Что считать победой Украины в войне

В войне на уничтожение с превосходящим соперником критерий победы достаточно прост. Мы побеждаем, пока мы существуем.

Худший помощник на войне - это завышенные ожидания.

Они приучают любой результат кроме максимального воспринимать как поражение. Любой финал кроме абсолютного - как проигрыш. На короткой дистанции завышенные ожидания конвертируются в эмоциональный подъем, но на длинной - неизбежно грозят разочарованием.

Проблема в том, что наша страна любит эти грабли.

Что, впрочем, неудивительно. Каждый раз на выборах украинский избиратель из всех возможных политических типажей ищет в бюллетене один-единственный. И голосует не за "самого сильного", не за "самого честного" и не за "самого умного", а за "волшебника". Голоса забирает тот, кто предлагает не пешеходный маршрут к счастью, а телепорт. А потом триумфатор выборов стремительно теряет популярность, потому что объективно неспособен вписаться в созданные им ожидания. И уже на следующих выборах его мечты о втором сроке прячет новый претендент на роль чудотворца.

Война этот шаблон поведения не сломала. Скорее наоборот.

Первый месяц полномасштабной войны украинское общество было готово считать победой выход на границы 24 февраля. Потом аппетиты выросли и критерием победы стал выход на границы 1991 года. Сложно сказать, что именно это вызвало. Мог быть азарт - после того, как ВСУ выбили россиян из Киевской, Черниговской и Сумской областей. Мог быть холодный гнев - после того, как мы увидели трагедию Бучи.

Так или иначе - следующие полтора года войны Украина готова была считать победой только выход на свои границы. Исключением были те, кто считал этот пункт промежуточным - и был готов соглашаться не меньше, чем на развал РФ. А теперь страна сталкивается с неизбежной изнанкой любых завышенных ожиданий. Имя которому - фрустрация.

И дело не в юридической стороне вопроса. Украденное не переходит в собственность того, кто украл. Оккупированные территории не перестанут принадлежать Украине. Проблема в другом. Если вы готовы считать победным только сценарий-максимум, это означает, что для вас любой другой результат априори превращается в проигрыш. Если вы считаете победой результат в 100%, то 90%-й результат превратится для вас в поражение.

Я помню, как весной 2023-го сказал в интервью о том, что для меня победа - это сохранение государственности и суверенитета (потому что можно иметь первое и не иметь второе - как Беларусь). Что если война станет на паузу - важно достичь ситуации, в которой повторное нападение будет невозможным. И что освобождение территорий - это лишь бонус к моему вишлисту. Помню удивление ведущей и комментаторов.

Моя логика была простой. Критерием успеха в войне является срыв планов противника. Если бы Москва ставила себе задачу оккупации Донецкой области, то именно ее судьба определяла бы победителей и побежденных по итогам сражений. Но очевидно, что задача России состоит в том, чтобы лишить Украину государственности и суверенитета. А потому сохранение одного и другого будет главным доказательством нашей победы.

Пока мы андердог на нашей войне, я продолжу придерживаться своего критерия победы. В условиях явного неравенства сил он страхует меня от неврозов и уныния. Потому что не требует воспринимать абсолютный сценарий как единственный нормативный.

Даже если в этом году начнутся переговоры, то на них Москва будет добиваться не столько признания оккупации, сколько закрепления нашей уязвимости. Она будет требовать нашей внеблоковости, разоружения и возвращения Украины на свою орбиту. Нам хорошо знаком этот сценарий, потому что этот выбор нам уже предлагали. Десять лет назад, сразу после вторых Минских соглашений.

Позиция России тогда свелась к тому, что она каждый раз предлагала Украине соглашение. В обмен на возвращение формального контроля над оккупированным Донбассом Киев должен был отказаться от собственного суверенитета. Ввести российских ставленников в парламент и предоставить "ДНР" и "ЛНР" право вето по ключевым вопросам. Вместо этого Украина выбрала остаться самой собой - и полномасштабное вторжение стало реакцией Москвы на провал собственной стратегии.

Поэтому критерий победы в войне остается неизменным и десять лет спустя. Если мы сможем сохранить государственность и суверенитет, это станет главным доказательством проигрыша Москвы. Если сможем защититься от рецидива вторжения, это станет финалом противостояния. Если сможем жить, несмотря на Россию, это станет синонимом победы.

Потому что в войне на уничтожение с превосходящим соперником критерий победы достаточно прост. Мы побеждаем, пока мы существуем.

А вернуть и вернуться можно позже.

Источник