Юлия Зорий: Когда муж написал заявление и ушел в отставку с должности министра обороны, я выдохнула

В 4.30 Юлия Зорий приезжает в студию «Ранку у великому місті» на ICTV2, чтобы через два часа выйти в эфир. Затем – предоставляет психологические консультации всем, кто в этом нуждается.

В интервью Коротко про Юлия Зорий рассказала, с какими запросами чаще всего обращаются украинцы, что помогает ей, как психологу, не выгореть самой, изменилась ли ее жизнь после того, как муж Алексей Резников ушел в отставку с должности министра обороны и мечтает ли так же, как прежде.

Утром эфиры, а где-то в 11-ть приступаю к психологическим консультациям

- Юля, недавно вы стали специалистом по травматерапии. Чем эта специальность отличается от специальности психолога?

– Это направление психотерапии, которое фокусируется на изучении особенностей того, как человек проживает определенные травмирующие события. В частности, больше внимания уделяется переживанию потери и процессу горевания.

Я это изучала, но мне были нужны более глубокие знания, ведь люди каждый день теряют на войне своих близких. И им очень сложно это переживать. Поэтому мне очень важно было знать как можно больше, чтобы объяснять, какие стадии прохождения горевания, как об этом говорить с детьми, взрослыми.

На самом деле, очень часто такая информация уже помогает людям, потому что они в принципе понимают, что с ними происходит, как будет дальше, когда станет легче и как в моменте можно себе помогать.

– Вы вспомнили о детях. Часто обращаются дети?

– С детьми я не работаю. Для детей все же нужен детский психолог. Больше работаю уже с совершеннолетними и старшими людьми. У меня в терапии есть несколько подростков. Их приводят родители, с которыми я тоже работала, им я могу что-нибудь посоветовать, объяснить.

– Какие проблемы их беспокоят?

– Например, подростков, которые вместе с родителями выехали за границу, беспокоят сложности адаптации. Потому что это новая страна, новое учебное заведение, новый язык, все предметы на другом языке, другой коллектив. Они очень часто сталкиваются и с буллингом, и где-то с неким безразличием со стороны учителей. Они сразу начинают прогуливать школу, им там не комфортно, плохо. Конечно, это единичные случаи, я не говорю, что так в каждой стране со всеми украинцами.

Поэтому работаем над адаптацией и постановкой целей. Я стараюсь стать для них прикольным взрослым, которому можно доверять и котрый не учит тебя жить. Все, чему мне нужно научить ребенка, я даю как бы впроброс, обсуждая что-то в общих чертах. Но со взрослыми мне работать нравится больше.

- С начала полномасштабной войны вы работали на платформе Mental Help, где бесплатно предоставляется психологическая поддержка всем, кто в ней нуждается. Продолжаете там работать?

– Да. Но с начала полномасштабной войны я консультировала на горячей телефонной линии. А уже где-то полтора года работаю именно на платформе Mental Help.

– Читала, что за время полномасштабной войны вы дали около 800 консультаций.

- Это только за полтора года на платформе. Плюс у меня есть частные практики. Их меньше, потому что вся основа – на платформе. Там, условно, у меня 40-50 консультаций в месяц. Это при том, что я не консультирую в выходные дни.

– Плюс у вас эфиры «Ранку у великому місті». Практически все время вы на работе?

- Да – утром эфиры, а где-то в 11-ть начинаются консультации. В день у меня 4-5 консультаций, поэтому заканчиваю работу около 17.00-18.00.

Мне удается ставить условный шлагбаум между жизнью и работой

– В идеале, насколько я понимаю, психолог должен уметь держаться в стороне, не перенимать всю боль на себя. Вам это удается? Потому что я представила это количество людей, которые прошли через терапию с вами, столько это боли.

– Да, вы правы. Я начала консультировать еще во времена коронавируса, поэтому как-то постепенно этому учусь. В общем за это время у меня уже выработались свои ритуалы. Если я закрываю компьютер, все записи и выхожу из рабочей комнаты, для меня работа заканчивается.

Я сразу переключаюсь на моих котов, на приготовление еды, что-то убираю. Стараюсь не тянуть это домой. Все как-то выходит будто само собой. И я очень этому рада, потому что я человек достаточно эмпатичный.

Часто вечером могу вспоминать консультации или людей, которые приходили. Могу сочувствовать, думать, как лучше помочь, что-то читать, с кем-то советоваться. Но мне удается ставить условный шлагбаум между жизнью и работой.

- Однако иногда после новостей не можешь собрать себя в кучу, а это – сложная история конкретного человека.

– Особенно сложно, когда это потеря. И когда эта потеря еще свежа. Тогда человек только плачет. И тебе его просто страшно жалко. Иногда и я могу не удержаться, немного заплакать, когда вижу, что это уместно, что это не сделает человеку хуже. Я чувствую этот момент. Но в общем держусь абсолютно нормально, потому что все же должен быть кто-то, кто держится чуть больше.

Иногда бывают консультации, когда кто-то просто плачет, а ты просто поддерживаешь. В течение часа поддерживаешь, говоришь, говоришь… Что-то по несколько раз можем проговаривать, иногда и такое случается.

К тому же, у нас есть супервизии. Ежемесячно Егор Тополов, как главный супервизор платформы Mental Help, проводит со всеми психологами супервизии, где он спрашивает наш уровень выгорания, уровень усталости, как мы себя чувствуем. То есть, за состоянием самих специалистов тоже очень следят.

Плюс у меня есть мои консультации с моим психотерапевтом, это тоже своего рода и консультация, и супервизия. Я не даю себе шанс очень сильно выгореть.

Хотя, бывает, усталость и накапливается. Будто ты и держишься, как тот петушок на шкафу в Бородянке, а потом что-то происходит, и ты не сдерживаешься. Я позволяю себе плакать, страдать несколько часов. Я ко всему отношусь чувствительно и с пониманием.

– Что позволяет выплескивать эмоции, чтобы не держать все себе?

– Вообще нужно помнить, что любое физическое действие уменьшает влияние эмоций на нас. Поэтому я начинаю перебирать шкафы, иду в банки, убирать в кошачьих лотках, потому что три кота и в лотках всегда есть что убирать. Гуляю, кому-то звоню, смотрю какие-то программы или сериалы фоново.

Смотрю мультики. Мой любимый мультфильм – «Спанч Боб». Это меня очень отвлекает и напоминает безмятежное время моего подросткового возраста. Сознательно ищу то, что может меня отвлечь.

Это и разговоры с мужем. Он всегда спрашивает, как я, что было у меня на работе. И я могу поделиться с ним какими-то переживаниями, не называя имен и ситуаций.

Мы с мужем умеем слышать друг друга

– Это классно, когда дома интересуются, как ты.

– Это очень классная наша традиция, рада, что у нас она есть. Мы каждый вечер садимся и интересуемся, как у каждого из нас прошел день. Но мы к этому пришли. Это не произошло само собой, что нам просто так повезло. Нам повезло только в том, что мы умеем слышать и друг друга, и других. Поэтому это помогает.

– Кстати, в проекте «Він вона шоу» вы рассказывали, что обращались к семейному терапевту, и это спасло ваш брак. Это было в начале отношений или это произошло уже во время войны?

– Да, это было давно, еще до коронавируса.

– Это еще та история, когда вы все ссоры и обиды прошли до брака?

– Да, это было еще до брака. Поженились мы в 2020 году. Значит, это было, наверное, в 2018-м или 2019 году. У нас были какие-то ссоры и недопонимания, и никто ни в чем не хотел уступать.

И я сказала Алексею: «Или мы расходимся, потому что ни ты, ни я назад шаг не сделаем, чтобы уступить. Или давай попробуем быть вместе и дадим шанс психологу».

И он сказал – «давай». Поэтому я очень благодарна, что он меня поддержал, и нам действительно семейная психотерапия очень помогла. Мы до сих пор пользуемся теми наработками, которые мы там слушали, обсуждали, просто уже на автомате.

– Это хорошо, что сейчас люди перестают стесняться психологов. Возможно, если бы и вы не пошли в терапию, не было бы у вас счастливой семьи.

– Да, это правда. Мы, наверное, были бы счастливы в других семьях, но мы рады, что счастливы в нашей.

И, кстати, меня радует, что очень много запросов сейчас от мужчин. Как правило, клиентами психолога были женщины. А сейчас очень много обращается и мужчин. В том числе и по поводу того, как наладить отношения в семье, с женой, с детьми.

- Как изменилась ваша личная жизнь, когда Алексей ушел в отставку? Вы рассказывали, что когда ему предложили пост министра обороны, плакали и были против. Это тяжелая ноша. Как жена, вы рады, что он теперь чаще дома?

– Когда вы сказали, что ушел в отставку, это показывает ваш журналистский профессионализм. А не как любят все писать, что его уволили. Алексей давно намеревался уйти в отставку, он действительно был очень уставшим. Говорил, что может быть полезным где угодно и, наверное, его пора было бы заменить.

Поэтому когда это действительно произошло и он написал заявление, я выдохнула. Мне было больно и неприятно то, как все произошло, слышать обвинение в коррупции, как эта информация подавалась, как об этом писали, как все поддержали этот хайп. Интересно, когда все оказалось неправдой, то об этом скромно где-то написали, наверное, два-три издания. Мне чисто по-человечески было неприятно, потому что у меня обостренное чувство справедливости. Окей, жизнь расставит все по своим местам, история все покажет.

Я была очень счастлива. Действительно, времени стало больше, он может быть дома не так хаотично, как раньше.

Но особенно это никак не отразилось на нашей жизни. Просто я уже знаю: если он приезжает, все - он дома, никто никуда его не вызовет, никуда он сейчас не сорвется и не поедет.

Агрессия – это один из защитных механизмов человека

– А в эфире «Ранку…» всегда удается контролировать себя? Помните, как Людмила Барбир резко высказалась в студии о костюме, и это попало в эфир? Тогда Люда говорила, что ракетный обстрел, который в тот день устроила россия, наложил свой отпечаток. Понятно, что ведущие такие же люди, как и все остальные, от нынешней жизни не оградишься.

- Я такой же живой человек. Со временем этих ляпов стало меньше, но все равно случается. Иногда такой уставший, тяжелая ночь, уже и слова какие-то не выговариваешь. Запинаешься слово на слове (смеется). Думаешь: «Юля, ты же на телевидении работаешь, у тебя не должно быть таких ошибок». Но иногда бывает.

С другой стороны, зрители тоже любят видеть живых людей, которые могут ошибаться, забалтывать слова, которые могут где-то посмеяться, где-то поплакать, как-то отреагировать по-человечески. Ведь это такая же жизнь, только в рамках студии. Нас за это не сильно ругают.

- Какая из ваших работ дает сегодня больше заряд - эфиры или психологическая практика?

– Если взять 100%, то, наверное, 55% – это психология и 45% – «Ранок у великому місті». До большой войны, думаю, было бы наоборот. А сейчас я вижу, как психологические консультации могут помочь человеку. Люди действительно приходят в очень ужасном состоянии, просто разобраны в клочья. Поэтому, когда видишь, что это помогает, понимаешь, что сейчас все же на эти 5 процентов это важнее.

Я ни в коем случае не хочу обесценить «Ранок…», просто реалии такие, что людям очень нужен этот час, чтобы выговориться, быть услышанными, чтобы им посочувствовали, уделили внимание.

С другой стороны, и «Ранок…» кому-то может помочь отвлечься и сделать человека более счастливым.

– Вы делились, что женщины много пишут вам гневных комментариев в директ. Почему женщины сейчас такие злые?

- Не только женщины сейчас злые, все очень-очень злые, это понятно. Может быть, потому, что женщины более эмоциональны. Опять же, не все женщины пишут гневные комментарии. Это определенная категория людей, которые очень сильно истощены. У каждого же свой уровень психологической стойкости. Кто-то более устойчив и сосредотачивается на себе, что-то делает и таким образом себе помогает.

А есть категория людей, которым для того, чтобы себе помочь, нужно другого человека опустить, обесценить, обозвать, оскорбить, и таким образом им становится легче. Я когда-то говорила в интервью: если таким людям становится легче от того, что они мне пишут оскорбления, то я, как психолог, это даже приветствую. Если вам стало легче и я вам таким образом помогла, то – пожалуйста.

Меня это особо не задевает. Не могу сказать, что вообще не задевает, конечно, это неприятно. Но если кто-то высказывает мне все, что думает, и ему становится легче, то я за психологическое здоровье, пишите.

– Это можно побороть терапией, например?

- В любом случае агрессия – это один из защитных механизмов человека, с помощью которого он может сбросить негативные эмоции и приспособиться к окружающим условиям.

Что влияет на увеличение агрессии? К примеру, уровень стресса и тревоги. Это первый ответ, почему в войну люди стали агрессивнее. Жизнь в травматических условиях влияет на наше эмоциональное состояние, потому что война – не норма жизни.

Для того, чтобы быть успешным, реализованным и счастливым человеком, нужно приложить немало усилий. Работать над собой, что-то пробовать, стараться. У тебя может что-то получиться, может не получиться. Ты ищешь свои сильные и слабые стороны, что-то подвергаешь сомнению, сравниваешь информацию, которая тебя беспокоит, и так далее.

А можно пойти по более легкому пути. Можно просто обесценить другого человека, его достижения, успех и благодаря этому почувствовать себя лучше, весомее. Вот именно обесцениванием и занимаются хейтеры.

Публичным людям просто нужно осознать, что хейт – это как некий налог на публичность. Ибо всегда будут люди, которые тебя не будут любить. Здесь нужно ответить себе на вопрос: если меня не любят какие-то люди, значит ли это, что я плохой человек или что-то делаю плохо?

Для хейтеров обесценивание – это единственный способ компенсировать свое ничтожество и невежество. Как помочь таким людям? Если они понимают, что их агрессия, ненависть портит им жизнь и они хотели бы от этого избавиться, пожалуйста, велкам в терапию, велкам на консультации.

Если этот человек не осознает, что это плохо, и он от этого не страдает, его родные и близкие тоже не страдают, он продолжит это делать.

В принципе хейт – это не о вас, хейт – это о человеке, который хейтит. Поэтому следует принять тот факт, что такие люди существуют во всем мире для баланса. Счастливые, самодостаточные люди не заходят в комментарий написать кому-то хейт, потому что им не нужно за чей-то счет подняться, почувствовать себя выше, лучше, нужнее.

Агрессию можно переправить в полезное русло. Направлять ее в сторону врага, а не против своих, в донаты, в распространение полезной информации, в помощь и поддержку других. И поддержку себя хотя бы, в первую очередь. Если человек спасет хотя бы свою голову, свое ментальное здоровье и, соответственно, здоровье своих детей, близких, поверьте, это уже большой вклад! Кроме вашей непосредственной помощи фронту, ребятам и всем, кто в ней нуждается.

Мечтать не перестали, но разговоров о них стало меньше

– Вы всегда говорили, что спасаетесь мечтами и обсуждаете с мужем, чем будете заниматься в будущем, куда хотите поехать, что увидеть. Сегодня способность мечтать не исчезла? Ведь все больше людей перестают мечтать.

– Она немного уменьшилась, мне кажется, под влиянием перманентного стресса, в котором мы живем. Но все равно мы пытаемся проговаривать какие-то возможные поездки, впечатления, да что угодно. Что угодно в моменте может поддержать.

Но вот вы спросили, и что-то давно мы мечты не обсуждали. Мечтать не перестали, но разговоров о них стало меньше. Все идет волнами, потом будет больше.

– Раньше вы много путешествовали, и путешествия есть в списке ваших мечтаний. Удалось летом где-то отдохнуть?

– Летом была у сестры в Италии, она живет там очень много лет. Была у нее дней 10. И хотя она живет у моря, искупаться мы сходили, наверное, один раз. Мне был нужен сам факт смены картинки. Мне просто хотелось быть с ней, разговаривать.

Была недолго, потому что три кота, с ними надо постоянно быть. Мы сейчас шутим, что мы с мужем «багатокітна» семья.

– Алексей готовит божественно, как вы рассказывали. Но вы тоже любите готовить. Чем его можете удивить?

– Он любит борщ, который я готовлю. Любит сырники. Иногда делаю лазанью. Умею и люблю ее готовить.

Но в основном готовит он. Каких-то особенных блюд не выготавливаем. Что-то простое, но вкусное.

– А романтические вечера делаете себе иногда?

- Знаете, когда среди ночи летает, бахает, грохочет и трясутся окна, то мы романтично спускаемся в подвал, сонные, пьем чай, коты счастливы, потому что носятся по подвальчику. Такие у нас сейчас романтические вечера.