Прифронтовая керамика: семья керамистов из Славянска помогает военным

В советские времена (и раньше) город Славянск в Донецкой области славился своими керамическими заводами. Месторождения уникальных глин позволяли производить множество керамических изделий: сантехника, плитка, изоляторы. И едва ли ни при каждом крупном заводе занимались также и керамической посудой.

После развала СССР многие жители Славянска стали открывать свои маленькие предприятия. Среди них была и семья Виктории Поповой. Продолжают они заниматься керамикой до сих пор. Разрисованные яркими цветами глиняные тарелки, бокалы, кувшины превращают обед или ужин в праздничное застолье. Сейчас расписывают еще и гильзы, тубусы от снарядов.

 Несмотря на близость фронта, на регулярные прилеты, взрывы, Виктория и Богдан Поповы продолжают создавать керамическую посуду и помогать военным, которые приезжают в Славянск на ротацию со всех направлений.

Как “Мастерская Поповых” живет во время войны и почему супруги не спешат уезжать, Виктория Попова рассказала Коротко про.

Глину задуваем кефиром – посуда становится темной, под старину

- Виктория, получается, что у вашего предприятия своеобразный юбилей – в прошлом году 25 лет исполнилось. Как все начиналось?

- Мы занимаемся керамикой с 1999 года. Когда в 90-е годы крупные предприятия стали разваливаться, люди начали делать себе маленькие печки, работать на себя. Тогда у нас было 12 нанятых сотрудников, мы делали кофейные сервизы. Но я быстро поняла, что с людьми мне сложно: не умею ими руководить. Так выходило, что рабочие меня "строили", а не я их. 

Но с 2014 года мы начали семейное производство, чужих людей у нас уже не было. И вплоть до полномасштабного вторжения мы делали посуду от начала до конца. У каждого был свой процесс. Заливал гипсовые формы папа, если надо было клеить ручку – это делала моя мама. После того как посуда высыхала, ее нужно глазировать - это делал мой муж, а ставила ее в печь - я.

Посуда обжигается при 980 градусов. А когда она остывала – наводили красоту.

- Что вы изображаете на своей посуде? Это какие-то традиционные рисунки или со временем у вас появился авторский стиль?

- До 2011 года, когда работали на белой глине, делали ширпотреб. Все искали себя. Богдан тогда выдувал модерновые вазы.  Но потом поехал в Киев, посмотрел на местную керамику, вернулся и говорит: надо делать что-то аутентичное, украинское. Так со временем у нас сложились свои орнаменты и авторские росписи. 

- Сейчас ваша посуда в основном темная – это какой-то специальный способ обработки?

- Красная глина после обжига задувается кефиром - посуда становится темной, под старину.

- Кефиром? Это как?

-  Покупаешь кефир, через аэрограф выдуваешь его на каждую единицу посуды, которая вышла из печи, ставишь ее в другую печку (до 600 градусов). На 300 градусах обжигается кефир - посуда становится черной. После этого надо все затереть наждачной бумагой. Черное и закопченное снимается - посуда становится каштаново-красной. Так делала мама Богдана. Дальше шла роспись, этим занимались мы с Богданом. У него получается лучше, у меня - хуже.

Я раньше работала на керамике и знала технологию изготовления посуды "от и до", но, в отличие от мужа, никогда не рисовала. По образованию я техник-строитель атомных станций и подстанций, не работавший по специальности ни дня. 

У мужа тоже нет художественного образования, но он рисовал, в том числе масляными красками. Знает, как наложить тени. Я плохо соображаю, где рисовать тень, чтобы цветок выглядел объемно. Если вы видите на нашей страничке такое, что “вау” - это Богдан рисовал. Его подсолнухи, маки, пионы... Если вы видите калинку, анютины глазки, "триполье" - это мое. 

"Триполье" муж рисовать не может: он плохо видит. А я умею выводить правильные механические линии без лекал и узоров. Села - и нарисовала то, что увидела.

- Кстати, как вы с мужем познакомились?

- Мы познакомились, когда работали в одном цеху. Потом я уехала в Питер, хотела там оставаться. Но потом подумала: такого человека, как Богдан, я не встречала - надо вернуться и сделать ему предложение руки и сердца. 

Приехала и говорю: может, ты женишься на мне? Он ответил: зачем оно тебе, штамп в паспорте? Я говорю: если тебе все равно, давай лучше поставим. Он не сильно сопротивлялся - и вот уже 28 лет мы вместе.

Подруги смеются, что мы везде вместе - ходим на рынок, на работу, дома работаем вместе. Но все-таки у нас сейчас разные биологические часы. Я раньше ложусь и встаю, муж - позже.

К слову, у Богдана вообще интересная история. Он родился в Сибири. Почему так? Потому что его папа в 1960 году раскидывал в Мариуполе листовки “За свободную Украину”. И тогда ему дали 10 лет с поселением и отправили в Сибирь. Там он нашел жену Олю. В Сибири родился Богдан. А когда вышел срок поселения, они вернулись на Слобожанщину. Поэтому у Богдана любовь к украинскому в крови.

В 2022 году увидела в телеграме геолокацию своего дома с надписью «Она помогает укропам»

- И вот с 1999 года ваша мастерская так и работает? Без перерывов?

- Когда началось полномасштабное вторжение в 2022 году, первые прилеты арты, мы опасались оккупации. Хлопцы (военные. - Авт) говорили: если надо будет быстро отходить, мы вас забрать не успеем. А если попадете в оккупацию, то будете первые болтаться. Так что мы уехали в Стрый, нас приютил знакомый военный, один из тех, кого мы кормили и давали кров (семья Поповых помогает военным еще с 2014 года).

Уже после отъезда получила ссылку на телеграм-канал “Славянск Смерш”. И в этой дурацкой группе было выставлено фото моего дома с геолокацией и написано: "Она помогает укропам". Думала тогда, что по нам прилетит, но не прилетело пока.

Вернулись мы через 9 месяцев, когда в Славянске стало немного тише. Видели, что уже не так страшно, артиллерия до нас больше не достает, оккупация не угрожает. Со временем перевезла и родителей обратно в Славянск. 

- Ваша мастерская уцелела во время вашего отсутствия?

- Поначалу был один прилет рядом с нашей мастерской. Тогда мы все подлатали и успели еще 2-3 месяца поработать. Окончательно мастерская была разрушена в 2023 году.

После этого перебрались домой и начали работать там. Решили, что нет смысла вкладывать деньги в мастерскую: она находится на территории промзоны, по ней постоянно фигачат, да и само помещение стало аварийным. К счастью, успели вывезти все необходимое. 

- Но, получается, теперь вы сами посуду уже не делаете с нуля?

- Да, поняли, что проще посуду покупать и расписывать. У нас в городе на 4,5 тысячи мастерских - художников единицы. Сегодня мы покупаем готовую посуду у друзей. Хотя уже напряженно с глиной: карьеры либо под обстрелами, либо под РФ. Люди дорабатывают, кто как может.

Но, к счастью, клиентов хватает. Мы даже с мужем вдвоем не можем удовлетворить все запросы желающих. Мне говорят: зарегистрируйся в Instagram, будет куча клиентов. Я отвечаю, что и тех, кто есть, не могу охватить. До ковида у нас был рынок оптовиков, с которыми мы работали. С 2019 года начала выставлять свои работы в группу в Facebook: “Интересные идеи своими руками”. Мой набор с "трипольем" собрал более 1000 лайков. Сделала свою страничку в Facebook. Сегодня у меня 2500 подписчиков, все - живые люди, пришли добровольно. Мне с этой страницы с головой хватает клиентов. 

К тому же мы не только росписью занимаемся. У нас постоянно крутятся военные -  этого покорми, того забери, то привези, за гильзами съезди.

Долги за газ будем выплачивать после войны

- То есть вы параллельно с росписью активно занимаетесь волонтерством? Видела, что вы продаете на аукционах расписанную вами посуду, гильзы от снарядов.

- Не могу назвать это волонтерством: суммы большие не собираем. Разве что пару розыгрышей в месяц, от 12 до 15 тысяч гривен. 

Помогаем тем, кто рядом, а также знакомому Богдана из Черноморска. Он - школьный учитель, прошел курсы “дроны на кухне”. А у учителя какая зарплата? Собираем средства ему на запчасти. Один дрон собрать - 16 тысяч. И это - самый маленький, который поднимает ерунду. Крутимся как можем.

Также устраиваем розыгрыши. У меня есть клиенты из Германии, Нидерландов, Испании… Они оттуда донатят, а я расписываю гильзы. Большую гильзу не передашь, а маленькие прекрасно доходят с посудой. Главное - ее не прятать. Пока все доходили. 

А вот глиняные горшки не сильно хотят: для них нужен большой ящик - пересылка стоит половину изделия. Невыгодно, хотя цены у нас демократичные.

- Как вы все успеваете, выходные-то хоть бывают?

- Бывает, устраиваю себе “овощной день”. Это когда ты просыпаешься и чувствуешь себя овощем. Сегодня не собирались ничего делать, но к нам уже ребята с 63-й бригады приехали - посидели, покушали и уехали. Потом приехали другие с Покровского направления. В общем, полежать не удалось, продолжаем работать. И так каждый день или через день. 

У меня клиенты из разных областей Украины. Чуть ли не у каждого кто-то воюет - кум, сват, брат… Я всегда говорю: девочки, мой дом для военных открыт. И не только для них. "Свободовцы" у нас стоят рядом. 3 дня на нуле, 3 дня тут. Когда приезжают, селим людей в квартире мамы Богдана, если ее дома нет. Только стараемся, чтобы это были знакомые: солдаты тоже бывают разными.

- А на жизнь хоть заработать успеваете?

- Клиентов нам хватает. Но если бы не было войны, мы бы чувствовали себя лучше. А так деньги постоянно куда-то нужны. Значительная часть нашего заработка идет на нужды военных. Чтоб вы понимали, у меня по газу 40 000 гривен долга. Деньги нужны то на шуруповерты, то на скобы для военных... Но газ подождет - долги будем выплачивать после войны. 

К сожалению, многие усилия волонтеров направлены не туда - больно на это смотреть. То налепят вареников, а они в таком количестве не нужны: военных неплохо кормят, то два мешка картошки передадут, а их девать некуда, то носки вяжут - в них нога не влезает в берцы. Я не знаю, как не обидеть бабушек и сказать, что лучше не носок связать, а несколько лоскутков, из которых можно сшить плед. 

Когда у тебя есть обратная связь с военными, они корректируют, что им нужно, - девочки перестраиваются. Например, просят сделать кикимору или маскировочную сеть не такой тяжелой, чтобы ты мог под ней прятаться, а не лежать пластом под весом 7 кг. 

Когда у тебя нет обратной связи, ты не понимаешь, что нужно. Как-то у нас было много дверей, я предлагала их военным. Они сказали: "Вика, у нас каждую неделю новый блиндаж. Нам, пожалуйста, степлер и одеяло". 

А где ты их напасешься? Написала об этом на своей странице - и одеяла пошли из Ивано-Франковска, Киева и других городов. Мы хорошо затарились, всем хватает, все разбирают. А ребят у нас много: все направления приходят к нам на ротацию. 

- И в таком режиме активного волонтерства вы живете с 2014 года?

- Да, помогаем с начала войны. Многих наших ребят уже нет в живых. В 95-й аэромобильной бригаде всех положили. Сейчас там все новые лица. Поначалу сильно переживаешь, ведь каждого знаешь, потом потихоньку сердце каменеет. Столько горя, и конца-края этому не видно. Думаю, что при своей жизни победу я вряд ли застану. Никаких предпосылок не вижу. Но пока мы нужны - будем помогать.

- А как сейчас в Славянске? Обстановка работать позволяет?

- Пока позволяет. У нас такой район, что его еще в 2022 отстреляли. Поразбивали вокруг стадион, военкомат, школу, садик - все развалено. В последнее время фигачат в районе аэродрома. Мы подпрыгиваем, крыша сыпется, но хотя бы окна не вылетают. 

Последние два года в нашем районе работать можно. Правда, во время локдаунов сложно. Когда ты художник, нужны хорошие лампы дневного освещения. У нас есть аккумулятор, заряжаем его от машины. Долго так не поработаешь: глаза устают очень быстро. Когда устаем, находим себе другую работу, ее у нас много.

Недавно добавилась наша “славянская волонтерка”. Горожане приносят старые вещи, одеяла, полотенца: солдатам новое не надо. Я туда зашла, а местная волонтер говорит: у нас упадок. Все, что можно было повыносить, уже вынесли. Я кинула клич на своей странице - до сих пор приходят коробки с вещами, которые надо перебирать.

К сожалению, половину приходится выбрасывать. А кто-то присылает такие ящики, что открываешь и хочется всплакнуть - все чистенькое, аккуратно сложенное. Поэтому и без света всегда есть чем заняться.

- У вас не было мысли снова уехать из Славянска? Все-таки вы близко к фронту. Или хотите остаться из-за родителей?

- Нет, как раз родители остаются из-за нас. Пока мы можем быть здесь и помогать - останемся тут. Мы бы и в 2022-м не выехали, но тогда угрожала оккупация. Пока ее не предвидится. И мы здесь нужнее.