Керченский мост начал сыпаться, ВСУ будут наступать на Крым? Интервью с капитаном Заблоцким

На сегодняшний день Керченский мост остается для страны-агрессора России наиболее мощным логистическим путем снабжения оккупантов в Крыму топливными материалами, вооружением и всем необходимым. Особенно в ситуации, когда паромные перевозки из-за блокирования переправы стали невозможными. Но, по сообщениям крымских партизан, удары по Керченскому мосту наконец-то сказались на ситуации. Конструкция начала деградировать и осыпаться. В то же время часть вражеской группировки с юга материковой части Украины была переброшена на Курщину.

Является ли это подходящей возможностью для того, чтобы начать операцию по освобождению полуострова? Очевидно, что для этого необходимы немалые резервы, поддержка с неба, а также другие вещи, и широкой общественности неизвестно, имеют ли ВСУ все необходимое. Но известно, что Крымский перешеек сегодня защищает малочисленная группировка врага – всего 10 тысяч военных. Все это создает определенные предпосылки для нового этапа деятельности Сил обороны на юге.

Такое мнение в эксклюзивном интервью OBOZ.UA высказал военно-морской эксперт, обозреватель журнала Defense Express, научный сотрудник Национального военно-исторического музея Украины, капитан I ранга в отставке Владимир Заблоцкий.

– По сообщениям партизанского движения "Атеш", из-за ударов ВСУ началась деградация конструкции Керченского моста, его отдельные части стали осыпаться. Если действительно это сооружение упадет уже в ближайшее время, может ли это стать подходящим поводом для начала операции по деоккупации Крыма?

– Это взаимосвязанные вещи. Я не знаю замыслов Генерального штаба, но для этого нужны войска, нужна авиация, а у нас ее пока недостаточно. Да, мы уничтожаем ПВО противника, но наносить удары на глубину полуострова? Я не вижу таких резервов, которые могли бы быть там задействованы. Хотя, возможно, это был бы сюрприз, если бы оказалось, что у нас есть такие войска, а информацию об этом не обнародовали, чтобы создать фактор неожиданности. Так же, как это было на Курщине.

Если мост будет физически разрушен – хорошо, пусть вообще развалится. Но, к сожалению, сейчас автомобильная составляющая Керченского моста работает, хотя и очень сложно, ее постоянно перекрывают. Противник стягивает туда все имеющиеся средства ПВО. Фактически другого выхода у них нет, потому что после уничтожения паромов и главное, блокирования подходов к паромной переправе из-за того, что в проливе затонул железнодорожный паром "Кавказ", они не могут поставить туда новый паром. Поднимать затонувший паром – это целое дело, это не так просто и не так быстро.

Но враг вынужден что-то делать, так как его войска в Крыму остаются без топлива, без боеприпасов. И не только в Крыму, потому что через полуостров транзитом идет снабжение на Запорожье.

А другое плечо, которое задействовано для снабжения всего необходимого для военной группировки, – это железная дорога из Ростова на Мариуполь и Мелитополь. Но в Крым она не доходит. Таким образом, группировка в Крыму и другая инфраструктура остаются на "голодном пайке". Одного только дизельного горючего оккупационная армия сжирает в огромных количествах.

– Таким образом, если учитывать плечо доставки, Керченский мост является для оккупанта более приоритетным по сравнению с суходольным путем и именно поэтому он заинтересован в сохранении моста?

– Да. Дело в том, что мост для того и строился, чтобы иметь независимый путь снабжения. Железная дорога моста – это о войске. Оккупационная армия воюет вагонными нормами, тратит огромное количество боеприпасов. Также необходимо еще и продовольствие, чтобы кормить этих "зеленых человечков", и все остальное нужно. А этого не будет, когда не будет моста.

Возить по морю – рискованно и нечем. Обычные судна долго разгружаются, да и у России нет такого флота. А танкерный флот работает совсем в другом направлении.

У России были паромы, приспособленные для того, чтобы брать целый эшелон. Пример – "Конро Трейдер". Там проложены железнодорожные рельсы, он может сразу взять 60-80 вагонов (22 августа паром был уничтожен в порту "Кавказ". – Ред.).

Итак, то, что россияне делали через Керченский мост, они дублировали паромами, но пока паромов нет, это направление заблокировано. Оставшиеся десантные корабли для этого не приспособлены. А их осталась всего половина от того, что было, и рисковать ими не будут. Поэтому противник будет вынужден использовать Керченский мост, возить по одной, максимум по пять цистерн, возить тепловозами, электровозами, железнодорожной составляющей этого моста.

Но главная проблема состоит в том, что при первой попытке уничтожения моста была сделана очень сложная и очень удачная операция по выводу его из строя на перспективу. Перед взрывом на автомобильном участке был поражен эшелон, почему-то стоявший именно напротив того участка, где произошел взрыв. Обломки от взрыва поразили несколько цистерн, которые полностью сгорели. Пожар продолжался несколько часов подряд. Топливо, которое выливалось, стекало вниз и горело даже не на рельсах, а на стойках, которые удерживают мост.

Это означает высокотемпературное воздействие на конструкцию, из-за чего она теряет свои несущие возможности. Таким образом, конструкция вроде бы целая, но она уже не может выдержать нагрузку, которая была ранее. Структура металла нарушена. А для того, чтобы ее отремонтировать, нужно разобрать. А это сделать непросто. Фермы подгонялись судами в готовом виде, затем поднимались домкратами и крепились. То есть надо полностью снять это сооружение и заменить на новое. Если разобрать ее на месте, она просто переломится, ведь удерживает огромную нагрузку. Она может просто упасть, да еще и заблокировать фарватер Керченского пролива.

– Есть информация о том, что часть российской оккупационной группировки с юга была переброшена на Курщину. По вашим оценкам, является ли это существенной переброской? Может ли это способствовать началу деоккупации полуострова?

– Я бы хотел, чтобы это было именно так. Возможно, я чего-то не знаю, но по сообщениям у противника именно на Крымском направлении осталось около 10 тысяч. Это слишком мало для обороны. Хотя в истории был пример белогвардейского генерала Якова Слащева. В 1919-1920 году он удержал Крымский перешеек благодаря тому, что маневрировал небольшим количеством войск по основным направлениям. Он пропускал противника в определенные районы, а затем уничтожал короткими контрударами и огневым воздействием. У него было очень мало войск, вражеская армия преобладала в живой силе и вооружении, тем не менее Крым удержали, в частности, благодаря флоту со стороны Азовского моря.

Противник может попытаться это сделать и сейчас. А мы, возможно, имеем свои меры, свои планы, чтобы наше наступление было неожиданным.

Но враг подразумевает такую угрозу. Он создал не просто систему обороны, но еще и заминировал вероятные пути проникновения со стороны суши в сторону полуострова. Но это не значит, что это поможет. Ведь все, что делает один человек, может быть нарушено другим человеком.

Напомню, что наша морская пехота увеличила количество военных. Плацдармы на левом берегу Днепра, Крынки и т.п. – это все о морской пехоте. К тому же мы получили большое количество десантных катеров. Речь идет как минимум о десантах на левом берегу Днепра. Возможно, будут десанты и с морской стороны.

Это означает создание для противника угрозы с обеих сторон. Чтобы отбиться, чтобы маневрировать уже на полуострове, нужно иметь какие-то силы, какие-то. Напомню, на севере и западе Крыма у врага нет никаких средств ПВО, все они были выбиты.

Практически еженедельно, а возможно, и каждый день мы наносим удары по вражеским аэродромам в Крыму. Противник уже не рискует размещать там авиацию, потому что несет потери. Мы бьем по логистическим центрам, по центрам коммуникации, штабам, складам и т.д. Соответственно, противник выводит оттуда все, что может. Но чтобы эвакуировать все, ему нужен тот же Керченский мост или паром. Проблема станет еще больше, если мы превратим Крым в остров, перережем для врага выходы на материк.