Иран начал рискованную игру с Трампом

По итогам третьего раунда (не)прямых американо-иранских переговоров, прошедшего на прошлой неделе, как и раньше, не было обнародовано содержательной информации, которая давала бы внешним наблюдателям возможность сколько-нибудь обоснованно прогнозировать их исход. Скупые комментарии участников свидетельствуют, что обе стороны не теряют надежды добиться желаемого для них результата, но найти общий знаменатель им совсем непросто.

Сложность его поиска обусловлена, разумеется, разностью стартовых позиций сторон. Тегеран отстаивает свое право заниматься обогащением урана в рамках мирной энергетической программы, хотя готов снизить уровень обогащения и, вероятно, передать в третью страну на хранение произведенный высокорадиоактивный материал. Однако десять лет назад Дональд Трамп подобную же договоренность посчитал «ужасной», и вряд ли согласится на возвращение к этой конфигурации сегодня, несмотря на то что для Ирана, исходя из его текущих возможностей, это была бы еще более существенная уступка. США добиваются полного прекращения обогащения и демонтажа всей соответствующей инфраструктуры, резонно отмечая, что ни одна страна мира, не имеющая военной ядерной программы, не занимается самостоятельно обогащением урана. Тем более, если речь идет, как сегодня, о 60% и больше уровне обогащения, уже достигнутом иранскими ядерщиками, который просто не нужен ни для чего, кроме создания оружия. Образцом для американцев служит так называемая ливийская модель — договоренность 2003 года, когда режим Муамара Каддафи отказался от ядерной, химической, биологической и ракетной программ. С учетом судьбы лидера Ливийской Джамахирии пример, прямо скажем, не слишком-то привлекательный.

Однако ядерную программу Иран по крайней мере готов обсуждать. К этому Исламскую Республику подталкивает тяжелый социально-экономический кризис. Трудности, которые переживает Иран, вызваны не только санкциями, но очевидно также, что снятие санкций может облегчить ситуацию. Вашингтон же со своей стороны считает, что для облегчения давления Исламская Республика должна свернуть не только ядерную, но и ракетную программу. Этот вопрос режим аятолл пока отказывается даже обсуждать.

Тем не менее, несмотря на несовместимые стартовые позиции, шанс на достижение какого-то взаимоприемлемого соглашения есть. Как уже отмечалось, на самом деле обе стороны крайне заинтересованы в договоренности, которая обеспечит поток иранской нефти на мировой рынок.

В принципе, для осторожно-оптимистических оценок достаточно пока того факта, что процесс продолжается. В конце текущей недели запланирована очередная встреча спецпосланника американского президента Стива Уиткоффа и министра иностранных дел Исламской Республики Аббаса Аракчи.

Несмотря на то, что срок, оговоренный в мартовском ультиматуме Дональда Трампа, истекает уже скоро, Белый дом даже не объявляет о своем нетерпении с той же страстью, с какой регулярно делает это из-за отсутствия прогресса на российско-украинском треке. Атмосфера конструктивного настроя сторон усиливается с учетом подключения к консультациям на прошлой неделе команды технических экспертов, которые лучше, чем политические переговорщики, понимают суть обсуждаемых реалий. Иранская сторона даже предложила Штатам начать с временного соглашения, чтобы продолжить обсуждать детали договоренности, требующие больше времени, без спешки. Приблизительно речь идет о модели, подобной той, которую США и Украина придерживаются в т.н. ресурсном соглашении. Вашингтон пока отклонил эту идею — но нельзя исключать, что к ней еще вернутся. Белому дому, очевидно, хотелось бы продемонстрировать избирателю какие-то значимые достижения.

За символический стодневный срок Дональду Трампу не удалось выполнить ни одной из основных его внешнеполитических задач. Разумеется, это не помешает ему и его апологетам громогласно объявить и о сотне побед в том стиле, как это было сделано после 50 дней с момента инаугурации. Однако, если посмотреть на вещи чуть более трезво, то сложно не заметить: российско-украинская война продолжается, ХАМАС по-прежнему удерживает заложников, а Израиль методично превращает плотную жилую застройку Сектора Газы в груду цементного шлака, йеменские хуситы затрудняют судоходство в Красном море, даже уже достигнутое буквально в первые же дни новой американской администрацией соглашение о продаже портовой инфраструктуры Бальбоа и Кристобаль с двух сторон Панамского канала в настоящее время тормозится государственным управлением по регулировке рынка Китая. Ну, а режим аятолл все еще обладает запасами высокообогащенного урана, достаточными для изготовления нескольких ядерных боеголовок. Генеральный директор Международного агентства по ядерной энергии Рафаэль Гросси на прошлой неделе заявил, что, при желании, для создания оружия Ирану потребуются «месяцы, не годы».

С учетом того, что стандартный лозунг Исламской Республики — «Смерть Америке, смерть Израилю», такая ситуация беспокоит не только Соединенные Штаты, но и их основного союзника на Ближнем Востоке. Премьер-министр Израиля Биньямин Нетаньяху явно был не в восторге от анонса начала американо-иранских переговоров, когда Дональд Трамп экстренно вызвал его из европейского турне. Тель-Авиву явно приятнее было слышать заявления, которые лидер республиканцев делал во время избирательной кампании. В октябре прошлого года, после обстрела израильской территории иранскими дронами и ракетами, Дональд Трамп раскритиковал Джо Байдена за его давление на Израиль с целью ограничить ответный удар, и призвал атаковать ядерные объекты Исламской Республики. Теперь, заняв Овальный кабинет, президент Трамп публично отдает предпочтение диалогу.

Скептики утверждают, что иранский режим, пытаясь добиться своего, просто морочит голову западным партнерам. Не только Нетаньяху, но и некоторые ближайшие сотрудники американского президента, подталкивают к превентивной атаке. По мнению госсекретаря Марко Рубио и советника по национальной безопасности Майка Уолтца, для предотвращения создания Ираном ядерного оружия необходимо прибегнуть к военным мерам (напротив, миротворческие усилия Трампа и Уиткоффа поддерживает вице-президент Вэнс).

Сторонники мирных переговоров, однако, обращают внимание на то, что Тегерану просто нет смысла тянуть время. Дело не только в ухудшающейся экономической ситуации в стране. С первого раунда обмена прямыми ударами Ирана с Израилем прошел уже год; с того момента, как Исламская Республика, по оценкам МАГАТЭ, обладает достаточным для создания одного или нескольких боезарядов количеством высокообогащенного урана — как минимум два. Это уже значительно больше, чем упоминавшиеся выше «несколько месяцев», по оценке Гросси. Между тем, ни одна разведка мира еще не доказала, что верховный лидер Али Хаменеи принял политическое решение о запуске процесса изготовления ядерного оружия. Наоборот, режим постоянно подчеркивает, что фетва (религиозно-законодательное распоряжение) о запрете на его создание, изданная еще Рухоллой Хомейни, сохраняет свою силу. Ранее сообщалось, что «ястребы» из командования Корпуса стражей Исламской революции настаивали на изменении этой политики, но не убедили престарелого Верховного лидера.

Похоже, что Тегеран ведет рискованную игру, используя свой «пороговый» статус для того, чтобы выторговать послабления, но при этом постараться не пересечь красные линии международного сообщества, при приближении к которым он рискует нарваться на беспощадный военный удар. Эта ситуация «стратегической неопределенности» может спасти режим, позволив в обозримом будущем улучшить экономическую ситуацию и тем самым ослабить социальное напряжение, а может привести к его краху.

Как показал субботний взрыв в порту Шахид Раджаи возле города Бендер-Аббас на юге Ирана, его инфраструктура может быть уязвима не только для бомбардировщиков. Напомним, что трагедия привела к гибели 70 человек, ранению более тысячи и колоссальному экономическому ущербу. Хотя официально иранские власти утверждают, что причиной послужила халатность и нарушение правил безопасности при хранении легковоспламеняющихся материалов, в это верится с трудом. Согласно одной из версий, которую, впрочем, режим отрицает, причиной катастрофы стал взрыв контейнеров с перхлоратом натрия — компонентом твердого ракетного топлива. Ранее сообщалось, что две партии перхлората натрия были доставлены в этот порт из Китая. Иран нуждается в таких поставках с прошлого года, когда израильские удары уничтожили склады и объекты по производству ракетного топлива. Версия диверсии, скорее всего, также израильской, не кажется такой уж невероятной теорией заговора, как бы Тегеран ни настаивал на несчастном случае. В прошлом году иранская пропаганда точно так же отрицала, что израильские атаки нанесли сколько-нибудь серьезный ущерб. Очевидно, что режим заинтересован в том, чтобы отрицать собственную уязвимость. Однако ее осознание руководством Ирана — один из факторов, подталкивающих к занятию конструктивной позиции, а не к конфронтации с Америкой и Израилем.

Это пока дает основания сохранять осторожный оптимизм по поводу хода переговоров.