Foreign Affairs: Украина все еще может победить

Когда президент США Дональд Трамп вступил в должность в январе 2025 года, многие в Вашингтоне ожидали быстрого урегулирования войны в Украине. В ходе предвыборной кампании Трамп хвастался, что может закончить конфликт за 24 часа. Хотя немногие аналитики поверили этому конкретному обещанию, многие строили догадки о возможных условиях и сроках предстоящей сделки. Инвестиционный банк JPMorgan Chase, например, утверждал, что соглашение может быть достигнуто к июню.

Тем не менее, по мере того как проходят недели и дипломатия топчется на месте, становится ясно, что такое решение не предвидится. Как отметил бывший министр иностранных дел Украины Дмитро Кулеба в Foreign Affairs в конце мая, ни у России, ни у Украины "нет особых стимулов прекращать сражения". Украина отказывается сдавать свой суверенитет; Россия не примет ничего меньшего, чем капитуляция Украины.

Этот вывод, однако, не означает, что все потеряно. Россия гораздо слабее экономически, чем понимают многие аналитики, и жесткие санкции и экспортные ограничения все еще могут подорвать ее военную экономику. Украина сражается умно и могла бы переломить ход событий на поле боя с большим количеством высокотехнологичных дронов, систем ПВО, ракет дальнего радиуса действия и боеприпасов. При изменении стратегии Украина все еще может выиграть войну в ближайшей перспективе — если и Европа, и Соединенные Штаты решат предоставить ей необходимую помощь.

ДОЗА ДЕЛАЕТ ЯД

Большая часть преждевременного оптимизма относительно урегулирования в начале этого года проистекала из преобладающего убеждения, что Украина проигрывает и вскоре будет вынуждена вести переговоры из отчаяния. Трамп подпитывал этот нарратив, утверждая, что у украинского президента Владимира Зеленского не осталось "карт" для игры. Вице-президент США Джей Ди Вэнс пошел еще дальше, заявив, что у Украины — и ее зарубежных покровителей — никогда не было никакого "пути к победе". Ссылаясь на превосходство России в живой силе и вооружениях, Вэнс утверждал, что если Соединенные Штаты продолжат свою помощь в сфере безопасности, это лишь отсрочит неизбежное поражение Украины.

Этот пессимизм поддерживается вторым, столь же пагубным предположением: что приверженность российского президента Владимира Путина подчинению Украины не может быть сдержана. Оценка бывшего аналитика ЦРУ Питера Шредера в Foreign Affairs в сентябре прошлого года служит примером этой точки зрения, описывая Путина как "всецело преданного" — лично заинтересованного в том, чтобы не дать Украине стать европейской демократией, любой ценой. Такой нарратив содержит зерно истины, но он также слишком аккуратно сочетается с российской пропагандой. Не признавая никакой самостоятельности за Украиной или ее зарубежными партнерами, он предполагает, что украинская победа — это фантазия, рожденная западными иллюзиями, и это точка зрения, которая рискует стать самосбывающимся пророчеством.

Между тем, оба предположения основываются на чрезмерно узком понимании динамики боевых действий и ограниченном понимании политических вариантов, доступных покровителям Украины. Несмотря на значительные ограничения на помощь, которую Европа и Соединенные Штаты предлагали в течение последних трех с половиной лет, Украина добилась впечатляющих побед. Она отразила первоначальный натиск России на Киев в марте 2022 года, имея немногим больше переносных противотанковых ракет и решимости, вопреки предсказаниям многих военных аналитиков. Позже в том же году, в ошеломляющем разгроме российских сил, Украина отвоевала почти тысячу квадратных миль в Харьковской области без современной бронетехники или воздушного прикрытия. И всего несколько недель назад Украина потрясла мир, осуществив операцию "Паутина", внезапную атаку, которая использовала дешевые дроны с дистанционным управлением для нанесения существенного ущерба российской дальней авиации.

Действительно, что наиболее последовательно препятствовало военным усилиям Украины, так это не недостаток живой силы у Киева или слабая решимость по сравнению с Путиным, а скорее недостаточное снабжение передовыми военными возможностями. Долго после того, как Россия развернула свои самые современные танки, истребители пятого поколения, системы ПВО дальнего радиуса действия и передовые баллистические и крылатые ракеты, Украина все еще ждала поставок аналогичных возможностей от своих западных партнеров. Когда некоторые из этих систем наконец прибыли, Украине было запрещено использовать их против целей внутри России, пока Соединенные Штаты не смягчили свои правила ведения боя в середине 2024 года. Истина прямо противоположна тому, что утверждала нынешняя администрация. Вместо того чтобы затягивать войну, предоставляя Украине слишком много военной помощи, зарубежные союзники Киева затянули ее, предоставляя слишком мало, и часто со значительными задержками.

Когда речь заходит о карательных экономических мерах против России, международная реакция была аналогично половинчатой. В первые дни войны Соединенные Штаты и их союзники по G-7 создали санкции и экспортные ограничения, которые, как считалось, обладают мощным ударом, но на самом деле имели так много смягчающих факторов, что были лишены своего полного воздействия. В апреле 2022 года, сразу после российского вторжения, Канада, Великобритания, Соединенные Штаты и Европейский союз исключили семь российских банков из SWIFT, доминирующей международной платежной системы. Многие аналитики ранее называли этот шаг "ядерным вариантом", который опустошит российскую экономику.

Но исключение было настолько избирательным в своем применении — нацеленным только на семь банков из сотен в России — что российская экономика фактически выросла в 2023 и 2024 годах. Постепенное введение экспортных ограничений также дало России время адаптироваться, как и многочисленные исключения для определенных типов российских банков или транзакций: гражданская ядерная энергетика, авиационное обслуживание и техническое обслуживание, и продажи удобрений, например, все еще могли обрабатываться. Как говорится, доза делает яд — и недостаточная дозировка карательных экономических мер привела к неубедительной кампании с ограниченным стратегическим эффектом.

СКЛОНЕНИЕ ЧАШИ ВЕСОВ

Несмотря на эти просчеты, победа для Украины — минимально определяемая как сохранение ее суверенитета и продолжение курса на членство в НАТО и ЕС — все еще вполне достижима. Достижение этого, однако, требует фундаментального сдвига в западной стратегии, который сочетает большое увеличение военной помощи с более надежными экономическими мерами для ограничения российской военной экономики.

Основой этой новой стратегии является мобилизация Западом приблизительно 300 миллиардов долларов в замороженных российских активах, находящихся в их юрисдикциях — в основном в ЕС — для поддержки текущей борьбы Украины. До сих пор администрация Трампа не проявляла никакого желания использовать санкционированные Конгрессом средства для поддержки Украины. Поэтому, как написали Уолли Адейемо и Дэвид Шаймер в Foreign Affairs, имеет смысл конфисковать эти активы и, по сути, "заставить Россию платить" за защиту Украины. Некоторые лидеры ЕС утверждали, что эти активы должны быть сохранены для усилий по реконструкции после окончания войны. Другие беспокоятся о создании опасного прецедента для верховенства права путем конфискации средств страны — даже если эта страна нарушила международные законы и занимается массовым убийством гражданских лиц. Если Европа собирается помочь завершить эту войну, она должна отложить эти опасения в сторону и действовать сейчас.

Эти средства могли бы служить множественным целям. Часть может быть инвестирована в растущую оборонно-промышленную базу Украины: ее дронный сектор, например, стал высоко инновационным, но нуждается в дополнительных инвестициях для промышленного масштаба производства, разработки сенсоров и мер противодействия электронной войне. Другая часть могла бы помочь Украине закупить ракеты дальнего радиуса действия и другие оружейные системы из Европы, помогая континенту наращивать производственные линии, которые поддерживают как оборону Украины, так и, после окончания войны, сдерживание НАТО. Третья часть могла бы финансировать производство возможностей американского производства — таких как системы ПВО и дальнобойные точные огневые средства — которые нужны Украине, но которых Европе в настоящее время не хватает в достаточных количествах. И наконец, остаток мог бы пойти на распределенную генерацию энергии, защиту критической инфраструктуры, такой как распределительные устройства и электрические подстанции, и гуманитарные нужды.

Тем не менее, помощь Украине в победе требует больше, чем просто передача оружия. Западные правительства должны отдать приоритет соглашениям о совместном производстве, обмену интеллектуальной собственностью и партнерствам в области оборонного производства — особенно в производстве ракет и боеприпасов, бронированных машин, дронов и технологий противодействия дронам, а также кибер-, командных и координационных систем и систем электронной войны. Такие договоренности уменьшили бы зависимость Украины от иностранных цепочек поставок, укрепили бы ее внутренний потенциал и способствовали бы долгосрочной совместимости с силами НАТО. Столь же важно для этих правительств дать Украине доступ к технологиям обслуживания и жизненного цикла поддержки и программному обеспечению, чтобы западные платформы могли быть адаптированы к развивающемуся полю боя.

Несмотря на численное превосходство противника, Украина неоднократно демонстрировала свою способность компенсировать свои недостатки асимметричными тактиками, такими как потопление частей российского Черноморского флота морскими дронами и ракетами и лишение России превосходства в воздухе за счет творческого использования своей ограниченной ПВО. При более устойчивой военной, технологической и экономической поддержке Украина могла бы развить новые преимущества, такие как лучшая интеграция дронов, наземных мин и дальнобойных огневых средств для сковывания российских сил и уничтожения их логистических узлов.

КАЖДЫЙ ИНСТРУМЕНТ ИЗ АРСЕНАЛА

Чтобы поддержать военные возможности Украины, Запад также должен нацелиться на экономические основы российских военных усилий. К счастью для Украины, российская экономика остается хрупкой. Хотя ВВП страны увеличился за последние два года, структурные слабости изобилуют в ее экономике: 20-процентная процентная ставка, 68-процентное снижение российского суверенного фонда благосостояния с февраля 2022 года, и постоянная инфляция около девяти процентов. Эти уязвимости представляют возможности.

Во-первых, Запад должен нацелиться на основной источник доходов России: экспорт энергии. В настоящее время Европа все еще импортирует примерно 23,5 миллиарда долларов российской нефти и природного газа. Если Европа собирается серьезно относиться к завершению войны, она должна уменьшить энергетические доходы Москвы и потоки иностранной валюты. Более того, Россия систематически уклонялась от потолка цен на нефть G-7, значительно ослабляя его предполагаемое воздействие. Западные страны должны ввести полное эмбарго или крутые тарифы на российскую нефть и газ и должны ужесточить регулирование, заняться более систематическим морским отслеживанием и принять более строгие правовые меры для строгого соблюдения потолка цен G-7. И если третьи стороны игнорируют эти ограничения, G-7 должна ввести на них санкции.

Страны G-7, между тем, должны еще больше изолировать Россию финансово. Кремль воспользовался исключениями режима санкций и имеет власть направлять российские банки на обработку любых необходимых платежей. Чтобы значительно нарушить торговлю России, девальвировать рубль и увеличить экономическую неопределенность, G-7 должна исключить все российские банки из SWIFT и подвергнуть их полным блокирующим санкциям, которые запрещают все транзакции с санкционированной организацией. Если финансовые институты в зарубежных странах способствуют уклонению от санкций, они тоже должны быть подвергнуты вторичным санкциям. Только применяя полную мощь этих санкционных инструментов, союзники Украины могут преуспеть в ослаблении российской военной машины.

Западные правительства также могут удвоить свои усилия в отношении экспортных ограничений на высокотехнологичные компоненты, включая полупроводники, прецизионные станки, оптику, авиационные компоненты и промышленное программное обеспечение. Экспортные ограничения на Россию существуют уже более десяти лет, но это не решения типа "сделал и забыл"; значительное подрывание способности Кремля пополнять и поддерживать свое военное оборудование требует постоянного принуждения, когда возникают обходные пути и третьесторонние подставы. Министерство торговли США должно еще больше ограничить доступ России к товарам "двойного назначения" — продуктам, ценным как в гражданских, так и в военных применениях — чтобы ограничить ее производство высокотехнологичного оружия и подорвать ее военно-промышленный комплекс. Аналогично, западные правительства могут сделать больше, чтобы нацелиться на российскую оборонную промышленность, санкционируя больше российских фирм, которые производят существенное оборонное оборудование, такое как дроны, ракеты и бронированные машины.

Даже после трех с половиной лет полномасштабной войны сторонники Украины не приблизились к исчерпанию арсенала санкций. Если строго применять и международно принуждать, комбинация этих усилений санкций подорвала бы российскую экономику.

КИТАЙСКИЙ ФАКТОР

Тем не менее, также важно признать, что Россия больше не ведет эту войну в одиночку. Она нашла устойчивую поддержку от коалиции автократических государств — поддержку, которая позволила ей пережить укус западных санкций и пополнить критически важные материалы. Всего через несколько месяцев после начала войны западные разведывательные агентства и военные аналитики оценили, что Россия значительно истощила свой запас высокоточных боеприпасов. Когда санкции вступили в силу и увеличилась нехватка компонентов, Кремль был вынужден нормировать это оружие. Это нормирование оказало реальное влияние на войну, постепенно поворачивая динамику поля боя в пользу Украины. Темп российских точных ударов заметно снизился к концу 2022 года, частично замененный использованием неуправляемых бомб и перепрофилированием систем, таких как ракета ПВО С-300, для ролей наземной атаки.

Однако к осени того года Иран начал поставлять России дроны. Затем, к 2023 году, Китай стал основным поставщиком России технологий двойного назначения, включая более 90 процентов импортированной микроэлектроники. Северная Корея, между тем, предоставила баллистические ракеты малой дальности и, позже, войска.

Противостояние этой оси агрессоров потребует сдвига в западной стратегии. Вероятно, мало что Европа или Соединенные Штаты могут сделать, чтобы отговорить Северную Корею, но Иран был сильно ослаблен после своей войны с Израилем и теперь имеет меньше что предложить, поскольку Россия массово производит свои собственные дроны. Это оставляет Китай, чьи вклады в российскую оборонно-промышленную базу гораздо более значительны, чем вклады Ирана или Северной Кореи. Чтобы ограничить китайскую поддержку Москвы, необходим единый трансатлантический подход для повышения стоимости поддержки Пекина. Это означает использование торговли и доступа к рынку — областей, в которых Европа обладает уникальным влиянием — для применения давления. Европейские лидеры признают ключевую роль Китая в обеспечении российских военных усилий, но они не предприняли серьезных шагов, чтобы остановить это; простых выражений неодобрения недостаточно. Если война в Украине должна быть сдержана и в конечном итоге разрешена, Европа должна ясно дать понять Пекину, что нормальные коммерческие отношения не могут сосуществовать с поддержкой Китаем войны против европейского порядка безопасности.

ПОВЕРНУТЬ ТЕЧЕНИЕ

Амбиция Путина доминировать над Украиной вряд ли когда-либо уменьшится, даже когда российские потери приближаются к миллиону. Что может измениться, так это условия поля боя и оборонно-промышленные условия, которые делают амбицию Путина осуществимой. Западные страны имеют коллективные ресурсы для создания ситуации, в которой тенденции поворачиваются негативно для России. Как только стратегические риски накопятся до такой степени, что Кремль должен будет задавать трудные вопросы о способности России защищать себя против других враждебных акторов, он будет вынужден пересмотреть свой подход.

Действительно, со стратегической точки зрения, Россия уже проиграла эту войну. Независимо от того, сколько дополнительной территории переходит из рук в руки, украинская нация потеряна для России навсегда. Неважно, сколько миллиардов долларов Москва потратит на пропаганду и "перевоспитание", фильтрационные лагеря и камеры пыток, она никогда не убедит украинцев принять ее правление как легитимное. То, что нужно Украине сейчас, — это время, инструменты и пространство, чтобы доказать Кремлю, что оккупация не только аморальна, но и несовместима с долгосрочными потребностями безопасности России.

У союзников Украины есть выбор. Они могут продолжить нынешний подход трансатлантического разделения и мертворожденной дипломатии, рискуя расширенной, более длительной и гораздо более дорогостоящей войной. Или они могут действовать решительно, чтобы помочь Украине повернуть течение, пережать темп российского производства оружия и дать руководству в Киеве возможность вести переговоры с позиции силы. Мирное соглашение может навсегда остаться неуловимым, но как только стоимость продолжения боевых действий станет неприемлемой, Россию в конечном итоге можно заставить согласиться на перемирие, подобное тому, которое фактически завершило Корейскую войну. Как только эта точка будет достигнута и боевые действия уменьшатся, появится пространство для Украины возобновить свой демократический мандат, переселить беженцев, восстановить инфраструктуру и — возможно, наиболее критично — завершить свой процесс присоединения к ЕС и НАТО. Возвращение всех оккупированных территорий может занять больше времени, но Украина установит основы стратегической победы.

Победа может прийти не быстро, дешево или легко. Но она все еще возможна и, вероятно, будет стоить меньше жизней и ресурсов, чем увековечивание статус-кво. Остается увидеть, готов ли Запад — особенно Европа — собрать политическую волю для обеспечения этого более светлого будущего.