим тоном проклинать ТЦК, которые по сути - лишь входная дверь в армию. Абстрактные фотографии героических военных собирают десятки тысяч лайков. А интервью военных, которые говорят о необходимости пополнения - собирают не меньшее количество критиков.

Вполне возможно, что эрозия этики может пойти дальше. И тогда мы станем свидетелями обесценивания армии как института целиком. "Армия воюет мясом". "В стране диктатура". "Все ветераны - психопаты". Уклонист будет искать фундамент, чтобы опереться - и без этики попытается опереться на "логику". Все для того, чтобы заявить, что армия не заслуживает его службы, страна - его защиты, а ветераны не заслужили быть его побратимами.

Если бы уклонист мог, он бы давно требовал мирного соглашения. Третьих Минских, замораживания конфликта, прекращения огня. Это подарило бы ему сильную этическую позицию, в рамках которой он противопоставлял бы свой гуманизм ястребиной позиции остальных. Его трагедия лишь в том, что этого не хочет Москва. Та самая, которая убеждена, что сможет победить Украину на поле боя.

Именно Путин не дает украинскому уклонисту взять верх. Ему просто некуда приложить свои усилия. Он мог бы бороться с первопричиной, но вместо этого предпочитает бороться с последствиями. Мог бы противостоять агрессору, но занят обесцениванием тех, кто воюет. Ему очень хочется чувствовать себя на правильной стороне истории - и поэтому он атакует тех, кто напоминает ему, что это не так.

Бессмысленно обещать "уклонисту", что "воевать будут все". Этот лозунг яркий, но нерабочий - большинство мужчин остаются в тылу на любой войне. Но в том и особенность, что каждое решение неотделимо от последствий. Каждый выбор имеет этическое наполнение. И если тебе выпал жребий прожить войну в тылу, это означает лишь то, что ты живешь в долг.

Трагедия "уклониста" в том, что у него нет будущего, в котором он станет нормой. Если победит враг, его ждут репрессии, гибель или мобилизация в армию агрессора. Если мы отобьемся, то новая норма обречена строиться вокруг культа нашей войны за независимость.

В рамках этой реальности наступит время возвращать долги. Новой социальной нормой. Общественным уважением. Признанием заслуг и неравномерности жертвы. Возможно, что авторы обесценивания будут пытаться переписать социальный договор - выписав себе в нем отдельное место. Но им придется делать это в тот момент, когда ветераны вернутся домой.

И в этот момент в нашей стране появится "самый громкий голос в комнате".

Источник