Рецензия на фильм «Мегалополис» / Megalopolis

26 сентября в кинотеатрах стартовал показ эпической научной фантастики «Мегалополис» Фрэнсиса Форда Копполы. Идея фильма пришла к легендарному режиссеру еще во время съемок «Апокалипсиса сегодня», но воплотить ее в жизнь он смог только сейчас. При этом в производство фильма стоимостью в $120 млн. Коппола не побоялся вложить собственные средства. Впрочем, мнения критиков относительно его многострадального долгостроя полярно разделились: кто-то считает это недооцененным шедевром, который переосмыслят следующие поколения, а кто-то — откровенной ерундой и безвкусицей. Что ж, давайте разбираться, кому из них верить.

«Мегалополис» / Megalopolis

Жанр эпическая научная фантастика
режиссёр Фрэнсис Форд Коппола
В ролях Адам Драйвер, Джанкарло Эспозито, Натали Эммануэль, Обри Плаза, Шайа Лабаф, Джон Уайт, Лоуренс Фишберн, Талия Шайр, Джейсон Шварцман, Джеймс Рэмар, Дастин Хоффман
Премьера кинотеатры
Год выпуска 2024
Сайт IMDb, официальный сайт 

В предложенной сюжетом реальности Нью-Йорк превратился в Новый Рим, но равнодушные небоскребы там по-прежнему целуют небо. Гениальный архитектор Цезарь Катилина мечтает построить на этом месте утопию с помощью изобретенного им уникального материала мегалон (нет, Шайя Лабаф, не Мегатрон). А еще он обладает способностью останавливать время. Против эфемерной идеи Цезаря выступает местный мэр Франклин Цицерон, впрочем, настроение враждебно настроенного отца не разделяет его красавица-дочь — светская львица Джулия, которая начинает проявлять большой интерес к Цезарю.

Тем временем в истории будет фигурировать еще несколько интересных персонажей. В частности, кузен архитектора Клодий Пулчер, вынашивающий план захвата власти. Телеведущая Вау Платина, которая использует старый-добрый метод соблазнения ради достижения корыстных целей. Генеральный директор банка Гамильтон Крассус III, который собирается жить вечно. То тут, то там будут появляться уже совсем эпизодические персоналии, такие как герой Дастина Хоффмана или поп-звезда Веста в исполнении Грейс Вандервол. Будет звучать мужественный закадровый голос Лоуренса Фишберна, который сравнит Древний Рим с современной Америкой.

Продираться сквозь сумбур огромного количества мыслей, вдохновленных и продиктованных произведениями Айн Рэнд, Германа Гессе или Дэвида Гребера, историей, мифологией, наконец, собственным жизненным опытом, а также слабо связанных между собой сцен и сюжетных линий и необоснованно высокопарных диалогов ни о чем чрезвычайно трудно. Почти невозможно.

Абсолютно дикие наркотические бед трипы и странные калейдоскопические сны здесь соседствуют с цирковыми выступлениями. Карикатурные гладиаторские бои — со смертоносным советским спутником. Претензия на яркий визуальный стиль (особенно в глаза бросается ар-деко) — с сомнительными вставками и спецэффектами. Метафоричность, цитирование Шекспира или Марка Аврелия и пафосные речи о счастливом будущем — с шутками о члене, эрекцией в кадре и сценой, где Обри Плаза трется промежностью о лицо Шайи Лабафа.

Но как тут осудить Копполу: он, в противовес безжалостной студийной системе кинопроизводства с тотальным творческим контролем, может себе позволить подобное торжество полной независимости. На нечто подобное сегодня способен разве что Роланд Эммерих, да и тот снимает кино с целью заработать, не в сравнение куда более дружелюбное к зрителю — по большей части развлекательные фильмы-катастрофы. И Копполе глубоко безразлично, если кому-то все это не понравится. Нет, даже не так, — безразлично, если это не понравится абсолютно никому.

Не все так однозначно и с актерскими выступлениями, несмотря на то, что состав исполнителей здесь действительно первоклассный, а каждый образ что-то, или кого-то, олицетворяет. Обри Плаза, например, — типичная роковая красотка, которая символизирует нечистые на руку медиа. О Лабафе, который откровенно куражится на съемочной площадке, было сказано выше.

В целом актерские задачи не так чтобы очень четкие. Адам Драйвер выдает явно не лучшую роль и играет такого вялого, марудного типа на тяжелых наркотиках с супергеройскими способностями и нарядом Кайло Рена. На его лице сверкают холодный и теплый оттенки, будто напоминая о близком присутствии Морфеуса, который снова хочет впихнуть эту свою пилюлю. Джанкарло Эспозито ничем не запоминается. На Джона Войта, отца Анджелины Джоли, просто больно смотреть. Фишберн и Хоффман слишком эпизодичны.

Наверное, именно таким и должен быть тот самопровозглашенный opus magnum великого режиссера — противоречивым, неоднозначным, со всех сторон скандальным, возмутительным и таким, что после просмотра может возникнуть лишь два вопроса: «что это, черт возьми, было?» и «может дед забыл принять таблетки?». По крайней мере, о зрителе режиссер думает в последнюю очередь. Тогда с какой стати нам не должно быть все равно на этот причудливый, кричаще громоздкий и невыносимый спектакль?