Россия хотела превратить святыню в ключевой бастион для давления на украинское общество. Интервью с директором Национального заповедника "Киево-Печерская лавра"

На этой неделе должно состояться принятие законопроекта №8371, получившего неофициальное название "закон о запрете УПЦ МП". О том, почему так важен этот документ для Украины и почему из-за него в Верховной Раде чуть не развалилось монобольшинство, OBOZ.UA рассказывает Максим Остапенко, директор Национального заповедника "Киево-Печерская лавра", на территории которого до сих пор находится одноименный мужской монастырь УПЦ МП.

– Как вам закон о запрете УПЦ МП? Многие называют его довольно беззубым: собственно об УПЦ там и не говорится, запрещать намерены только те религиозные организации, руководящий центр которых находится в государстве, осуществляющем вооруженную агрессию против Украины. Но таких юридических лиц тысячи, и процесс запрета может растянуться на годы.

– Как говорили римляне, лучше плохой закон, но – закон. Когда такого закона нет на третьем году войны, это очень, очень плохо. Если бы он был уже давно, то таких резонансных ситуаций, как у нас в Киево-Печерской лавре, просто не существовало: они бы развивались абсолютно по-другому сценарию. Закон необходим для всего украинского общества, чтобы остановить то бешеное влияние, которое через УПЦ МП осуществляет россия на Украину.

Тут очень показательно заявление президента, его общение с представителями Всеукраинского совета церквей и религиозных организаций, которые единогласно выступают за принятие закона. То, что президент сделал этот вопрос приоритетным, очень мощно. А потом, если будет необходимо, в закон можно внести необходимые поправки, чтобы он стал более эффективным.

– Почему этот законопроект вызвал такие страсти, что 23 июля дело чуть не дошло до раскола парламентского большинства?

– Безусловно, до сих пор есть духовное влияние УПЦ МП на украинское общество. И даже на третьем году войны очень много людей (в том числе и среди монобольшинства), имеют какие-то связи с УПЦ, стараются отстаивать интересы части их духовенства. Это один аспект.

А второй аспект – надо понимать, что в Украине есть или прямая агентура Москвы, или агенты влияния. Которые включаются в нужный момент. Мотивация каждого такого конкретного человека – это пусть спецслужбы разбираются. Но вообще мы до сих пор не дооцениваем влияние россии на церковную, религиозную ситуацию в Украине. Вообще 30% их деятельности – это деятельность через церковь.

– Как вы думаете, будет ли закон принят на этой неделе?

– Очень на это надеюсь. Депутаты должны понимать, что этот закон значительно усилит наши возможности при борьбе с врагом.

– Мужской монастырь в Лавре – какие у него шансы одним из первых попасть под действие нового закона?

– Уверен, что приличные. Учитывая, сколько раз патриарх Кирилл сюда приезжал, благословлял все, что тут происходило. Стоит вспомнить события на Майдане, еще с 2013 года. Когда в Лавру приезжали Гиркин и Малофеев, привозили "Дары Волхвов". Надо признать, что россия старалась превратить Лавру в ключевой бастион, из которого они давили на украинское общество. Но в конечном итоге, находится ли руководящий центр мужского монастыря Лавры в России, будет решать Государственная служба Украины по этнополитике и свободе совести.

– Ваш прогноз – как могут развиваться события в Лавре после принятия закона о запрете УПЦ МП? Снова провокации?

– Россия точно будет готовить какие-то провокации. И уверен, что не только по Киево-Печерской лавре. Будут стараться максимально раскачать наше общество. Но ко всему стоит относиться спокойно, сдержано.

– Сколько процесс запрещения мужского монастыря в Лавре может продлиться, учитывая суды, апелляции и так далее?

– Тут сложно сказать, прогнозировать не берусь... Мы уже год видим замены состава судей, самоотводы. Все процедурные моменты, которые можно было использовать, наши оппоненты в судах использовали. Но надеюсь на то, что наши судебные инстанции все-таки вспомнят, что Украина пребывает в состоянии войны. Что суды – очень важный элемент державы. И не может быть так, что страна воюет, а они живут в каком-то параллельном мире. В данной ситуации надо думать не только о букве закона, но и о духе закона.

– Какова ситуация в Лавре сейчас, сколько объектов монастыря вернули на данный момент государству?

– Лавра была идеологическим и экономическим центром московского патриархата в Украине. И эти функции, которые она исполняла десятилетиями, мы остановили. Остановлена деятельность всех организаций (их было около двадцати), которая не была предусмотрена договорами аренды.

В Лавре сейчас не функционирует ни Духовная академия УПЦ, ни Духовная семинария УПЦ. Не функционирует Киевская митрополия, которая тоже здесь располагалась. Нет идеологических отделов, которые были созданы – церковных газет, пресс-центров, редакций миссионерских сайтов. Это что касается идеологии.

Что касается экономической составляющей: многие думают, что Лавра – это монахи. А это отели и склады, магазины и разные лавки, кафе. Их деятельность шла за наличные, без налогов. И государство им еще компенсировало коммунальные услуги. Это бизнес давал миллионы и миллионы.

Если говорить о помещениях, то государству возвращены где-то половина строений и помещений, которые незаконно принадлежали монастырю. Сейчас они опечатаны. В остальных объектах продолжают жить монахи, и они совершают молитвы в храмах.