«Бог, юмор, отечество»: как польский сериал «1670» учит нас смеяться над прошлым, чтобы говорить о будущем

Польский сатирический феномен «1670» официально возвращается: второй сезон выйдет на Netflix 17 сентября. Эта новость — повод снова погрузиться в анализ культурного явления, выходящего далеко за рамки развлекательного контента. Первый сезон, появившийся в конце 2023 года, стал неожиданным хитом в Польше и, что более показательно, в Украине, доказав, что острая сатира на свою историю может быть не только коммерчески успешной, но и общественно значимой.

«1670» — это изящная культурная интервенция в духе «Монти Пайтона», только о XVII веке. Сериал использует формат мокьюментари для публичного вскрытия польских национальных мифов: сарматизма, «золотой вольности» и романтизированного образа шляхты. «1670» превращает исторических персонажей в зеркало современных тревог, комплексов и общественных расколов. Подтверждение второго сезона — не только коммерческое решение Netflix, но и культурная валидация. Это свидетельствует о том, что провокационный, самокритичный юмор глубоко резонировал с массовой аудиторией, бросая вызов устоявшемуся мнению, что якобы национальная история — это сакральная тема, достойная лишь торжественного, эпического освещения. Продолжение «1670» — это запрос на дальнейшую критическую саморефлексию.

Мокьюментари в дворянском контуше

В основе сюжета — история Яна Павла Адамчевского (в исполнении Бартоломея Топы), мелкого дворянина и владельца меньшей части села Адамчиха, чья главная амбиция — стать «самым знаменитым Яном Павлом в истории Польши». Его грандиозные планы постоянно рушатся из-за семейных раздоров, крестьянских бунтов и собственной некомпетентности.

Сериал снят в формате мокьюментари, где персонажи дают интервью на камеру, разрушая «четвертую стену». Этот прием — сознательно анахроничный. Он демистифицирует историческую эпоху, представляя жизнь XVII века не как величественное полотно, а как дисфункциональный «офис» под руководством неумелого начальника. Сам формат становится инструментом сатиры, подрывающим каноны жанра исторической драмы.

Центральными объектами сатиры становятся ключевые мифы Речи Посполитой: высокомерие и культура шляхты (сарматизм), жестокая реальность крепостного права (pańszczyzna), лицемерие духовенства (воплощенное в образе сына Яна Павла, ксендза Якуба) и парализующий политический механизм liberum veto.

Сарматизм — доминирующая культурная идеология польской шляхты, которая мифологизировала свое происхождение от древних сарматских воинов для оправдания своего привилегированного статуса. Liberum veto — парламентское правило, которое позволяло одному члену Сейма аннулировать все принятые во время сессии законы, что приводило к политическому параличу. Liberum veto вызвало многочисленные срывы Сеймов (в первой половине XVIII века из 55 было сорвано 48).

За созданием сериала стоит команда, имеющая значительный опыт в современной польской комедии. Сценарий написал Якуб Ружило, известный работой над польской адаптацией «Офиса» и сериалом «Sexify 2». Эта связь объясняет тональное сходство проектов. Режиссерами первого и второго сезонов стали Мацей Бухвальд и Кордиан Кондзеля. Сериал, созданный компанией Akson Studio, получил зеленый свет от Netflix после того, как его отклонили несколько традиционных вещателей.

Актерский ансамбль возглавляет ветеран Бартоломей Топа в роли Яна Павла. Его дополняют Катажина Герман в роли фанатично религиозной жены Зофьи, Мартина Бычковская в образе их прогрессивной и бунтарской дочери Анели и Михал Сикорский, играющий их сына-интригана Якуба. Беспристрастная манера игры и комедийный тайминг актеров являются ключом к успеху формата мокьюментари.

Тот факт, что традиционные вещатели отклонили сценарий, свидетельствует о системном нежелании рисковать в польском кино, когда речь идет об исторической сатире. Netflix как глобальная платформа, менее зависимая от местных политических чувств и государственных органов финансирования, смогла пойти на риск, на который не решились бы традиционные медиа. Это делает «1670» не только творчески, но и структурно успешным проектом. Глобальные стриминговые платформы могут стать инкубаторами для национального контента, который иначе мог бы никогда не появиться.

Деконструкция национального пантеона

«1670» — это не урок истории, а «блестящий комментарий о современной Польше», — отмечает исследователь антропологии из Варшавского университета Кацпер Поблоцкий. Сериал использует XVII век как аллегорическую площадку для анализа современного польского общества. Анахронизмы являются намеренными: Ян Павел провозглашает неолиберальные лозунги о «просачивающейся экономике», его дочь Анеля — климатическая активистка, а литовский крестьянин прибывает по программе обмена «Эразмус».

Кацпер Поблоцкий рассматривает сериал как пародию на националистические эпопеи Сенкевича и критику «шляхетчины» (культуры шляхты) и «неосарматской маскулинности». Исследователь утверждает, что сериал использует исторические факты как «зеркало, в котором мы, современники, можем увидеть себя». Профессор истории Краковского педагогического университета Матеуш Выжга подчеркивает: ценность сериала заключается в том, что он «провоцирует задавать вопросы прошлому».

Юмор сериала рождается на столкновении исторической реальности с современным языком и мировоззрением. Это создает комедийный эффект, одновременно смешной и глубоко неудобный, особенно в изображении жестокости крепостного права, где кнут — орудие как сельского хозяйства, так и угнетения.

Критики интерпретировали центральное соперничество между Яном Павлом и его соседом Анджеем, владельцем «большей части» деревни, как метафору укоренившегося политического дуополия в Польше (хотя бы между партиями «Право и справедливость» (PIS) и «Гражданская платформа» (PO). Мелочные конфликты в сериале парализуют громаду, отражая современный политический дискурс.

Восприятие «1670» не было однозначно позитивным. Некоторые правые критики отвергли его как сборник мемов, направленных на высмеивание консервативных и католических ценностей. В то же время некоторые левые обозреватели, такие как публицист Камиль Фейфер, считают его «плоским, вторичным и запоздалым как минимум на полтора десятилетия», утверждая, что юмор — безопасный и ориентированный на либеральный средний класс. Этот раскол отражает ту самую поляризацию, в сатирическом изображении которой обвиняют сериал.

Критическая дискуссия о том, является ли юмор сериала «подрывным» или «безопасным», — одна из центральных тем произведения. Персонаж Анели, прогрессивной дочери-активистки, воплощает это напряжение. Она критикует угнетательскую систему, в то же время в полной мере пользуясь своим привилегированным положением в ней.

Режиссер Мацей Бухвальд, комментируя обвинения в «антипольскости» сериала, подчеркнул: «Мы любим Польшу, поэтому и делаем сериал о Польше... Если кто-то считает, что это оскорбляет Польшу, это — его проблема». Он также объяснил цель: «Когда мы как общество можем посмеяться над собой, мы чувствуем облегчение». Это, по замыслу, должно подчеркивать терапевтический потенциал сатиры.

Украинское эхо в Речи Посполитой

Некоторые сцены сериала снимались в деревянной церкви Святой Параскевы в Радруже Подкарпатского воеводства и около нее. Это не просто живописная локация, а греко-католическая церковь XVI века, которая является частью транснационального объекта Всемирного наследия ЮНЕСКО «Деревянные церкви карпатского региона Польши и Украины». Ее включение — это визуальное признание общей, мультикультурной и многоконфессиональной реальности исторической Речи Посполитой, часто стирающейся в националистических историографиях. Сама церковь — физический мост между польским и украинским наследием.

Основным местом съемок стал скансен — музей народной культуры в Кольбушовой, который хранит архитектуру этнографических групп лясовяков и жешовяков. Продюсеры построили на территории музея главный особняк и корчму «U Żyda», объединив их с аутентичными историческими зданиями, что заземлило сатиру в материальном, тщательно воссозданном мире.

После выхода «1670» быстро занял второе место по популярности среди сериалов на Netflix в Украине. Эта популярность является чрезвычайной для шоу, настолько глубоко погруженного в польскую историческую специфику. Украинские критики и зрители отметили, что сатира на дворянское высокомерие, политический паралич (liberum veto) и эксплуатацию крестьян обращается к общему историческому опыту в пределах Речи Посполитой. Деконструкция имперских и национальных мифов является глубокой темой, актуальной для украинцев, которые ведут войну против российской имперской агрессии, питающейся историческим ревизионизмом.

Успех «1670» в Украине демонстрирует существование общей «постречьпосполитской» культурной чувствительности. Хотя официальные государственные нарративы обеих стран часто сосредотачивались на точках конфликта, популярность сериала свидетельствует о глубоком понимании общего наследия абсурда, социальной иерархии и несовершенной человечности, выходящего за рамки националистической историографии. Это диалог, который происходит на уровне популярной культуры, обходя часто напряженные политические дискуссии. Юмор сериала обеспечивает катарсис, высмеивая те же архетипы.

Эффект Адамчихи: измерение феномена

Сериал стал бесспорным феноменом в Польше. По данным PlumResearch, только за первые пять дней после релиза его включили примерно 755 тысяч польских аккаунтов Netflix. Если измерять в зрителях, то в течение первого месяца эта цифра выросла до 2,7 миллиона, что свидетельствует о массовом проникновении на внутренний рынок.

Хотя «1670» стал хитом в Польше и популярным в соседних странах — Украине, Чехии и Словакии, глобальный охват был ограничен. Он привлек немалую, но не рекордную аудиторию на крупных рынках — в США (около 806 тысяч зрителей), Германии (около 515 тысяч) и Великобритании (около 253 тысяч) в начальный период. Эти данные рисуют четкую картину: «1670» — региональный тяжеловес, а не глобальная сенсация.

Новый сезон покажет более широкую географию, в частности семейный «отдых» за границей (съемки проходили на хорватском острове Вир, а в сюжете упоминается поездка в Османскую империю). Это расширение мира за пределы деревни свидетельствует о росте масштабов сатиры, которая, вероятно, коснется польского восприятия «Востока» и своего места в Европе. Обещают новые персонажи и более динамичные, переплетенные сюжетные линии для всего основного актерского состава.

Поскольку Ян Павел теперь — владелец всего села Адамчиха, его амбиции выросли. Центральный сюжет второго сезона будет вращаться вокруг его попытки организовать дожинки (праздник урожая) настолько пышные, чтобы привлечь внимание короля — это, как он надеется, обеспечит ему политическую должность.

Настоящая ценность «1670» заключается в его функции как культурного инструмента. Он успешно продемонстрировал, что сатира — острая, интеллектуальная и даже болезненная — может быть более эффективным средством национальной саморефлексии, чем торжественные исторические эпопеи. Для польско-украинских отношений это имеет решающее значение. Сериал предлагает модель для взгляда на сложную, часто травматичную историю Речи Посполитой без бремени конкурентных национальных мартирологов. Он позволяет всем вместе признать абсурдность и несправедливость эпохи, создавая общую почву через смех.

В то время, когда Россия использует искаженную версию истории для оправдания своей геноцидной войны против Украины, то, как мы говорим о прошлом, имеет жизненно важное значение. Самокритичная ирония «1670» — полярная противоположность жесткой, сакрализованной исторической пропаганде России. Отказываясь относиться к своей истории как к неприкосновенному священному тексту, польская культура через этот сериал демонстрирует форму демократической зрелости и устойчивости. Вызов для второго сезона и для его аудитории в Польше и Украине будет заключаться в том, чтобы продолжать этот сложный разговор — смеяться над прошлым, чтобы строить более честное будущее.