Заманили, чтобы уничтожить: как Кремль обманул украинскую элиту "амнистией" после краха УНР

Всеукраинский центральный исполнительный комитет (ВУЦИК) – высший орган коммунистической власти, объединявший все рычаги власти в формально независимом (на самом деле полностью контролируемом Кремлем) государстве, 12 апреля 1922 года "в дополнение к своему постановлению от 30 ноября 1921 года" принял новое. Это постановление давало или, точнее, дарило "полную персональную амнистию всем лицам украинского гражданства за рубежом", которые участвовали в Национальной революции 1917—1921 годов с оружием в руках, воюя против красных московитов.

Кремль временно заменил кнут пряником

Почему большевистские власти пошли на такой довольно неоднозначный шаг? После фактического завершения вооруженного гражданского противостояния на уровне регулярных армий на территории бывшей Российской империи в начале 1921 года единственной организованной силой, которая оказывала сопротивление новой власти, оставалось крестьянство. Именно оно продолжало партизанскую войну с регулярной Красной армией и карательными органами. Задачей Кремля стало подавление массовых восстаний селян – не только в Украине, но и на Кубани, Дону, Тамбовщине, в Сибири. Последний очаг гражданской войны еще тлел на Дальнем Востоке: марионеточная, де-юре независимая от Москвы Дальневосточная республика уже готовилась к объединению с "Великой Россией", которое произошло осенью 1922 года.

Персональная "амнистия" именно в Украине ставила своей целью окончательно уничтожить повстанческое движение на наших этнографических землях, которое опиралось в основном на бывших воинов Украинской народной республики (УНР). Этот шаг большевиков имел также целью внести раздор в ряды украинской военной и политической эмиграции. После поражения Национальной революции 1917—1921 годов она и так была неконсолидированной и растерянной; политические распри среди симпатиков разных политических движений (от гетманцев на крайне правом фланге до социалистов на левом) облегчали задачу большевистской пропаганды и развитой шпионской сети в Европе.

Один из известных украинских политических деятелей периода Центральной Рады и УНР, литературный критик, историк литературы, академик ВУАН Сергей Ефремов в своих дневниках за 1923—1929 годы, опубликованных уже в независимой Украине, так подытожил неутешительные результаты самостийнического периода в истории страны: "Ціла смуга глупоти та геройства, продажности та самопожертви, високого піднесення й підлоти перейшла повз мене. А вражіння загальне – там, за кордоном, наша справа скінчена і без перспектив. Люде не живуть, а доживають – порядні (їх жменька) не мають що робити, а непорядні (величезна більшість) пустились вся тяжка… Невтішна сторінка нашої історії, безпосередній протяг авантурництва, нечесності й легкомисности, які починаються ще з Центральної Ради".

Этот вердикт, отчасти предвзятый (потому что Ефремов остался в Украине и, несмотря на антибольшевистские взгляды, был амнистирован и работал с 1922 года вице-президентом ВУАН), все же демонстрирует ситуацию, в которой оказалась украинская военная и политическая эмиграция. Интересно, что приведенная цитата из дневника Сергея Ефремова была вызвана его долгими разговорами с другом, бывшим министром иностранных дел УНР в изгнании, литературоведом, журналистом и языковедом Андреем Никовским, вернувшимся в Украину в 1923 году в рамках "амнистии". Они оба были арестованы по сфальсифицированному большевистскими спецслужбами делу "Союза освобождения Украины" и приговорены к многолетнему тюремному заключению. Сергей Ефремов умер во Владимирской тюрьме в марте 1939 года, а Андрея Никовского освободили в 1940 году (умер в блокадном Ленинграде в 1942 году).

Следует отметить, что "амнистия" – продуманный тактический ход большевистской власти. Она решила использовать немалый человеческий и интеллектуальный ресурс национально-освободительных движений для окончательного разгрома сил так называемой белой российской контрреволюции, которая проиграла гражданскую войну практически на всей территории бывшей империи Романовых, однако еще грезила возвращением "старых, добрых времен". Не менее, чем "единонеделимцы", шовинистами были и сами большевики, но они умело играли на национальных чувствах "инородцев", пытаясь с весны 1921 года заигрывать с ними.

Естественно, на оставшихся в составе советской России окраинах Владимиру Ленину нужно было найти поддержку. И поэтому на некоторое, недолгое время Кремль решил дать украинцам не только кнут (в виде подавления восстаний на селе против политики "продразверстки"), но и "пряник" — образование 30 декабря 1922 года формально независимой Украинской социалистической советской республики (УССР), однако уже в составе нового имперского монстра в "красных" одеждах — Союза Совестских Социалистических Республик (СССР). Еще одним "пряником", который оказался на некоторое время сладким и позволил укрепить общий контроль над огромным государством, стало кардинальное изменение в реформировании хозяйственной системы: на X съезде РКП(б) в марте 1921 года было утверждено изменение жестокой политики "военного коммунизма" на так называемую Новую экономическую политику (НЭП). Именно на партийном форуме "продразверстку" заменили наконец "продналогом".

Поверив в "украинизацию", угодили в водоворот сталинских репрессий

"Амнистия" на самом деле касалась не только военных. Представители украинской интеллигенции, оказавшиеся в эмиграции и впоследствии вернувшиеся уже в УССР, вскоре стали активно продвигать идею "коренизации"/"украинизации", которая была еще одним "пряником" для усмирения национально-освободительного движения. Среди тех, кто вернулся, отметим бывшего председателя Украинской Центральной Рады, выдающегося историка Михаила Грушевского с семьей, бывшего министра образования УНР, писателя, литературного критика Антона Крушельницкого с большой семьей, писателя Мирослава Ирчана…

"Значительная часть ее (интеллигенции. – С.М.) участвовала в национально-освободительной борьбе и отличалась антибольшевистскими настроениями. Но она компенсировала свое поражение в революции активной культурной деятельностью. Отдельные группы среди них составляли украинские эмигранты из Берлина, Вены, Праги и Парижа, которые тоже поверили в серьезность курса на украинизацию", — писал украинский историк Ярослав Грицак.

Среди тех, кто вернулся в советскую Украину, было много военных из лагерей интернированных в Польше и Чехословакии. Агитацию в лагерях проводили представители большевистских спецслужб, а затем и известные бывшие командиры времен УНР и Директории УНР. Они сознательно или под давлением обстоятельств пошли на сотрудничество с большевистским режимом.

Отдельно отметим генерал-хорунжего Юрия Тютюнника, арестованного чекистами в рамках операции "Синдикат-4" при попытке перейти румынско-советскую границу. Ему буквально "выкрутили руки", угрожая семье: и один из командующих трагического Второго зимнего похода войск УНР написал покаянное письмо на имя наркома образования УССР Владимира Затонского и обращение "Ко всем украинским воинам, находящимся в эмиграции".

Судьба этого талантливого человека трагична, как и абсолютного большинства украинских реэмигрантов, погибших если не в начале 1930-х, то во время Большого террора 1937—1938 годов – в основном в урочище Сандармох, которое называют "последним адресом" цвета украинской элиты. Тютюнник работал на Одесской киностудии сценаристом и актером, расстрелян 20 октября 1930 года.

Итак, после 1922 года десятки тысяч представителей украинской военной, научной и творческой интеллигенции вернулись в советскую Украину. Значительная часть реэмигрантов приехали из Польши, Чехословакии и Румынии. В большинстве своем это были бывшие военные армии УНР и Украинской Галицкой армии, безработные интеллигенты, которые учились в местных вузах, сотни ученых…

Многие из них пытались примкнуть к мощному процессу "украинизации", некоторые возвращались из-за притеснений, как политических, так и на национально-религиозной почве (не только левых взглядов), которые испытывали украинцы в первую очередь в авторитарной Второй Речи Посполитой и королевской Румынии, где преследовались национальные меньшинства.

Возвращение земляков в УССР большевистские власти использовали для укрепления собственного авторитета и, конечно, для углубления раскола среди эмигрантов. В общей сложности более 50 тысяч украинцев вернулись на родину к началу 1930-х годов. Многие реэмигранты заняли важные должности в культурных союзах, учебных заведениях, в театрах и даже в государственном аппарате УССР.

Дальнейшая судьба большинства этих деятелей, как и обычных трудящихся, была трагической. Они попали в страшный водоворот сталинских репрессий. Многие тысячи уроженцев западной Украины стали жертвами Молоха пролетарской революции в 1930—1940-е годы. Михаил Грушевский умер при невыясненных обстоятельствах в Кисловодской больнице 24 ноября 1934 года, Антин Крушельницкий и Мирослав Ирчан были расстреляны в Сандармохе 3 ноября 1937 года…

И важно отметить, что все время после начала как "украинизации", так и "амнистии" карательные органы тоталитарного коммунистического государства держали "руку на пульсе" и заранее готовили эти самые репрессии. В условиях широкомасштабной войны, которую развязал Кремль в Украине, нам нужно постоянно держать "руку на пульсе" и помнить уроки истории.