Брестский мир 1918 года: второй, но так и не реализованный шанс Украинской Центральной Рады

Поздним вечером 9 февраля 1918 года в Брест-Литовском, где находилась штаб-квартира немецкого командования Восточного фронта, состоялось подписание сепаратного мирного договора между странами Четверного союза (Германией, Австро-Венгрией, Турцией, Болгарией) и Украинской Народной Республикой. Это был первый мирный договор в рамках Первой мировой войны (1914—1918).

История Брестского мирного договора многослойна и имела немало подводных камней. Мирные переговоры в этом городе начались после инициативы, озвученной 3 декабря 1917 года правительством Советской России — Советом народных комиссаров, который в ситуации начала гражданской войны на территории огромной империи был вынужден искать взаимопонимания с наступающими немецкими и австро-венгерскими войсками.

Восточный фронт Первой мировой войны с российской стороны практически развалился. Однако гражданская война уже охватила и территорию Украины, где в Харькове было объявлено о создании советского правительства, поддерживаемого российскими большевиками. Итак, первым шагом в этих переговорах было подписание перемирия 15 декабря 1917 между петроградским правительством и государствами Четверного союза. Ленин и Троцкий всячески оттягивали подписание договора, хотя их обещание как можно скорее заключить мир после почти трех с половиной лет кровопролитной войны, унесшей жизни многих миллионов людей, имело немалую поддержку рабочих и крестьян. И не только в российских губерниях, но и в Левобережной Украине.

25 декабря 1918 года в Бресте приехала и делегация украинского правительства, которая пыталась с первых шагов иметь независимую позицию, объявив, что Украина "признает для себя обязательным только тот мир, который будет подписан представителями украинского правительства". Оттягивание подписания договора большевиками было связано с попыткой марионеточного правительства в Харькове с помощью штыков красногвардейцев и моряков-балтийцев овладеть как можно большей частью территории Украины. В случае окончательной победы российских оккупантов украинская делегация уже бы автоматически потеряла легитимность – с кем тогда вести переговоры?

Началась своего рода гонка, в которой представители украинского правительства, не имевшие никакого дипломатического опыта, оказались более ловкими. Украинский социал-революционер, 26-летний министр иностранных дел УНР Николай Любинский так отвечал на упреки красных московитов (которых считал нелегитимной властью) о полном военном поражении УНР и неправоспособности киевских делегатов: "Громкие заявления большевиков об абсолютной воле народов России — это только грубые, демагогические заявления. Правительство большевиков, которое разогнало Учредительное собрание и опирается только на штыки, никогда не решится применить в России справедливые принципы права на самоопределение, потому что оно хорошо знает, что не только многочисленные республики – Украина, Донщина, Кавказ и другие их не признают своим правительством, но и сам российский народ отказывал им в этом праве". (К сожалению, как и многие сторонники социалистических идей в Украине, Николай Любинский в 1920-х годах остался в УССР, работал в ВУАН, был арестован по "делу Украинского национального центра"; расстрелян в урочище Сандармох 8 января 1938 года).

На самом деле ситуация была крайне сложная. После того, как в конце января 1918 года, после трагического боя под Крутами была завершена оккупация большевиками Левобережной Украины, войска под руководством подполковника Муравьева подошли к Киеву и начали бомбардировку города. 8 февраля, то есть именно в день подписания мирного договора в Бресте между УНР и государствами Четверного союза, красные банды ворвались в Киев, где началась кровавая вакханалия, в которой погибли несколько тысяч горожан.

Украинский историк Станислав Кулчицкий отмечал: "В отличие от заключенного позже (3.03.1918) мирного договора с Россией (большевистской. — С. М.), договор между Украиной и Четверным союзом не содержал в себе пунктов, унизительных или тяжелых для УНР. Стороны отказывались от взаимных претензий на возмещение ущерба, вызванного войной, обменивались военнопленными и обязывались восстановить взаимные экономические отношения. Обязательства УНР были вполне конкретными: за первую половину 1918 года поставить Германии и Австро-Венгрии 60 млн пудов хлеба, 2750 тыс. пудов мяса (живой массой), другую сельскохозяйственную продукцию и промышленное сырье".

Несмотря на то, что подписание договора в Бресте вынудило красных россиян отступить из всех украинских земель, военная помощь немецких и австро-венгерских войск имела все признаки оккупации. И с этим трудно не согласиться. Украина была поделена на две зоны. Большая часть Украины, Крым и Донбасс оказались под контролем Берлина, а Подолье, южная Волынь, Херсонщина и части Екатеринославщины – Вены.

1-2 марта 1918 года вместе с немецкими войсками в Киев вернулось правительство УНР. Однако возвращение украинской власти практически на штыках иностранных войск не вызвало особой радости у горожан. "Після трагічного досвіду більшовицької окупації жителі Києва сприйняли повернення Центральної Ради без особливого ентузіазму. Її безпорадність перед радянськими військами обернулася масовими жертвами серед місцевого населення. Тим не зрозумілішим був її союз з німецькими і австрійськими військами – запевнення, що вони йдуть на Україну для того, щоб "знищити нелад і безвладдя" і "завести спокій та добрий лад на нашій землі", не допомогло. В очах багатьох мешканців України власне Центральна Рада становила символ "неладу і безвладдя", — писал украинский историк Ярослав Грицак в "Нарисі історії України".

Евгений Коновалец, будущий лидер Организации украинских националистов, а на то время командир корпуса Сечевых стрелков, в своих воспоминаниях писал: "Найбільше попеклись ми на нашій вірі в провідників тодішнього українського революційного руху. Вони користались в наших очах недосяжним авторитетом. І хоч як боляче ми відчували їх нехіть до нашої ідеї самостійної та незалежної Української держави, а проте ми не зневірювалися в них. Та швидко ми були змушені ставитися критичніше до діяльності діячів Центральної Ради, бо бачили наглядно, що їх політика вводить у краї замість ладу щораз більшу анархію, яка не тільки виключає організації Війська, але веде державу до неминучої руїни… При всьому нашому недосвіді ми бачили ясно, що політика Центральної Ради, не дивлячись на сприятливі умови, що виникли по приході німців, не йшла по лінії позитивного державного будівництва".

Уже в тексте первого по-настоящему "самостийного" IV Универсала Украинской Центральной Рады, который был провозглашен 25 января 1918 года, есть слова, которые оказались эфемерной мечтой лидеров УНР, и уже в ближайшие годы: "З усіма сусідніми державами, а саме: Росією, Польщею, Австрією, Румунією, Туреччиною й іншими ми бажаємо жити в згоді й приязні, але ніяка з них не може втручатися в життя самостійної Української республіки".

Наши соседи "вмешивались", и к концу Украинской революции 1917—1921 годовновосозданное государство завершило свое существование и было разделено между большевистской Россией, Второй Речью Посполитой, королевской Румынией и демократической Чехословакией.

Сотрудничество между социалистическим правительством УНР и немецкой и австро-венгерской военной администрацией буквально с первых дней привело к конфликтным ситуациям. Радикальная земельная реформа (запоздавшая, и очень схожая с большевистской по духу), которая распределяла помещичьи наделы среди селян, оказалась неприемлемой для командования оккупационных войск, поскольку представляла угрозу для поставок продовольствия в Германию и Австро-Венгрию. В то время в Австрии и части Германии уже свирепствовал голод. И немецкий главнокомандующий Герман фон Эйхгорн, видя несостоятельность молодых и неопытных украинских чиновников выполнить договор по поставке продовольствия, 6 апреля 1918 года издал в обход правительства УНР приказ о засеве земли. Началось противостояние, в результате которого немецкие военные сделали ставку на политических противников УНР из лагеря землевладельцев, зажиточных селян, людей отнюдь не социалистических взглядов. Их лидером был известный военный, генерал-лейтенант Российской императорской армии Павел Скоропадский.

И вот, 28 апреля на заседание Центральной Рады ворвались немецкие офицеры и солдаты, которые арестовали нескольких министров правительства УНР, имевших отношение к похищению миллионера-банкира Абрама Доброго (эта интересная с детективным привкусом история достойна отдельного рассказа), к которому были причастны самые высокие руководители правительства, и среди них министр военных дел Александр Жуковский. На защиту законной украинской власти, фактически парализованной из-за некомпетентности и коррупции высоких чиновников, никто не встал! Единственная реальная военная сила – украинские сечевые стрельцы Евгения Коновальца – заявили о нейтралитете. 29 апреля 1918 года на съезде хлеборобов в киевском цирке его делегаты объявили Павла Скоропадского гетманом Украины. Так бесславно завершилось "второе пришествие" во власть УНР.